— Пойдем в зал портретов! — скомандовала она.
Теперь я начала всерьез увлекаться этим безумием. Что же там такое в зале портретов, что она мне так хочет показать? Внезапно я потеряла ее из виду. Пошла вперед по залам, гадая, где же эти пресловутые портреты (последний раз я была в Третьяковке еще в школьном возрасте). И вдруг увидела ее. Она стояла перед изображением Екатерины Второй и улыбалась.
— Вы поклонница царской семьи? — мысленно поинтересовалась я.
— Нет, вовсе нет. Посмотри внимательно, — проговорила она с благоговением.
Я вгляделась, но ничего не заметила. Я вообще не понимала, что мы высматриваем.
— На ее лицо, кожу. На ее фигуру, — продолжала Лия.
— Что с ними не так?
— В том-то и дело, с ними все нормально. Они настоящие. В последние годы все так увлеклись стремлением к идеалу, что рисованные картины уже совершенно не воспринимаются, они не скрывают несовершенства. На них нельзя использовать графические редакторы. Из-за того, что мы постоянно видим нереальные лица и тела, наше сознание забивается ложными образами. Образами мужчин, женщин, домов — которых нет на самом деле. Мы сознательно погружаем себя в сон, в вымышленную реальность и живем в ней, даже не подозревая об этом. Но эти картины… они живые, они такие же, как реальные люди. Все мы несовершенны, не лишены недостатков, но именно в этом и есть очарование. Они позволяют взгляду зацепиться за что-то, а не скользить мимо человека. — Лия так же неожиданно замолчала, как и начала говорить.
Я всмотрелась и удивилась тому, чего не замечала всего минуту назад. У Екатерины были морщины и широкие поры, а руки казались слегка бледноватыми. Забавно. Мысли призрака снова показались мне очень здравыми. Мы проходили по галерее несколько часов, пристально вглядываясь в изображения. К пятидесятому залу я чувствовала себя абсолютно изможденной, но довольной.
У меня был соблазн позвонить Георгию и предложить встретиться, но потом я подумала, что сегодня слишком ошарашена сделанными открытиями, чтобы с ним общаться. Мне нужно было переварить новую информацию.
Я выехала из Ярославля, как только проснулась, около семи утра. Дорога была хорошей, за прошедшую неделю снег почти растаял, и теперь беспокоила только грязная вода от встречных машин, периодически ниспадавшая потоком на лобовое стекло. Лия сидела рядом и напевала себе под нос. Несмотря на то что меня беспокоило постоянное присутствие полупрозрачной старушки, я старалась не подавать виду. Тем более что с ее появлением в моей судьбе начали происходить изменения к лучшему.
Существование в Ярославле начало меня затягивать, я перестала интересоваться Москвой. Ничего ужасного в этом нет, скорее это естественно, но для меня мысленный отказ от возвращения в столицу, хотя бы в перспективе, означал огромный шаг назад. В Москве по-прежнему оставались знакомые, хотя сейчас, как и раньше, меньше всего хотелось бы с ними встретиться — в таком вот виде, подавленной, а на вопрос «Чем ты сейчас занимаешься?» пришлось бы прятать глаза и говорить: «Работаю таксистом». Это было выше моих сил. Еще полгода назад я думала почти каждый день, что переехала в Ярославль временно и, когда заработаю немного денег, обязательно вернусь в родной город с триумфом.
А потом почти полюбила новое место жительства, к тому же начала находить массу преимуществ в спокойной, размеренной, по сравнению с моей прежней жизнью, чередой событий. Мне нравилось, что не нужно вставать в семь утра каждый день и трястись при мысли, что я опоздаю и встречу на входе начальницу, что не надо нервничать, подпишут рекламодатели контракт или нет. Мне не хотелось больше краситься даже по выходным, а ведь раньше я была вынуждена это делать, потому что в субботу приезжали гости, а в воскресенье я почти всегда ходила в ресторан с друзьями. Здесь я мало с кем общалась, но меня это скорее устраивало.
Внезапно Лия прервала ход моих мыслей:
— Вот ты сейчас сидишь и думаешь, что неплохо жить одной, что тебя устраивают редкие встречи с Вероникой, что не особенно хочется возвращаться в круговерть Москвы. Но подумай вот о чем: спустя пару десятков лет твое здоровье уже не позволит целыми днями сидеть за рулем, и что ты будешь делать тогда? Конечно же, ты работала как проклятая, и накопившаяся усталость, а еще необходимость постоянно соответствовать чьим-то завышенным требованиям тебя изрядно измотали. Но когда-нибудь чувство размеренности начнет тяготить, его вытеснят другие: тоска, грусть и одиночество поглотят всю тебя… Хотя зря я затеяла этот разговор, наверное.
— Да уж, действительно зря, — ответила я. — Вы же знаете, что мне и так грустно, так зачем изводить меня еще больше?! Моя мама любила так себя вести: постоянно била по самому больному месту. Но ведь от того, что мы поговорим об этом, ничего не изменится. Мне никто не подарит квартиру в Москве, и вообще, я еду туда только потому, что Георг пригласил. Иначе я ни за что не решилась бы снова проехать двести пятьдесят километров в сторону города, в котором совершенно нечем дышать! Хотя что я вам об этом рассказываю, вы все равно не чувствуете запахов. — Я замолчала — стало несколько неудобно за то, что я была так груба. Я покосилась на Лию: ее плечи опустились, и она стала как будто прозрачнее, чем обычно. — Простите, я не хотела вас обидеть. Но мне сейчас не хочется ни с кем обсуждать свое будущее, которое настолько призрачно и туманно… — И я снова осеклась, поняв, что опять использую не те выражения. Но Лия, к моему удивлению, вдруг звонко рассмеялась.
— Ой, не могу! — выдавила она, пытаясь преодолеть смех. — Призрачно и туманно, ну прямо как я, ну, насмешила!
Я тоже улыбнулась, а потом и вовсе засмеялась в голос. Действительно, какие глупости мы иногда говорим, пытаясь любым способом изменить тему разговора!
— Но вы ведь с самого начала знали, что с Георгием у нас завяжутся какие-то… отношения… — Я задумалась, потому что не могла понять, что именно нас с ним связывает: дружба и общение или нечто большее. — Как вы догадались, что он мне подходит? Как, откуда?
— Я не знала, — ответила Лия. — Я просто чувствовала, что тебе нужно вырваться, разрушить привычный уклад жизни. Тебе необходимо было воскресить чувство любви к Москве. Я знала, что ты живешь в эмоциональной пустоте. Часто люди, испытав боль, запираются внутри себя, боятся открываться любым новым чувствам. Так случилось и с тобой. Если бы ты продолжала существовать таким образом, все закончилось бы очень плачевно. Я понимала, что свежие эмоции помогут тебе преобразиться. А учитывая, что в тот момент ты рассталась с Мишей, присутствие нового мужчины, абсолютно другого типа, только помогло бы укреплению веры в то, что ты на правильном пути. Ты решилась попробовать — и все получилось. Ты перешла на новую линию жизни. И сможешь начать абсолютно новую историю, еще не написанную, миновав тот исход, который тебя ждал. Ты никогда не могла позволить себе зависеть от мужчины. Ты боялась, что, если доверишься человеку, он оттолкнет тебя. Именно из-за этого страха так всегда и случалось. Тебе хотелось, чтобы иногда за тебя принимали решения, помогали, опекали, но, когда необходимый мужчина появлялся в твоей судьбе, ты непременно открыто демонстрировала, что ты независима и не приемлешь какой-либо помощи. Отсюда твои постоянные противоречия и метания. Я видела, что Георгий способен нести ответственность хотя бы за себя, свои поступки. Такие люди обычно могут поддерживать других.
Она во многом была права. Конечно, я не со всем была согласна, но серьезно задумалась о моей зависимости от мужчин. Я действительно никогда не позволяла контролировать себя. Возможно, в этом была ошибка, но как же мужчины могли это понять, если я сама до конца в этом не уверена?
— Со стороны недостатки всегда заметнее, — улыбнулась Лида. — В чужом глазу, как говорится…
Я кивнула с грустной ухмылкой и сделала музыку погромче, а Лия устроилась в кресле поудобнее и отвернулась, глядя в окно. Она всегда так делала, чтобы показать, что не хочет продолжать разговор. Вначале это нервировало, но сейчас я почти привыкла. Воспользовавшись паузой, я начала думать о нашей забавной встрече с Георгием. Он показался мне немного чудаковатым, но зато единственным, кто не начал издеваться надо мной, когда я рассказала о призраке. Конечно, работа психолога приучает к любым странностям, но не до такой же степени. Он не начал уверять меня в том, что нужно больше отдыхать, хотя не исключаю, что мысленно уже записал меня на консультацию к какому-нибудь своему знакомому специалисту.
Даже Вероника, которая привыкла к тому, что я вечно ввязываюсь во всякие странные истории и отношения с мужчинами, оставляющие желать лучшего, скептически отозвалась о наличии призрака в моей жизни. Когда она приезжала в Ярославль на прошлой неделе, я начала издалека и поинтересовалась, не казалось ли ей когда-нибудь, что рядом кто-то есть. Видя ее напуганный взгляд — а положа руку на сердце, я бы тоже испугалась подобных заявлений, — я пояснила, что один знакомый думает, что видит призрака, и рассказывает об этом очень убедительно. Она тут же попыталась перевести все в шутку и начала было лекцию о вреде алкоголя после определенного возраста и о его негативном воздействии на мозг, но, услышав, что «знакомый» почти не пьет, посоветовала держаться от него подальше. На резонный вопрос: «А что бы ты посоветовала, если бы в такой ситуации оказалась я?» — она только рассмеялась и попросила больше так не шутить, а то она начнет бояться приезжать в Ярославль — наверное, здесь происходят какие-то ядовитые выбросы. В общем, Вероника была в своем амплуа: циничная, реалистичная и немного язвительная. Я поняла, что не стоит больше к этому возвращаться. Кстати сказать, Лия предупреждала, что такое отношение вполне закономерно и наиболее вероятно, не потрудившись объяснить, откуда она знает, как поведет себя моя подруга.
