У дяди на планёрках мы использовали только юридический слэнг. Дело в уголовке могло быть только возбУждено, но никак не возбужденО. Последнее слово считалось непристойным. Это как компАс, дОбыча, квАртал, рУдник. Все знают, что это неправильно. Но никто уже не пробует делать замечания – давно смирились.
За это время Лёлька несколько раз устраивалась телохранителем – к жёнам и детям серьёзных решал. И там тоже узнавала много интересного. Правда, надолго не задерживалась – приходилось очень уж унижаться. А в пожарной части числилась для того, чтобы шёл стаж службы по специальности. Правда, по этой же причине Лёльку теперь неохотно выпускали за границу, к отцу.
А вот я уже начала выезжать – в Европу, в Штаты. Кушала кальмаров по-средиземноморски. Толкалась в шумных очередях во время американской «чёрной пятницы». Она следует за Днём благодарения, что в конце ноября, и предваряет рождественские распродажи.
В прошлом году такая пятница была двадцать восьмого числа. И «папик» купил мне очередную шубку – на сей раз из енота. Кроме того, торжественно надел на руку прекрасный золотой браслет с гелиотропами. Правда, долго мне наслаждаться не пришлось. У группы возникли финансовые проблемы. Кроме того, подоспело время вносить очередной платёж за «вольвочку».
Была и третья причина. О ней, кроме нас с Лёлькой, никто не знал. Мы тайком копили деньги для поездки на озеро Байкал. Очень уж хотелось встретиться с одной милой дамочкой, имя которой однажды узнала вся страна. Она походя сбила на своей «тачке» двух сестёр. Причём одну из них – насмерть. Другая пострадавшая осталась инвалидом на всю жизнь.
А сучка спокойно ушла от ответственности – из-за высокого положения своей мамаши на местной иерархической лестнице. От бешенства у нас с Лёлькой пар валил из ушей. Казалось, что, если проглотим это, действительно станем перхотью, прахом под ногами «хозяев жизни».
Понимая, что подставляем этим всю группу и генерала Грачёва в частности, мы понадеялись на высшую справедливость. Почему-то были уверены, что нас не найдут. Лёлька с горечью говорила мне, что её отец обязательно понял бы всё, помог. За это, видать, его в своё время и выперли из родной страны.
Но, видно, прав был дядя, когда говорил, что справедливость от Дьявола. Для отвода глаз мы взяли путёвки на Алтай. За день до отлёта из «Пулково» дядюшка всё отменил. Путёвки отдал родителям Влада, а нам с Лёлькой пообещал шикарную замену – по выбору. Но только потом, уже весной…
Мой загранник почти постоянно был в деле. Влад и Лёлька работали, Михон увился. У Богдана не было даже лишней минуты. К тому же, никто из них не мог бы сделать мою работу. И я не имела права на ошибку. Меня приглашали в круизы, и я охотно ехала. Пьяные и расслабленные господа была невероятно болтливы.
Так мы и оказались с «папиком» в Канаде – на последнее Рождество. Там пекли печенье и делали шоколад, швырялись друг в друга сосульками, пили коктейль «Френч-75». Рахмон всегда любил его больше остальных. А потом улетели в Нью-Йорк, где ровно в полночь по местному времени на Таймс-сквер спустился хрустальный шар. Начал свой отсчёт 2015 год. Рахмон чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается. И веселился, как в последний раз. Он только не знал, что я тоже тяну за эту верёвочку своими холёными пальчиками с алым маникюром…
А уже второго января мы прилетели в Питер. После ночного шторма на город опустился туман. Наш самолёт сел последним. Противный, слякотный день сразу же испортил нам настроение. И я почувствовала, что наступивший год принесёт проблемы не только «папику».
Мы мчались из «Пулково» в шикарном «Кадиллаке СиТиЭс» с сидениями цвета старой меди и отделкой из матового дерева. Всю дорогу молчали, чего не было ещё никогда. Я смотрела в туман, скрывший ёлки, свечи, гирлянды. И крепко прижимала к себе маленького йорка Ронни, которого водитель привёз встречать нас в аэропорт. Пёсик безоговорочно выбрал меня в хозяйки – он ведь тоже был мужчиной…
28 февраля (день). Мы с дядей Севой снова сидели у камина. В креслах, напротив друг друга. Как тогда, в Осиновой Роще. Только не было на мне мутоновой шубки, хоть она и не помешала бы. Я ревела, меня трясло. Будто происходило всё в стылом, почти нежилом доме, а не в уютном гнёздышке Вороновых. Я что-то лепетала, и слёзы текли за ворот. Понимала, что надо уже замолчать. Но всё равно говорила, стараясь не встречаться взглядом с дядей.
В этом Рублёвском посёлке жили дипломаты высокого ранга. Недалеко находились знаменитые Раздоры. Раньше там обитал жених Евгении Вороновой; звали его Анатолий Десятников. После ссоры с ним и возвращалась домой любимая дочка военного атташе, когда напал на неё сосед-алкоголик. Допился до «белочки» и ударил девушку из высшего общества кочергой по голове. Это было в девяносто пятом, когда праздновали пятидесятилетие Победы. Социальные слои после «совка» ещё окончательно не разделились. И рабочие спокойно жили рядом с дипломатами. Сейчас, конечно, такое трудно себе вообразить.
Случилось так, что именно в этом доме решил заночевать и Всеволод Грачёв – тогда ещё подполковник милиции. Ровно год назад он потерял свою третью жену Лилию, а потому часто болтался по чужим «хатам». Маленький Михон и два его старших брата жили тогда с Лилиной матерью и сестрой. Всеволод и обнаружил на ступеньках истекающую кровью Женю, вызвал «скорую». А потом пришёл в клинику проведать пострадавшую. Раз, другой, третий… Кроме того, очень быстро нашёл преступника и разрулил ситуацию.
«Представить страшно мне теперь, что я не ту открыл бы дверь. Другой бы улицей прошёл, тебя не встретил, не нашёл…» – только так, словами из популярной в прошлом песни, и можно выразить нынешние дядины чувства. Иначе никогда бы не жить ему в трёхэтажном коттедже, выстроенном в приятной близости от домов премьер-министра России и видного олигарха. К первому можно отсюда прямо по речке пускать лодочки с фонариками. Крышу дачи второго видно со здешнего балкона.
Кроме ветеранов внешней политики, в посёлке удобно устроились современные силовики и дряхлые партработники советского периода. И у всех губа не дура. Замок Вороновых по тутошним меркам ещё довольно скромный. А вот бывший шеф Вячеслава отгрохал себе дворец из белоснежного натурального мрамора. Впрочем, и это еще не предел.
В «параллельном мире», куда я попала благодаря дядюшке и счастливому случаю, давно всё своё. Школы, рестораны, детские сады, торговые точки. С «быдлом» «рублёвские» не пересекаются даже ненароком. Рублёвка – шоссе тупиковое. Посторонних там нет. Аборигены давно в резервациях. Разве что с обслугой господа вынуждены контачить. И те дерут носы похлеще самих хозяев.
Застройщик в дядином посёлке – не кто-нибудь, а компания Абрамовича. И местные «прыщи земли русской» просто вкладывают денежки в жильё, чтобы потом выгодно его продать. Так поначалу поступил и дядин тесть, но потом прикипел душой к своему «литовскому замку».
Я согласна – трудно не полюбить такую дачку! Шесть спален, столько же уборных, гостевой зал, SPA-зона, своя сауна, бассейн. На первом, техническом этаже – складские помещения, прачечная, автономная котельная. Вроде, даже и бомбоубежище имеется. Короче, не пропадут в случае чего, наши начальники.
Второй этаж занимают гостиная, столовая, несколько гостевых комнат. Третий – полностью хозяйский. Там – спальни, детские, кабинеты, библиотека. Есть и мансарда, где обычно ночую я. Мне могли бы выделить гостевую комнату, даже шикарную спальню – без вопросов. Но из окна мансарды очень красивый вид – на леса и поля. А захочешь полюбоваться посёлком – выходи на балкон. Да, чуть не забыла. В «замке» есть ещё кинотеатр и бильярдная.
Конечно, Вороновых можно понять. Здесь уже никакой сосед-синюха им не страшен. От огромной стеклянной двери широкая лестница ведёт вверх. С потолка свисает хрустальная люстра. На стенах – парадные портреты членов семьи. Как и у всех, здесь много икон. Мать Евгении Юлия Дмитриевна, бывший член КПСС, стала едва ли не кликушей. У неё в спальне вообще целый алтарь.
Мебель в доме от фирмы «Франческо Молон». Это – реставрированный антиквариат. Дубовые шкафы, бархатные диваны, ковры, журнальные столики с инкрустацией. Короче, «тяжела и неказиста жизнь придворного артиста».
Надо сказать, что, по сравнению с другими, Вороновы живут «на троечку». Например, не разводят в пруду сигов и пескарей, не собирают урожаи шампиньонов на участке. И чучел всяких зверей у них нет. Только медвежья шкура в кабинете Вячеслава и оленьи рога в прихожей – но без головы. А про медведей на задних лапах Евгения и слышать не хочет – считает моветоном. Сегодня, как и всегда, Юлия за завтраком жаловалась на дороговизну содержания дачи. Женя в этом с матерью соглашалась. Управляющая компания совсем оборзела – вывоз мусора и охрана столько не стоят. Да и газоны зимой не стригут. Кроме того, у Вороновых свой садовник – приходящий.
