В этот вечер они были единственными посетителями в ресторане. Девушкам захотелось движения и громкой музыки, и после десерта компания перебралась в ночной клуб «Лабамба».
Трезвая Лена (она практически не пила) вела себя, как Марианна после поллитра водки с энергетическим напитком, напоминая двигатель гоночного болида – носилась по клубу, рубилась на сцене, задевая руками танцующих вокруг, а когда Игорь попросил её угомониться, присоединилась к сидящей за столом компании, заголосила, перескакивая от одной темы к другой, и в итоге, устроившись у мужа на коленях, преданно глядя на него, сказала:
– Я твоя собака!
Катя призналась, что роль её мечты лежит в перспективе матриархата, и она в свойственной ей лениво-непринуждённой манере изложила свою концепцию:
– Мы должны быть более сильными, властными женщинами, захватчицами. Идеи матриархата для многих кажутся дикими, все предпочитают жить в согласии с братьями-мужчинами и принимать ситуацию такой, какая она есть, но такой вариант мне кажется неискренним и рабским.
– То есть, ты хочешь ещё более ужесточить уже существующий матриархат?! – раскрыв рот от удивления, молвил Игорь.
Она посмотрела на него с непоколебимым спокойствием и мягким сожалением:
– Дело не в матриархате как таковом, а дело в гармонии, таких отношениях, при которых между партнёрами сохранялся бы паритет интересов. Идеалом для меня является бабушка, я смотрю на неё и вижу, что она каждый день делает одно и то же и у неё на душе полный покой. Я тоже хочу так воспринимать окружающий мир. Внутри меня живёт старая мудрая женщина и она столь хладнокровна, что мне не терпится с ней поскорее познакомиться.
Игорь промолчал, приподняв плечи к ушам и выражая ртом удивление. Андрей хотел уточнить насчёт способов установления гармонии в отношениях между Катиной бабушкой и её мужем, но Катя без плавного перехода перескочила на другую тему:
– Я смотрю на то, что происходит в Индонезии, Японии, на все эти природные катаклизмы и катастрофы, понимаю, что это очень страшно, но я не могу сопереживать. Не могу поверить, когда машины лежат друг на друге и океанский лайнер застрял между домами – такие картины могут быть только в кино. Я не могу затрачиваться настолько. Я люблю маму и папу, братьев и сестёр, а людей на телеэкране нет – я даже тебя не люблю! – заявила она удивлённому до крайней степени Андрею, закрывая при этом лицо руками и обаятельно смеясь.
– А как же наш «конфетно-букетный период»?! – спросил Андрей, нежно глядя на неё и отмечая мельчайшие детали: и задумчивый, томный, грустно-мечтательный взгляд, и нежную улыбку, и свободную непринуждённость чуть усталой позы.
– Мне приятно, что мне удалось преодолеть сомнения и страхи и завести серьёзные отношения. Для меня это очень тяжело, потому что я легко замыкаюсь в себе. Я могу пригласить человека в гости, а потом вдруг рассердиться на него за то, что он не даёт мне побыть наедине с собой.
Придя домой после вечеринки в начале третьего ночи, Андрей распаковал Катин подарок. Это была двусторонняя венецианская маска: подставка, на ней голова (с обеих сторон – разные лица), украшенная традиционным венецианским карнавальным головным убором, что-то наподобие чалмы со змеевидными завитушками с вкраплением разноцветных камушков и золотистого цвета тесьмы. Он поставил её на стол в кабинете-спальне – это будет единственной маской в этой комнате, остальные маски его коллекции развешаны на стенах гостиной.
* * *
7 ноября, во вторник, Андрей был разбужен в 10 утра телефонным звонком. С трудом подняв отяжелевшую голову от подушки, он нащупал предусмотрительно положенный на полу возле кровати телефон и поднёс его к уху: «Алло!» И услышал бодрый голос Вадима Второва: «Ну ты где?!»
– В «Стройхолдинге»… обсуждаем тут спецификацию.
– Валяешься в умате, небось, после вчерашнего?!
– Бог с тобой! Разве я умею предаваться сну, когда у нас горят продажи!? Сидеть без дела я не мастер! – с трудом приняв сидячее положение, Андрей принялся воодушевлённо рассказывать о том, как продвигается дело, мол, бухгалтерия Стройхолдинга уже печатает платёжное поручение для перечисления оптово-строительному рынку первого транша. Он настолько поднаторел в придумывании увлекательных историй, скармливаемых кредиторам, а придумывал он их прямо-таки в товарных количествах, что даже опытнейший человековед Вадим купился на байку со Стройхолдингом.
Переговорив с ним, Андрей упал на кровать, и, провалявшись ещё полчаса, нашёл в себе силы подняться и пойти на кухню. Позавтракав и приведя себя в порядок, он вызвал такси, чтобы действительно съездить на Стройхолдинг и проконтролировать, что там с оплатой. И надо же такому было случиться, что его дьявольское чутьё его не подвело: на самом деле бухгалтер напечатала платёжное поручение, оно уже было подписано главбухом, осталось только подпись гендиректора Капранова поставить. Завтра, крайний срок послезавтра, первые три миллиона рублей поступят на расчётный счёт оптово-строительного рынка.
Выйдя из офиса Стройхолдинга, Андрей пешком отправился в УНП, это было рядом, в пределах видимости, 15–20 минут ходьбы. Там он передал оперуполномоченным под роспись очередную порцию документов, подтверждавших его версию непричастности к деятельности собственной фирмы. Милиционеры, наконец, прониклись этой идеей – подписи, стоявшие на спорных документах со стороны Совинкома, были сделаны явно не рукой Андрея, и по его настоянию была назначена графологическая экспертиза. Он проставил свои подписи на 10 листах, затем исписал ещё столько же ключевыми фразами, взятыми из указанных документов: «Совинком, бухгалтерский баланс, копия верна»… и так далее, а также под диктовку оперуполномоченного написал текст из взятой наугад книги. Все исписанные Андреем бумаги вместе со спорными документами будут направлены на графологическую экспертизу, и если на них действительно подделана его подпись, то его положение в значительной степени облегчится.
– Но кто же тогда ставил за вас вашу подпись? – поинтересовались милиционеры.
Андрей в сотый раз повторил:
– Я же находился в Петербурге, вместо меня хозяйничали управленцы. Мы договорились так: они свободны в своих действиях, для меня главное – получать стабильную ежемесячную прибыль. Мы общались по телефону, обсуждали сделки, но моё влияние на деятельность фирмы не было абсолютным. Очевидно, подписи на документах ставили люди, которые значатся в штатном расписании фирмы. Оно у вас есть, так что… злодеев надо искать среди этих сотрудников.
Попрощавшись с операми УНП, он вышел на улицу, и только в этот момент вспомнил, что должен был ещё с утра позвонить начальнику ОБЭП Советского района Кнутову. Андрей набрал его номер, и Кнутов назначил на четверг.
После всего сделанного Андрей на общественном транспорте добрался до оптово-строительного рынка, где некоторое время изображал активную деятельность, и самое полезное, что было им сделано, это разговор с Сергеем, коллегой, – во время погрузки утеплителя Rockwool в адрес одного из клиентов. Когда открыли ангар и выдали кладовщику накладные, в которых было указано количество материала, Сергей поделился, как провёл выходные – оприходовал, наконец, подругу, с которой познакомился в прошлую субботу, и у них состоялся «фантастический секс, сравнимый с землетрясением».
– А у меня самый лучший секс, который был – это несостоявшийся, – задумчиво молвил Андрей, наблюдая за погрузкой минеральных плит.
– Как так?
– А вот так. В школе я встречался с девушкой, это была моя первая любовь. В девятом классе она уехала с родителями в другой город, мы переписывались – тогда люди ещё писали друг другу письма в конвертах, в десятом классе на зимних каникулах она приехала к бабушке в Волгоград, мы вместе отпраздновали Новый Год… но просто целовались, без интима. Следующий раз она нанесла визит а родной город через два-три года, я уже учился в институте на 2-3-м курсе, это было летом. Я отдыхал в летнем лагере мединститута на Ахтубе и оттуда ездил на дежурства в судмедэкспертизу, где подрабатывал санитаром. В один из дней я зацепил в лагере симпатичную мартышку, с которой кувыркался всю ночь, а наутро, так и не поспав ни минуты, рванул в город. Перед дежурством заскочил домой и родители сообщили, что звонила ОНА – моя школьная любовь, оказалось, что она сейчас в городе. Я перезвонил ей уже с работы, сказал, что у меня суточное дежурство. Поспать мне не удалось. Вечером она ко мне приехала на работу. Мы пообщались в регистратуре на моём рабочем месте, потом дежурный судмедэксперт пригласил нас в свой кабинет, чтобы поужинать. Мы немного выпили, и он, глядя на нас, так расчувствовался, что отпустил меня до утра, мол, иди, к тебе девушка из другого города приехала, а я тут тебя подстрахую. Мы пришли к ней домой. Её бабушка уже спала. Зашли в комнату… этого момента я ждал всю жизнь… эта девушка, моя школьная любовь, выключила свет… и тут я почувствовал, что вырубаюсь. Было некое подобие прелюдии на диване – объятия, лёгкий петтинг. Увидев, что я никакой, она включила свет и сделалась неприступной. Она обиделась, и от этого моё состояние ещё больше усугубилось и я ничего не смог поделать совершенно. Всё сорвалось, мне пришлось уйти. Больше мы не виделись. В дальнейшем у меня было ещё несколько эпизодов, когда коитус срывался в последний момент; самый фееричный случай был в Питере с одной фотомоделью, которая снималась для журналов и танцевала в ночных клубах, с внешними данными у неё был полный порядок. Мы пару недель повстречались, потом на выходных мне удалось затащить её к себе домой, всё как положено у людей, мы разделись, легли в кроватку, я уже собрался войти, тут моя девушка вывернулась из-под меня, выскочила из постели и кинулась одеваться – устроила целую сцену, стала извиняться, оправдываться, я подумал, может, это вариант любовной игры и попытался взять её силой, не тут-то было, она завизжала и я испугался, что заявит в милицию как изнасилование. Пришлось её отпустить. Потом она звонила мне сама, мы пару раз встретились, но я прекратил свидания, у меня перед глазами замигала большая красная табличка: «Пора заканчивать» – не люблю такие сложности, у меня на работе хватает проблем.
