Когда они снова сошлись после того, как расстались из-за её замужества, Андрей ужасно ревновал её к святому Иосифу, но теперь тайно злорадствовал, что наставляет рога своему злейшему врагу. Чувствуя его успокоенность, она даже обижалась, и неспроста – когда он ревновал, то был особенно неистов в постели.
Не переставая любоваться Таней, отмечая при этом, что никто не может сравниться с нею по вызывающему великолепию и торжествующей чувственности, он сказал:
– Красивое платье.
– Слишком блядское, в нём только сексом в судах заниматься.
В данный момент на ней было открытое мини-платье, поверх которого была надета туника из прозрачной чёрной органзы. Она любила моду, воспринимала её, как комфортное пространство между её голым телом и непогодой внешнего мира и сейчас тосковала по временам, когда они с Андреем часами бродили по магазинам, выискивая актуальные вещички.
Она проникновенно посмотрела на него, блеснув серо-зелёными глазами:
– Скажи, когда уж ты свозишь меня в Милан или хотя бы в Москву?
– Без проблем, хоть завтра, за мной задержки не будет.
– Да уж, времена поменялись, – грустно вздохнула она и добавила с обволакивающими интонациями:
– Смотри ни на ком не женись до того, как я разведусь.
Перед тем, как покинуть гостиную, она внезапно остановилась возле зеркала и посмотрела на Андрея. Их взгляды встретились.
– Между прочим, ты знаешь… оказывается это Йоська Еремеева… того… – какое-то время она пыталась закончить предложение, но облечь его в чёткую форму не получилось, и в итоге она сказала: «Короче, Еремеев-старший не просто так исчез, его Йоська с Уваровым грохнули и забетонировали в подвале Уваровского гаража».
И, хотя Андрей предполагал нечто подобное, но эта новость его шокировала, его лицо стало серьёзным, блестящие его глаза смотрели на Таню чрезвычайно пристально.
Собравшись с мыслями, она рассказала, как обстояло дело – со слов святого Иосифа, разумеется. Он по страшному секрету рассказал ей, в немалой степени потому, что это её очень сильно касалось, поскольку речь шла об убийстве её отца. Тогда, летом 1996-го, когда был застрелен Виктор Кондауров, старый седой полковник, тайно влюблённый в его жену Арину, Танину мать, встретив их случайно на улице, вдову с дочкой, дал слово офицера, что разыщет и накажет убийцу. Он задействовал все свои ресурсы и действительно вышел на след убийц. Исполнитель был уничтожен во время милицейской спецоперации, а заказчик, Игнат Еремеев, предчувствуя скорую расплату, нанял новых киллеров, чтобы те убрали святого Иосифа. Который благодаря сверхъестественному чутью заподозрил двоих парней, дежуривших во дворе его дома, вызвал группу захвата (начальник УБОП Уваров был его другом), подъехавшие бойцы задержали тех парней, и, обыскав, обнаружили у них незарегистрированное оружие, пистолеты Макарова. К ним применили «особое обращение» и они сдали босса, который поставлял им заказы, так по цепочке милиционеры установили, что конечным заказчиком являлся Еремеев. На задержание которого святой Иосиф выехал вместе с Уваровым и его опричниками. В ходе задержания Еремеева запытали в его собственном доме, загоняли ему под ногти и в уши длинные цыганские иглы, и в буквальном смысле слова надыбали признание: да, это он заказал Виктора Кондаурова, с которым не поделил акции одного промышленного предприятия. Святой Иосиф забрал из домашнего сейфа Еремеева все деньги и ценности, а сам он в связанном виде был вывезен к Уварову в гараж и там брошен. И пока они решали, что делать с агонирующим злодеем: предать официальному суду (его признание было записано на диктофон)… или как, он умер от сепсиса. Недолго думая, они сбросили тело в смотровую яму, которую залили бетоном, а сверху сделали стяжку, чтобы не было видно, что тут когда-то был подвал.
…Своим рассказом Таня вывела Андрея из его уравновешенного состояния, спровоцировав в нём приступ ревности, он снова возненавидел святого Иосифа: чёрт возьми, вампиры – они живее всех живых и непохоже, чтобы старый седой полковник стал заплывать глазурью и жирком, постарел бы, наконец, совсем, и стал хотя бы отдалённо походить на Капранова.
Андрей немного скривил глаза и они засверкали, как яркие огни. И мысленно пропел: «Ты всё полковникам стелила, ноги на ночь мыла, шубки беличьи носила, кожи крокодила, мир блатной совсем забыла». Таня сделала вид, что не замечает его изменившееся настроение.
На прощание, подавая ей пальто, он спросил, действительно ли они с Леной отлизывали друг у друга. Её серо-зелёные глаза выразительно округлились: «Что-о-о?!», вид у неё был удивлённо-испуганный, будто ей только что сообщили, что она оставила дома включенный утюг. Потом, вспомнив подоплёку вопроса, она ответила:
– Ох, не знаю. Может быть.
* * *
Вечером этого дня, шестого ноября 2006-го года, в понедельник, Андрей сидел в ресторане «Четыре сезона» и постепенно доходил до кондиции в окружении троих человек, пришедших его поздравить с 34-летием. Это была Катя Хромова, а также Игорь Губин, однокурсник, с которым Андрей не виделся после института (а это больше 10 лет) и случайно встретился пару месяцев назад в одном из центральных кафе; он был со своей женой Леной. Определённо, то был самый странный день рождения в жизни Андрея.
Тревожно шевелились в больших аквариумах крабы, косясь на массивную перламутровую люстру. Суетились официанты, подавая блюда. Собравшиеся развлекали друг друга анекдотами и смешными историями, отправляя свой весёлый смех гулять по гулкому пустому залу – в ресторане их столик оказался единственным занятым.
– Вы смотритесь, как счастливая влюблённая пара, – отметила Лена.
Катя прислонилась к Андрею:
– У нас сейчас конфетно-букетный период.
На ней был целомудренный чёрный костюм, на нём тоже было всё чёрное, за исключением тёмно-серого, в тонкую чёрную полоску пиджака от Scherrer.
Праздничное меню состояло из двух салатов, двух горячих блюд – бефстроганов и стейк из свинины (на одну персону), соленья ассорти и мясное ассорти – на всех, напитки и десерт по выбору. Как только официант приносил новое блюдо, Андрей немедленно приступал к его уничтожению. Мясо, овощи, фрукты, сервелат – всё это стремительно исчезало у него во рту. Он заливал еду виски с пепси-колой.
В разгар застолья внимание Игоря привлекло стоящее в дальнем углу зала фортепиано и он решил помузицировать. Отыграв несколько «ресторанных» мелодий, он без плавного перехода заскрежетал «металлическими» аккордами, при этом обильное педалирование создало завесу парящих в воздухе секвенций. Превосходный ритмический баланс композиции корректировался умелым оперированием паузой. Достигнув безудержной неистовости, музыка граничила с истерической экспансивностью. Ярость, с которой преодолевалось сопротивление материала, сопровождалась бурными и экстатическими выбросами энергии. То были моменты бурного овладения материалом, буйного насилия и упоенного властвования над ним, чуть ли не садистского избиения инструмента.
– «А если бы рояль был телом женщины» – подзаголовок этого произведения, автор Люк Феррари, – сообщил Игорь изумлённым слушателям, отыграв.
Его руколомное выступление имело весомый драматический триумф.
– Респект и уважуха! Ты нас загнал в такой транс, опомниться не могу, – сказала Катя, когда все вернулись за стол.
(«Респект и уважуха» – это словосочетание в то время ещё не звучало uncool).
Она не могла не осмотреть находящийся в ресторане аквариум, изучив его, подробно рассказала о своём, в котором есть и освещение, и специальный подогрев, и диковинные водоросли, а также сыпучий грунт, коряги и камни с гротом.
– Открой мне страшную тайну, – обратился к ней Андрей. – В чём разница между самцом и самкой золотой рыбки?
– Всё очень просто: самец золотой рыбки очень похож на самку, но только до полового созревания, которое происходит на втором году жизни. К этому моменту у самца появляется на передних парных плавниках своеобразная «пила». По этим зазубринам уже можно понять, кто перед тобой. А на жаберных пластинах появляются своеобразные бледные выпуклости, похожие на манную крупу. Они используются в период брачных игр, самец трётся ими о самку. Самка до периода половой зрелости очень похожа на самца, но, как только приходит срок, тело ее приобретает округлую форму, появляется своего рода животик. Это говорит о том, что самочка готова к спариванию. В период ухаживания самец отличается более активным поведением. Самки склонны к пассивности.
В этот вечер они были единственными посетителями в ресторане. Девушкам захотелось движения и громкой музыки, и после десерта компания перебралась в ночной клуб «Лабамба».
Трезвая Лена (она практически не пила) вела себя, как Марианна после поллитра водки с энергетическим напитком, напоминая двигатель гоночного болида – носилась по клубу, рубилась на сцене, задевая руками танцующих вокруг, а когда Игорь попросил её угомониться, присоединилась к сидящей за столом компании, заголосила, перескакивая от одной темы к другой, и в итоге, устроившись у мужа на коленях, преданно глядя на него, сказала:
