– Не думаю, что тебе стоит сейчас ругаться матом, – сдержанно проговорила я.
– Тем более я не умею, – процедила Катька. – Мать не научила.
– Катя… Возьми себя в руки.
– Хорошо, извини. Как его назвать? Тупая литовская свинья?
– Подожди, Катюня. Я понимаю, что ты в ярости. Тебе обидно. Но… может, мы что-то не так поняли? Может, он пошутил? Дразнит тебя? Какая девушка у него, откуда?
– Появилась девушка, он мне сразу об этом написал. Просто правду написал, понимаешь? Ты же говорила мне, что он идиот, минимозг.
Я не стала напоминать Катьке, что это ее собственное наблюдение, и лишь неопределенно кивнула.
– И кто она, интересно? – Катька резко откинулась на стуле. – Продавщица из ларька?
– Кать, ты не кипятись. Даже если и продавщица. Там такие красотки есть… Любой за ними побежит. И потом… это все как-то… не так… Ну пришли ребята, друзья его, каждый со своей девушкой, а девушки привели подругу, какую-нибудь Кристину…
– Почему Кристину?
– Ну не знаю. Кристину, и все. Или… другую Кристину… Не вспоминается просто никакое другое имя. И Кристина эта подсела к твоему Лео… Дело молодое…
– Нет! – Из Катькиных глаз брызнули слезы.
Вот зачем все это? Заранее можно было предугадать финал… Нет, я не права. Нельзя никогда заранее предугадывать, что будет. Все равно все будет по-другому, чем мы думаем. God knows we don’t. Бог знает – мы нет. Человек предполагает, бог располагает. Занимался бог конкретно Катькиной историей? Не знаю. Смотря что иметь в виду под словом бог.
Я увидела, что Катька что-то пишет. Она занесла руку, чтобы отправить письмо, подумала и повернула мне планшет.
– Мам, так нормально? «It’s ok. It was nice to talk to you. Bye!» «Все хорошо. Было приятно с тобой поговорить. Пока!» Да, и обязательно смайлик. Самый веселый.
Я хотела сказать, что я бы не так написала… И не стала говорить. Я все свои письма уже написала. И получила ответы. Самый лучший ответ, который я получила в своей жизни, сидит сейчас передо мной с закушенной губой, изо всех сил старается сохранить силу духа, не плакать, уйти с гордо поднятой головой. Не буду ничему учить, потому что не знаю, как надо.
– Отлично. Посылай.
– Все, пока! – Катька помахала рукой планшету, как будто наш незадачливый принц мог ее видеть.
Я плакала вечером, плакала ночью, вспоминала неудачный первый брак, глупые другие встречи, долгую живописную историю с Егором Данилевским, которая заканчивалась столько раз, что когда она действительно закончилась, никто не поверил. Все только смеялись. Пока у Данилевского не появились обручальное кольцо на пальце и ребенок в другом месте.
Проснувшись, я первым делом прогнала тоскливые мысли и посмотрела на Катьку. Она спала спокойно, лишь хмурилась во сне. И больше не плакала – после того как отослала свое «bye!» литовскому принцу.
Когда Катька ушла в школу, я позвонила Асте, литовской приятельнице, которая работает в библиотеке и знает практически весь город.
– Все хорошо? – удивилась она. – Ты редко мне звонишь…
– Да, хорошо! – по-европейски ответила я. – Только… Слушай, ты же дружишь с мамой Леонардаса, музыканта, ты знаешь его…
– Не то чтобы близко… Но дружу, да, можно так сказать. А что?
– Аста, а ты можешь выяснить, у него появилась девушка?
Моя приятельница секунду помолчала.
– Что-то связано с Катей?
– Ну да…
Три дня мы с Катькой посматривали друг на друга, начинали разговоры про Лео, сразу же прерывали сами себя. Когда Катька уходила в школу, я тут же проверяла – вдруг этот свиненок что-то написал в «Фейсбуке». Но нет. «Все хорошо, было приятно с тобой поговорить… Пока…» – так и висело последним, безответное Катькино «пока».
На четвертый день позвонила Аста.
– Извини, что так долго. Не получилось раньше. Да, его мать говорит, к нему привязалась какая-то девушка из оркестра.
– Привязалась? – уточнила я, зная, что Аста хорошо говорит по-русски, но может иногда путать слова.
– Да, привязалась.
– Аста, а по-литовски «привязалась» – хорошее слово?
– Что? – засмеялась моя приятельница. – Нет, как хорошее? Плохое, конечно! Она повезла сейчас его в Вильнюс…
– В смысле – повезла?
Я увидела, что Катька, делавшая уроки, подняла голову и внимательно меня слушает.
– Ну… У нее есть машина… Ему что-то надо в Вильнюсе… Все-таки триста километров…
– Ясно.
– Ее зовут Кристина, – добавила Аста.
– Я знаю, – машинально сказала я.
– Знаешь? – удивилась моя приятельница.
– То есть… Я так и думала. Спасибо. Правда, спасибо. Хуже неизвестности ничего нет.
– Я хотела тебе сказать… Вы не переживайте. Еще ничего не известно. Про серьезные отношения пока никто не говорит…
– Заговорит! – успокоила я Асту. – Леонардас – серьезный человек! На свадьбу не приедем.
Катька уже отложила уроки, пришла и села рядом.
– Я пошутила, Кать. Насчет свадьбы пошутила.
– Да нет, мам. Я все поняла. Ее зовут Кристина? Тогда я знаю, кто это. Она играет на такой… м-м-м… как же называется… Валторна, вот! Я видела ее в оркестре! И она все время выплывает у меня на страничке в «Фейсбуке»… Маленькая такая, плотная, светленькая, взрослая, нос картошечкой… У нее есть такса… Когда мы разговаривали после концерта, эта девица рядом крутилась, крутилась, что-то ему по-литовски говорила…
– Ясно, – вздохнула я. – К психоаналитику ходить не надо. Это американцам нужны психоаналитики, они Достоевского полное собрание сочинений не читали… А мы и так всё сами понимаем, грамотные… Девушка давно в него влюблена, поняла, что может уплыть из-под носа – тебе на вид уже можно права водительские выдавать, как минимум, а уж уводить принца – так за милую душу. И пошла взросленькая Кристина напролом. Ведь у нее в арсенале есть уже то, о чем мечтал теплыми летними ночами наш литовский принц.
И был принц Цепеллин уже готов к встрече. Взбудоражен Катькой. Как публику разогревают перед выходом звезды. Иногда даже бывает, что музыканты, которых знаменитости берут на подогрев, ничуть не хуже, разве что молодые и никому не известные… Вот так и Катька – поработала на соперницу, со всей страстью, искренностью своей жемчужной, кристальной юности и чистоты.
Цепеллин Катькин весь измаялся, измучился, держа Катьку за ручку и целуя ее то в висок, то в нос. Извелся, глядя на ее соблазнительные фотографии и на нее саму – свежую, юную, смеющуюся, влюбленную. Что делать с Катькой – он не знал. Просто вздыхать под луной и кататься на велосипедах не хотел. Катька очень кстати уехала. А Кристина очень кстати подошла к нему. И на время стала для Катькиного принца звездой, заслонив все, что было до того, а главное, то, чего не было, не могло еще быть.
Нехитрая арифметика. Жутко банальная. До тошноты. Но зато реальная. Как только теперь объяснить это Катьке, чтобы ее не затошнило? И чтобы у нее не появился устойчивый аллерген к мужчинам? Чтобы она продолжала смотреть им в глаза, не сильно беспокоясь, как они чувствуют себя ниже пояса? Чтобы ее юность, так внезапно начавшаяся, тут же не переросла в преждевременное совершеннолетие?
– Ненавижу маримбу! – Катька резко отодвинула от себя тетрадку с геометрией.
– Переживаешь?
– Нет! – Катька изо всех сил улыбнулась. – Вот, видишь, улыбаюсь, улыбаюсь, не плачу!
– Переживаешь…
– Нет! Просто… Просто я ненавижу маримбу. И валторну ненавижу. И такс! Самые глупые собаки! И злые! Поэтому у старухи Шапокляк была такса!
– Хорошо, – кивнула я и попробовала обнять Катьку.
– Нет, не надо меня жалеть! – высвободилась она. – И еще я ненавижу Литву! И море это холодное, коричневое, и концерты, и чаек, и закаты, и все вообще. Курляндия… тухлая!
– А холодный борщ и картофельные котлеты по-королевски?
– Не смешно, мам!
– Прости, дочка…
– Да что ты так трагично, мам! Никого не похоронили!
«Кроме твоей первой любви, дочка», могла бы сказать я, но не стала выводить в текст. Не произнесено, вроде и нет этого. Пусть не будет такого мифа в нашей маленькой дружной семье. О Неудавшейся Первой Любви. Пусть не будет такого начала бурных Катькиных историй. А что они будут бурными, сомнений у меня никаких нет.
– Что, не ставить песни в Youtube?
– Почему не ставить? Ставь. Ты отлично их записала.
– А писать «Dedicated to L.» – «посвящается Л.»?
– А как ты думаешь сама?
Катька изо всей силы потрясла головой.
– Нет! Нет! И с днем рождения поздравлять не буду! Мам!.. Мам! Я права?
Не знаю. Понимаю, что не имею права не знать. Но я не знаю.
– Катюнь, сгоряча ничего не делай. Еще почти неделя до дня рождения. Песни поставь. Их же любой может послушать в Youtube… Насчет посвящения… Решай, как тебе сердце подсказывает.
«I don’t know where your days are spent
Your lovers and your friends
But who knows for sure
Of whom you have been thinking…»
«Не знаю, как проходят твои дни, не знаю твоих любимых и друзей, но кто знает точно, о ком ты думаешь…»
