– Семен Иванович, – отвечал егерь, – не хочется думать о плохом, но, кажется, и вправду идет незаконная охота.
Лесорубы слушают егеря с почтением. Волоокая мадам Люси, поправив челку, показавшуюся из-под платка, негодует:
– Кто они, эти варвары?
– Кто-кто, не ясно, что ли? – пробормотал тракторист Иван, почесывая промасленный мазутом кулак.
– Новые русские, они богатые, им все можно, – продолжил за тракториста Санек.
– Чтобы в лесу не творилось, а служба меня обязывает пойти и осмотреть местность.
Егерь, поправив на плече ремень сумки, зашагал в сторону леса. Он услышал окрик мастера:
– Андрей Спиридонович, свидетели нужны?
– А что, есть желающие?
– Я бы составил компанию, – сообщил Семен Иванович.
– И я, и я! – в один голос крикнули Люся и Санек.
– А как же выполнение дневной нормы? – поинтересовался мастер, глянув на бригадира Чуракова.
– Ладно, пущай идут, раз такое дело, – отвечал тот. – На сегодня нам запаса древесины хватает.
И вот, четыре волонтера двинулись по колеистой лесовозной дороге навстречу неизвестности. Они идут молча, зорко глядя по сторонам.
После прошедшей канонады наступила жуткая тишина. Попряталось все живое, даже пташек не слыхать.
Люся боится выстрелов не только как женщина, выстрелы убили ее жениха.
А молодой Санька Зубатов только и смотрит фильмы со стрельбой, поэтому прогремевшие выстрелы его влекут как охотничью собаку.
Мастер леса – Семен Иванович, проживший в лесу многие годы и давно уже отслуживший в армии, тоже неспокоен.
Но больше всех волнуется Соколов. Появление стреляющего вертолета наверняка привлечет внимание природоохраных органов: министерства экологии, охотничьей инспекции республики и других. «То ли еще будет, ой-ей-ей, а кашу-то придется расхлебывать мне», – думал Андрей.
За поворотом дороги, где лес невысок, волонтеры увидели угол фургона вездехода. Смельчаки подобрались ближе и увидели разговоривающих. Высокорослый мужчина в камуфляжной одежде спрашивал помощников:
– Сколько лосей отстреляли?
Ему отвечали:
– Двух мы убили, и с вертушки радировали, что еще трех зверей завалили, но их надо найти.
– Как найдешь, лес-то большой? – сердился охотник в камуфляже.
– Ходить будем, искать будем.
– Пока ищите, туши протухнут. Пусть с вертолета покажут, где битые звери лежат.
– Поздно, вертушка ушла на базу, – отвечал помощник.
Из кустов можжевельника показалась еще группа охотников.
Егерь с лесорубами вышли из засады.
– Здравствуйте, кто здесь главный? – спросил Соколов.
– Ну, я, – неохотно отвечал человек в камуфляже, – а в чем, собственно, дело?
– Представьтесь, пожалуйста, – попросил Соколов.
– Я – предприниматель Ливанский. Эту охотничью территорию беру в аренду. А ты-то кто такой? – хамски вопрошал Ливанский.
Егерь представил свое служебное удостоверение.
Ливанский, хмыкнув, спросил Соколова:
– Пойдешь ко мне работать охотоведом?
Соколов отвечал:
– Мне неизвестно, что этот участок кому-то был отдан в аренду.
– Мои документы оформляются в известных инстанциях, – бравировал Ливанский.
– Но, пока у вас нет документов, вы не имеете права на производство охоты, – наставлял егерь.
Слушая спор, Санек тоже высказал свою точку зрения по поводу происходящего, прямо Ливанскому в лицо:
– Дяденька, вы зачем с вертолета над лесом стреляете? – и, показывая на мадам Люси, добавил, – вот эта тетенька со страху описалась.
Люся строго посмотрела на шутника, но промолчала.
– Вы что, не знаете законов? – продолжал Соколов, – охота с воздуха категорически запрещена и, даже, уголовно наказуема.
– Да, ладно тебе угрожать, егерь, разберемся!
Товарищи Соколова, глядя на то, как небритые мужики кидают в фургон окровавленные куски мяса, возмущенно качали головами.
Разговоры о стрельбе животных с вертолета облетели весь поселок. Этим заинтересовались местный депутат и участковый – капитан милиции. Дело дошло до прокуратуры республики. Начались допросы свидетелей, следственные эксперименты, затянувшиеся на месяцы.
Позднее Соколов узнает от старшего следователя по особо важным делам, что Ливанский таким незаконным методом охоты добыл шестьдесят лосей. В своем колбасном цехе он перерабатывал мясо в колбасу под названием «Медвежьи лапки», и отправлял ее за границу вместе со шкурами крупного рогатого скота.
По неизвестным причинам, прокурор республики санкцию на обыск складов фирмы Ливанского не дал. И дело его закрыли, но предприниматель затаил крепкую обиду на Соколова.
Новый директор госпромхоза Силантий Сидорович Артамонов отправил егерей на совместное патрулирование охотугодий.
Соколов предложил егерям позвать с собой бывшего лесника Константина, попавшего под сокращение.
Подъехав к его дому, стражи охоты нашли его по стуку колуна в дровянике. Возле него сидела собака, которая, при приближении чужих, громко залаяла. Лесник окрикнул:
– Теща, нельзя! Своих не признаешь?
После дружеских объятий, разговорились о делах, о жизни в целом.
– Вот, мужики, – жаловался Костя, – стал я безработным. Как дальше жить – не знаю. Отец рассказывал: «Раньше бывало не выйдешь на работу – судили за тунеядство». А что сейчас? Я работать хочу, семью кормить, а у меня работу отобрали. А слово – то какое придумали – упразднили! Чихать я не хочу на такие праздники, приходится теперь жить на пенсию отца.
– А где отец-то – Захар, – поинтересовался Андрей, – хочу с ним поздороваться.
– Ушел рыбачить на озеро. У него тоже душа болит, ведь всю жизнь лес растил и охранял.
Егерь Данька и Володя Архипов хлопнули Костю по широкой спине, приглашая:
– Хватит грустить, бери ружьишко, собирайся с нами в поход, угодья проверим, на речках утей постреляем. И пора проводить учет лосей, наступило время их свадеб. Браконьеры только этого и ждут: петли из стального троса ставят на тропах.
.. После Ильина дня у воды прохладно, сидит Захар в старой видавшей не одну зиму, лесниковской телогрейке.
Комаров уже нет, дышится вольно. Рыбак упивается запахом воды, прибрежными травами. Эти запахи вливают в сердце неподвластные времени силу, страсть молодости.
Захар заскорузлыми пальцами завернул самокрутку, и вот уже сизоватый едкий дымок охватил его небритое лицо, легким облачком поплыл в камыши.
Глаза рыбаря устремлены на поплавок из гусиного пера, торчком стоящим в воде меж лопухов желтых кувшинок.
Работы у поплавка мало, видно, еще не время для клева, но так хочется жареных карасей в сметане. От скуки рыбак задавал поплавку неудобные для ответа вопросы и даже ругал его.
Старик обвел озеро взглядом из-под белесых бровей. По берегам росли густые ивы, да такие огромные, будто скирды соломы богатого урожая. Горизонт подпирают вершины зубчатого ельника, а старые плакучие березы зеленым фейерверком взметнули белые нити сучьев к небу.
Из кустов на притихшую зелень полян выбирается клочковатый туман. Небесный художник талантливо расписал вечернее небо акварелью синевато-белых тонов. Вот медленно плывут айсберги фантастических величин с серебристо-белыми вершинами. Айсберг, как настоящий, в рытвинах и впадинах, будто промытых водой. Но все эти очертания небесных пейзажей кратковременны, посмотришь, и уж нет величавых айсбергов, а появились белоснежные горы с огромными снежными полями, ярангами – жильем северных людей. А однажды старик увидел лес с ровной сеткой просек, разделяющих тайгу на кварталы. Картина эта радовала чистотой и порядком в угодьях.
Так было раньше, когда у леса был друг лесник. Но перестройщики должность лесника упразднили «по экономическим соображениям». Передали дела лесные «новым русским» – арендаторам. Они теперь и лес растят и от стихийных бедствий оберегают.
При таких мыслях старик плюется: «Арендаторы эти думают больше о наживе, чем о будущем леса».
В угодьях, где случились пожары и ветровал, не пройти.
«А были и другие времена, – вспоминает старик, – я работал лесником, выполняя все виды лесохозяйственных работ. По своему участку совершал обходы по охране его от нарушителей».
Любил лесник наслаждаться осенним пейзажем: пожелтевшими травами и мхами, охваченными инеем. В такое время под ногами похрустывает тонкий ледок, в белоствольных березняках светло и торжественно. Взойдёт солнце, и запоют, забубнят тетерева. Это главный распорядитель и хореограф – Терентий, позвал молодежь на поляну набираться опыта, ведь придет весна и наступит пора свадеб и размножения будущего поколения пернатых. Далеко слышно чуфыканье и хлопки птиц – идет генеральная репетиция.
Ничто не ускользает от взгляда лесника. Молодые сосенки растут чинными рядами, приятно радуя глаз яркой зеленью.
Летом лесник всегда ходил в лес с лопатой, на случай непредвиденного удара молнии в дерево – нельзя давать огню волю. Лесники знают в лесу каждое дерево, чувствуют его боль и радость.
