– На, нюхни! – Веник ткнул мне в лицо маленький пластиковый пакетик с белым порошком внутри, и я послушно взял. Никогда этого не делал, не пробовал – но то, что случилось, нужно было как-то занюхать, запить, забыть, стереть из памяти.
– Зачистить теперь надо, – мрачно сказал Санёк, выходя из-за двери и вытирая руки.
Да, «зачистить» – вот верное слово. Правильное. Все, все надо зачистить. И начать нужно не с этих людей, а прежде всего с себя…
– Слышь, что я говорю, Грек?
Кокаин что-то сделал с моим мозгом – мир внезапно обрел небывалую ясность, обозначились контуры и границы одних вещей, а другие, не такие приятные, постоянно высверливающие мозг, наоборот, подернулись дымкой, ушли, притихли и уже не теребили меня ежесекундно, требуя ответов, которых у меня просто-напросто не было.
Этот Андрей Жук оказался крепким орешком: выбить из него просьбу о выкупе, да еще на камеру было непросто. Да, кокаин – великая вещь! Впервые за эти четыре дня я перестал чувствовать себя измазанным по уши в дерьме. Все стало легким, несущественным… Все, кроме перевязанной резинкой толстой денежной пачки. Двадцать тонн баксов. Моя доля за похищение, выбитые зубы, сломанные ребра и хриплое: «Папа, ты должен передать по указанному адресу шестьдесят тысяч долларов. Мелкими непомеченными купюрами. Пожалуйста, сделай это быстро. Иначе они меня убьют…» Нет, лично я его не бил. Хотя лучше бы бил – потому что я НАБЛЮДАЛ. Выбирал самый выгодный ракурс, когда те двое, хекая и примериваясь, пинали на полу скрюченное тело. Я не притронулся к этому Жуку пальцем, но был замаран больше, чем они, – хотя бы потому, что ПОНИМАЛ всю мерзость того, что мы сделали. Понимал – и ничего. Проглотил. Взял эти поганые деньги. Я стоял в углу с камерой и снимал только потому, что в этом у меня было больше опыта. Иначе я бы тоже бил – с носка, с оттяжкой, со зверским наслаждением садиста… Какой же я был дурак, когда думал, что мое участие во всем этом ограничится ролью врача «скорой»! Не-е-ет, такой оплаты за эпизодические роли не бывает!
– Чего, забрало? – усмехнулся Веник. – Словил приход? Чё ты там бормочешь? Смотри, мля, бабки не потеряй! А еще лучше – давай мне, я спрячу. У меня теперь такая хавира, мама не горюй! В натуре, шикарную хату отжал. Еще документы на нее выправлю, и все – законный владелец. Сказали, всем нашим будут ихнее барахло раздавать, ну, тех кто не вернется, конечно… гы-гы-гы! Млять, Санёк, можно подумать, они сюда за своим барахлом возвращаться станут! Да кто их, сук гр…баных, на порог пустит теперь? Бандерлоги вонючие… пусть теперь пиндосам[1] лижут. Не, ну хата, конечно, – закачаешься! В самом центре, четыре комнаты, с сейфом в стене даже! Ковры, шторки там эти самые, паркет, мебель-шмебель, на кухне полный фарш. А кровать! Просто сексодром какой-то. Лялька как вернется – обоссытся от счастья. А то загнали их в какой-то Ухрюпинск, живут в палатках, на детей ни хера не выплачивают! Прям хоть самому Путину пиши – чего ж, млять, беженцам не дают чего обещали? Даже по телефону домой позвонить – и то очередь. Две минуты в день – и будь здоров.
– Это все местные уроды, – мрачно прокомментировал Санёк. – Путин небось ничего и не знает. Я тоже теперь своих буду обратно вызывать. Говорили – в Москву поселят, в Питер… А дали барак какой-то в Карелии, глухое село, крыша в пяти местах течет, малой кашляет уже. В столовке кормят, только чтоб не сдохли, а местные – не, ну падлы, точно! – говорят, что наши у них еще и работу отбирают! Не, млять, мы за кого тут кровь проливаем? За русский мир или чего? Тогда заткните хлебало и давайте – пашите для победы, как все мы тут! А то обещают, обещают – и до сих пор войска не ввели. Я имею в виду официально, конечно. Объявили бы бандерштату полноценную войну, и все – вставай страна огромная! Через две недели были бы и в Киеве, и во Львове, и в Харькове, я тебе, млять, точно говорю! Вдарили бы сразу через весь фронт, к е…ням, а то телятся, телятся как г…доны, на хер…
– Да ладно. – Веник солидно покашлял. – Это дело государственное, не нам с тобой решать. А вообще видал, сколько нам техники каждую неделю перебрасывают? Укропам теперь крышка, зуб даю! Они, млять, и до сентября на хер не доживут! Вчера вертушку ихнюю сбили – пускай, млять, не летают в нашем небе, с…ки гр…баные! Рожденный ползать – летать не должен, гы-ы-ы…
– Да слыхал – хорошо, конечно! Теперь «Буков» этих навалом, шмаляй хоть по вертушкам, хоть по самолетам. Нам бы техники, техники побольше, а людей мы найдем… дурное дело нехитрое. Оно само наводится, кнопочки только нажимать! Слушай, – спохватился Санек и прервал свои излияния, – Грек, с этим-то что-то делать надо?
– С кем?
Во всем теле у меня стоял приятный звон, а в голове перемешались Веникова новая мебель, изрыгающие огонь «Буки», дурное дело, которое и впрямь оказалось нехитрым – выманить человека из дому, избить до полусмерти и записать на камеру: «Папа, приезжай… или они меня убьют!» Кнопочки, горящая вертушка, кухня-шмухля с полным фаршем, сейф, в который, конечно, хорошо было бы положить бабки – а то что мне с ними делать? Банков тут уже нет. Но таскать с собой котлету в двадцать тонн мелкими – это, я вам скажу, как-то придает уверенности в завтрашнем дне… или стремно? Я никак не мог разобраться в себе, а кокаин… Он, конечно, был хорош в своем роде, но совсем не облегчал выбор.
Веник сидел напротив и ухмылялся – должно быть, его веселил мой потерянный и одновременно расслабленный вид. Санёк хмурился. А что – нормальные ребята… Если бы еще не было за скрипучей подвальной дверью этого кровавого месива, полного фарша, бывшего когда-то человеком по имени Андрей Жук, все вообще было бы в полный кайф… Даже свет из заросшего пыльной паутиной подвального полуслепого окошка сейчас казался мне теплым и солнечным. Хотя я знал, что на улице снова льет как из ведра. Холодное лето две тыщи четырнадцатого… Хорошее название для фильма. Даже классное…
– Дай сюда!
Санёк легко отобрал у кореша остаток белого порошка, картинно достал из внутреннего кармана точно такую же, как у меня, пачку долларов, с треском выдрал оттуда две новенькие бумажки, на одной раскатал дорожки, вторую же, поплевав на пальцы, скрутил в тугую трубочку и со свистом втянул кокаин.
– Хорошо было бы и папашку его грохнуть, – мечтательно сказал он, послюнил палец, снял остатки наркотика с банкноты и втер себе в десны. – Но это уже безвозмездно, то есть даром!
Наш «старшой», как он сам себя называл, распахнул во всю ширь черную кариесную пасть и захохотал:
– Могли бы, конечно, и его легко взять – с Греком мы еще и не то провернем! – но кто ж нам за его вонючую укропскую шкуру заплатит?
– А выбить из него номер счета? – предложил Веник.
– От умный! Всраться и не жить! А получать как? Ни хрена нам в том же Киеве не снимут, даже по доверенности. Не канают теперь у них наши доверенности! – зло сказал Санёк. – Еще залетишь с ними, с Жуками этими. Он там у себя наверняка подстраховался, засветишься – и сразу на цугундер! Так что давайте… кончайте его – да и дело с концом. Он нас всех видел.
– Слышал, Грек? – толкнул меня в бок Веник. – Вывезешь его ночью подальше, в степь, кончишь и зароешь.
– Я?!
– Не, млять, я! – оскалился Веник. – Не, ну ты в натуре тормозишь по-черному! Мы и так, с этой п…расиной тут трое суток сидим, дежурство пропустили, знаешь, сколько бабок улетело, чтобы отмазаться? И тебя, между прочим, тоже это касается. Мы за тебя тоже, млять, долю внесли!
– Сколько?
– Пятьсот!
Веник явно врал, но я не стал спорить. Молча отсчитал нужные бумажки и ткнул ему в руки.
– Нам с Саньком сейчас заступать, а ты его вывезешь и грохнешь. Дальше тянуть некуда. И чтоб все чисто было. Мобилу его тоже зачистишь. Держи, я в этих айфонах-смартфонах не разбираюсь, я человек простой! Все проверишь: чтоб ни фоток никаких стремных, ничего. Если что – никто с нас ему не звонил, мы этого Жука не видели и знать не знаем! И еще: на крайняк, вдруг что – нас в городе не было, мы трое суток у моего кума в Горловке на днюхе сидели, квасили. Он подтвердит. На! – Он бросил мне ключи от машины, а я машинально поймал их. – То-то же, – сделал неожиданный вывод Веник. – Замазаться не хотел, а придется! Министр, б…, культуры и кинематографии, га-га-га! А придется! – повторил он. – Все у нас будут ихней жовто-блакытной кровью умываться! Только так с ними и надо! Они наших для своих бойцов на органы пускают, а что лишнее – пиндосам самолетами отправляют. Почки, и все остальное. А те берут – и не за спасибо. Продают они нас, за грязное пиндосье бабло продают! Слыхал – целый батальон негров уже воюет? Голубые береты на черных ж…пах, б…! А мы не ссым, нам тоже на днях десантуры подкинут, так что там видно будет, кто первым обосрется! Россию на колени не поставить! Отсосут, мать их… Ладно, мы двинули. Наручники с него потом снимешь, понял? Еще пригодятся. Лопата в багажнике.
