– Я думаю, политики и чиновники хоть что-то всё же делают, – попыталась реабилитировать образ власти Лиза. – В конце концов, не могут же они совсем без дела столько времени сидеть! Они много говорят, как обустроить Россию. Вчера, например, по «Маяку» один депутат так хорошо о коррупции говорил!..
– Ага, говорил. Наверняка, что-нибудь типа: «Коррупция прочно врезалась в российский менталитет, подрывая основы социальной справедливости». Но и Вы, и я, и любой другой умеет говорить ничем не хуже. Мне такая «политика» не интересна. Вы кого согласитесь считать хозяйкой в доме: ту, которая содержит её в чистоте и порядке, или ту, которая на фоне грязи и среди клопов с тараканами рассказывает, как надо варить солянку? Умеешь – так свари! Чего об этом говорить-то? Вот если бы машинист, который наш поезд ведёт, вдруг остановил бы движение и пошёл по вагонам всем нам рассказывать, как он хорошо разбирается в устройстве электрической тяги и контактной сети, то мы вряд ли согласились ещё когда с ним поехать. А политики и чиновники у нас заняты тем, что… говорят. И о чём говорят-то? О том, что все и так знают. Политика – это дела, конкретные дела, нужные в конкретном месте и в конкретное время.
– А у нас – одни разговоры.
– Да. Трение воздуха об органы речи. Чиновники воруют – мы об этом говорим. Они воруют всё больше и больше, а мы всё больше и больше об этом говорим. Нужны дороги, а их нет, и мы опять только говорим об этом. Говорим, говорим, говорим! С трибун, в очередях, из подворотни, в общественном транспорте вот. А дорог как не было, так и нет. И не будет. Потому что все силы и время потрачены на болтовню, а не на дело. Подмена действия на рассуждения, ещё точнее сказать – на рассусоливания. Сейчас этим многие страдают. Идёт война в Ираке – все рассусоливают о войне. Как её прекратить, как сделать так, чтобы люди перестали убивать друг друга, разрушать и без того разруху, а начать жить и обустраивать жизнь – не знает никто. Не может и не хочет этим заниматься – заниматься не на словах, а на деле! Потому что это трудно. Легче языком болтать. Легче залудить очередное ток-шоу, собрать кучу звёзд эстрады и светских львов со львицами, и пущай они своё самолюбие потешат: обсудят то да это и ещё чего-нибудь в придачу. Тем для болтовни – море! От коррупции до детской проституции, от роста цен на нефть до вреда соли и сахара. Обсуждай – не хочу! При этом зачастую внимание уводится совсем в другую степь – в сторону проблем, которые ещё не наступили, и неизвестно, наступят ли вообще. Например, всеобщее потепление, похолодание, наводнение, очередной конец света. Лишь бы показать свой ум, которого нет. Но вся беда, что болтовня не даёт никакого результата. Взятки как брали, так и берут. Дети как были беззащитны перед разного вида извращенцами и садистами, так и остаются. Особенно из неблагополучных семей, число которых растёт, потому что молодые отцы и матери воспитываются на образцах поведения всё тех же звёзд эстрады или по фильмам с отморозками. Показывают какого-то ребёнка, которого собственные родители-алкоголики за бутылку водки отдали позабавиться каким-то мерзавцам, после «забав» которых ребёнок стал инвалидом, и в студии все наперебой затрещали языками. Все знают, как надо БЫЛО сделать, чтобы такого не произошло. А это происходит снова и снова. Потому что тут реальные действия нужны, а не болтовня. Но ею так увлечены, потому что каждый себе небывало умным кажется. А деле – переливание из одного дырявого ведра в другое. Вот и сидят эти болтуны, как дырявые вёдра, пустые и бессмысленные. Один другого своей пустотой грузит, талдычит вроде как умные слова, и не понимает, почему проблемы от его болтовни не решаются, а жизнь всё хуже и хуже. Священник говорит «верю», учёный говорит «знаю», мастер говорит «умею», колдун – «могу», элита – «хочу». Но кто же «делать» будет?
– Народ?
– А что народ может? Я недавно видел, как в деревне дом горит. Тушат какие-то ветхие старухи ведром с колодца, а что ты там ведром сделаешь, пока до колодца туда и обратно добежишь. Тут машина нужна, брандспойт, а нет ничего, разворовано всё. Пожарников вызвали из ближайшего города, а они сорок минут на железнодорожном переезде стоят, скоростной поезд пропускают. Другой дороги нет. Пока стояли, дом сгорел, и огонь на соседние постройки перекинулся. Земли-то у людей всего-ничего. Боятся у нас людям нормальный кусок земли выделить, все ютятся на сотках своих, как в тех же коммуналках. И вот несколько старух мечется, а основная масса народа глазеет и советы даёт, как надо пожары тушить. Напомнила мне эта картина всю страну в уменьшенной проекции. Страна горит, гибнет, спивается, деградирует, а никто ничего не делает. Все только рассуждают об этом. Всё говорят о политике, а где она? Я, например, вообще никакой политики не вижу, а только полное её отсутствие. У нас только пьянчужки в рванине трещат языками о политике, которая происходит где-то там далеко. А в близкой реальности, до которой рукой подать, они даже не считают нужным что-то сделать, хотя бы для себя, любимых. Хотя бы рванину свою постирать и залатать, если не заменить её на нормальную одежду. Власть и политика в современной России – это не профессия, не работа. Их словно бы вообще нет! Наш отечественные политики и чиновники не имеют ничего своего, у них всё казённое: квартиры, дачи, машины, деньги. Они никогда не смогли бы получить и заработать это своими силами, если бы работали в профессии, где человеку платят за качество выполненной работы, за результат, а не за статус, который считался богоизбранным только на заре формирования человеческого общества. То есть у дикарей. Что толку говорить о коррупции, если её давно надо ликвидировать? Не знаешь, как, не умеешь, не можешь – до свидания!
– А Вы знаете, как победить коррупцию?
– Знаю, представьте себе. Её давно пора легализовать.
– Как это?
– Очень просто. Чиновникам зарплату не платить, пусть живут на взятки. Взятку получил – уплати с неё проценты в государственную казну. Взял миллион – полмиллиона отдай на налоги. Зачем им ещё платить зарплату? У них же всё есть: квартиры, дачи, машины, водитель куда надо отвезёт, напрягаться не надо. Чиновник должен о работе думать, а он не может о деле думать, потому что надо распихать деньжищи, которые у него из всех щелей торчат, да ещё и взятки несут. Крестьянский сын вышел в депутаты, и вот он уже личным теннисным кортом обзавёлся. Зачем он ему? Это и погубит Россию, потому что те, кто должен ею заниматься по долгу службы озабочены своими льготами да привилегиями. Никто Россией-то не занимается. Никто! Государство им даёт жильё, транспорт, решает финансовые проблемы, только работай, мил человек, только делай для страны хоть что-то! Зачем ему давать квартиру, если показывали какого-то делягу из администрации в Воронеже, который купил пять квартир, три частных дома, и они стоят пустые. Его семья живёт за границей в полном составе уже много лет. Зачем ему тут недвижимость в таком количестве? Её некем заселить! Седалища уже не хватает, а они всё хапают. Денег и так навалом, буквально купаются в них, а всё равно лихорадочно тащат ещё и ещё. Это как плавать в озере и пытаться набрать воды ещё и за щёки, про запас. Невралгия чистой воды. Не даром арабы за воровство руки рубили, потому что этот непроизвольный хватательно-загребательный рефлекс ничем больше не вылечишь. Некоторые так в носу ковыряют и ничего поделать с собой не могут. Уж всё, казалось бы, оттуда вытащили, ан нет, снова лезут. Прилюдно роют там, понимают, как отвратительно это со стороны выглядит, но нет сил совладать со своими шаловливыми ручонками. Можно в ванной комнате это делать, при умывании, когда никто не видит, но они в носу роют и в толпе, и в полном одиночестве, так что легче отсечь то, чем они это делают. Так и казнокрады наши: уж всё у них есть, а они всё одно тащат, как очередную соплю из носа.
– Фу!
– Так и есть. Если вы несёте взятку чиновнику, которые получает ещё и зарплату в десять-двадцать раз больше вашей, вам надо к психиатру. Но психиатрия не примет всех желающих, она на ладан дышит – в бюджете нет средств.
– Вы как-то всех рассортировали: тех – к неврологу, этих – в психиатрию.
– Потому что мы – больное общество, нас лечить надо. Решили вот с коррупцией бороться. Ха, спохватились! А чего никто в девяностые годы об этом не заикался? Потому что копили себе начальный капитал. Теперь накопили на пять жизней вперёд, нагребли денег и лениво подумали: ну, пора бы запретить коррупцию, а то другие хари тоже захотят себе и золотые унитазы, и по три особняка в лучших городах мира. Нам бросают эту «борьбу» как доказательство своей работы, мы обсуждаем наказание для мелких воришек, а крупных назначаем на государственную службу. Но нанимая таких людей на госслужбу надо помнить, что нанимаешь волка на должность сторожевого пса. Он в первую очередь меняет законы и даже конституцию под свои интересы. Мне смешно слышать, когда такие люди говорят о борьбе с коррупцией! Сначала сами создали безотказно работающую систему взяток, а теперь объявляют войну своему же детищу. В результате затраты на борьбу с коррупцией превысили уже сами обороты коррупции. Мол, ударим по взяточникам ещё большими взятками – пущай подавятся. Но для борьбы со взяткой можно тратить бесконечные усилия, потому что она выгодна не только берущим, но и дающим. У нас о коррупции рассуждают как-то однобоко, проклиная берущую сторону и не замечая дающих. А многие люди сами несут деньги чиновникам, судьям, профессорам. Несут в военкомат, чтобы сына не взяли в армию, в деканат, чтобы дочь пристроили в институт. Наша психология пронизана взяточничеством в виде кумовства на работе, куда пристраивают блатных сынков и зятьёв. В ходу бытовая коррупция в виде коробки конфет врачу за больничный лист, на которую уже никто внимания не обращает. Например, «зайцам» в транспорте выгодно дать контролёрам взятку, чтобы не покупать билет. Тут большие разночтения в подходе к самой проблеме коррупции у социологов и политиков, экономистов и правоохранительных органов. Мало кто догадывается спросить, почему вообще существует такой огромный спрос на взятки? Внимание фокусируют только на тех, кто берёт взятки, игнорируя тех, кто даёт, считая их жертвами вымогателей. У нас о коррупции говорят только тогда, когда взятку кто-то вымогает, но вымогательство – это совершенно другая статья! Это преступление только против чужой собственности, а взятка относится к преступлениям против государственной власти. Потому что идёт подкуп должностных лиц, которые в силу своего служебного положения могут пойти против основ конституционного строя и безопасности государства. Почему во всём мире беспощадно воюют с коррупцией? Потому что она именно этим и опасна – подрывом основ государства, когда законы не работают. Но люди продолжают нести взятки, потому что им это выгодно. Я работал сторожем на таможне, когда на пенсию вышел, там взятки несут открыто. Никто ничего не скрывает! Коммерческая сделка в целях ускорения процесса, а сколько за это ускорение плачено – коммерческая тайна. Большинство взяток никто не вымогает, они выгодны всем участвующим сторонам. А у нас любят показывать «борьбу с коррупцией», когда скрытой камерой снимают, как некий дурак берёт в руки помеченные купюры, и тут-то выскакивают следователи фиксировать на них его отпечатки пальцев. Бред! Это ничего не доказывает, таких вечером того же дня отпускают. А дуракам, сидящим после трудового дня перед телевизором, показывают: не волнуйтесь, граждане, вот мы боремся со мздоимцами.
