– По-о-олк! Станови-и-ись! – протяжно завыл на весь плац начштаба, педантичный майор Карпов.
Полк застыл «смирно». Полкач по-царски, вразвалочку медленно приближается к трибуне, а навстречу ему уже летит маршем, долбя асфальт, начальник штаба, несет ему свою майорскую «честь», как бы придерживаемую ладонью у правого виска.
– Во-ольно! – полкач небрежно махнул рукой у козырька фуражки.
– Во-ольно! – зычно вторил ему майор Карпов, развернувшись лицом к полку.
Его рука лихо выписала в воздухе кривую от виска к ноге.
Вскоре офицеры отделились от солдатской массы и выстроились шеренгами возле трибуны. Полкач раздавал «ЦУ»[46]. Некоторые задачи, казалось, и за неделю не исполнить, однако многие сроки, как и полагается в армии, были назначены к утру следующего дня, т. е. к понедельнику! После прохождения маршем мимо трибуны с принимающим «воскресный парад» командиром полка со свитой выслуживающихся перед ним офицеров управления, подразделения разошлись по казармам.
– Комиссар! – Сидоренко прищурился в сторону Тимофеева. – Давай, строй роту в расположении! Работёнки сегодня хватит! – он бухнул на стол длиннющий список задач, как полученных от полкача и комбата, так и, ещё больше, своих собственных:
* Переоборудовать курилку на улице.
* Побелить бордюры и деревья вокруг казармы.
* Подстричь траву на газонах.
* Обновить наглядную агитацию последними новостями от Партии, Правительства и Минобороны.
* Покрасить щит «Край, в котором ты служишь».
* Тюль, флаги сдать в КБО.
* Достать: гвозди, латекс, охру, гуашь.
* Сделать стул (мой).
* Проверить матбазу для занятий по боевой подготовке, ротные журналы.
* Подшить новые газеты.
* Зашить сапоги.
* Провести смотр вещмешков, маркировку сбруи.
* Проверить содержание тумбочек на предмет отсутствия «посторонних» предметов и наличия «рыльно-мыльных» принадлежностей.
* Провести смотр повседневной формы на предмет соответствия уставу, наличия ниток-иголок в пилотках и т. д.
* Соответствие стрижек уставу и т. п.
Но сперва всё же необходимо было ещё провести воскресное спортивное состязание по бегу, а в завершение этого славного выходного, пряник – посещение полкового клуба, где должны были прокрутить какой-то старый фильм. Но содержание фильма в армии – это дело второстепенное. Главное – возможность на час уйти в иной мир, словно перенестись из этой опостылевшей армейской действительности!
– Давай, комиссар! Контролируй всё!
Но, не забывай, как там кто-то из классиков сказал, «подчинённые делаются небрежными, если их приучать к мелочной опеке, нужно давать им больше разумной свободы для инициативы»! Ладно. Будут проблемы – вызывай!
– Товарищ капитан, по-моему, очень большой перегруз. Я обещал бойцам сегодня немного свободного времени дать. Они просто отдохнуть хотят. Некоторым обещал в город сводить. Выходной всё же! Тут уж не до инициатив…
– Тимофеев! Ты смотрел мультик про крокодила Гену? – ротный, улыбнувшись, наполнил канцелярию своим густым баритоном.
– Ну да, – обескуражено ответил лейтенант.
– Помнишь, что там пела старуха Шапокляк? – он положил руку ему на плечо.
– Ну, так, а что? К чему это?
– А то, что «кто людям помогает, тот тратит время зря! Хорошими делами прославиться нельзя!» Ты меньше об этом думай. Про их отдых там и тому подобное. Солдат должен быть загружен по самое «не могу». И всё свободное время, какое ему дашь, он использует себе, да и тебе же, лейтенант, на вред! Запомни, «куда солдата не целуй, у него везде задница!» Чем больше солдата загружать работой, тем больше он будет тебя уважать и меньше у него будет времени на неуставнуху! Посмотришь ещё! Помянёшь мои слова!
Тимофеев молчал, полный несогласия с утверждениями капитана.
– Тимофеев, ну подумай, если освободить людей от труда, то что они станут делать?
– Думаю, люди смогут заниматься творчеством. Я вообще читал где-то, что в будущем работать не нужно будет, что изобретут какой-то аппарат, который позволит создавать что угодно при наличии сырья и информационной «матрицы». Люди смогут развлекаться, заниматься искусством, учиться.
– Это не при коммунизме ли, комиссар? – капитан рассмеялся. – Искусство, наука, творчество! Это всё не для каждого! Тот, кто рождён крутить гайку, не станет философом. Забери у него каторжную работу, которую он, в общем-то, ненавидит, и он превратится в бездельника. А безделье, комиссар, это страшная вещь! Тем более, здесь, в армии. Запомни, солдат – это такой субчик, что каждую минуту своего безделья он потратит на то, что бы придумать какую-то гадость. Самоволка, водка, неуставнуха, кража и т. п.
Тимофеев почесал репу:
– Я вас понял, товарищ старший лейтенант!
– Ну, так вот и молодец! Давай, занимайся подразделением!
И Тимофеев занялся…
(Служба с первых дней показалась Тимофееву чрезвычайно интересной. Энергия его переполняла. Хотя ему было нелегко, некоторые солдаты были даже старше его, двадцатилетнего, на год-два. В своей работе он, очевидно, отчасти копировал своих училищных офицеров. Пытался всё взять наскоком, практически не проявляя гибкости. В столовой замерял нормы солдатского довольствия, требуя от дежурного по столовой выдать всё в полном объёме, делал «шмоны» в расположении, изымал спиртное из солдатских заначек и заначек ротного старшины, которые тот иногда позволял приближённым бойцам в своей «священной обители» – каптёрке. Требовал соблюдения формы одежды каждым. Дневального, сошедшего с «тумбочки» или нарушившего другим способом правила несения службы, снимал с наряда. Считал, что любой его приказ должен быть исполнен беспрекословно, точно и в срок любым бойцом: и «старым», и «молодым», и узбеком, и русским. Молодой, ещё не «обстрелянный» офицер, видел перед собой только одну абсолютно объективную истину, отражающую образ, суть и правила настоящего советского военнослужащего, не зная ни ограничений, ни исключений. Словом, поступал так, как привык к тому в училище. Любил новшества. Усатый ротный поддерживал его в последнем и слегка раздражался, когда текущая «воспитательная работа» молодого «дикорастущего» офицера срывала его собственные планы по организации и проведению мероприятий по боевой и политической подготовке. Короче, очень скоро лейтенант Тимофеев был признан не только хорошим замполитом лучшей роты в полку, но и вообще лучшим среди замполитов рот полка.)
1.19 (84.09.) Прошлое. Сампо
Сентябрь 1984 г
Учебный корпус
– Груп-п-па! Вольно! Садись! – замок так же сел, положил полевую сумку на стол и добавил, – товарищи курсанты, к самоподготовке приступить! Кому нужно в библиотеку, подходите к сержанту Иванову.
– Груп-п-п-а! Встать! Сми-р-но! – вдруг крикнул сержант, увидев входящего в класс препода по ППР.[47]
– Товарищи курсанты, для вас, как политработников, моя дисциплина является основной. Чтобы я тут ничего другого сегодня у вас не видел! Понято?
– Так точно, товарищ полковник!
Тимофеев, наконец, закончив с конспектами по ППР, вырвал лист для письма:
«…учусь, в целом, не плохо, но по огневой получил двойку. Это потому, что прицелы на тактике посбили. Автоматы вышли не пристрелянными. Всё наше отделение цели не поразило. Одни стреляют над мишенями, пули идут в землю. Другие – наоборот – стреляют в землю, пули – над мишенью. А у меня вообще своего автомата нет. Потому, что у меня гранатомёт. Каждый раз беру чужой. И нахожусь каждый раз в зависимости от прицельного устройства.
На тактике учили нас делать правильно маскировку. Мы сперва БТРы ветками завалили, как в кино. А препод нам навялял сперва, а потом объяснил, что это только в кино так маскируют дилетанты. Это вблизи тебе кажется, что ты замаскировался. А на расстоянии и сверху – отличная мишень в виде зелёной ярко очерченной кучи! А правильно маскировать нужно так, – ветки втыкаются на расстоянии около метра одна от другой, на большей площади. Вблизи вроде всё немного просвечивается, зато издалека не видно. Обычная роща и всё. Но если вокруг нет таких рощ, то маскировать под рощу – себе же дороже будет. Противник всё поймёт. Нужно маскироваться под условия местности, как хамелеон делает. А сверху – сетку нужно растянуть так, чтобы это было похоже больше на пологий холм, того же цвета, что и всё вокруг. А мы до этого просто накинули сетку и всё! Кажется тебе, с двух метров, что замаскировались.
А ещё у нас была обкатка танками во всех положениях. И псих-полосы городского типа: лабиринты, канализация, развалины и полевого типа: китайские галереи, дзот с ямой и фанерой, бьющей сверху, когда туда залезаешь. Ещё отрабатывали наступление с боевой стрельбой, от гранатомёта весь день в ушах после стрельб звенело. А в остальном, в полях сейчас всё как в лагере. До обеда трудишься, после обеда – спишь. Ещё бы не мошка!..»
