Прохор встал и сдвинул брови.
– Ты мне хоть и друг, изобретатель, но за языком иногда следи. Не хватало, чтобы ты меня однажды при иноземных гостях распекать начал, вот они порадуются! Будут потом думать, что раз я с придворными совладать не могу, то и правитель из меня никудышный. Решат войной на нас пойти, и мне придется тебя на передовую послать. Будешь катапульты и стрелометы мастерить. Оно тебе надо? Себя не жалко, гвардейцев и люд простой пожалей, – и Прохор покинул кают-компанию.
Мастер почесал затылок.
– Чего он обиделся? Я же по-дружески…
– Да ну тебя! – махнул рукой генерал и вышел вслед за королем.
Только Фрэд перелистнул страницу и принялся скрипеть пером.
– А ты чего не ушел? – спросил Даниэль. – Давай, тоже задери нос. Слова им против не скажи, все в штыки воспринимают. Я не маленький, понимаю, когда можно волю словам дать, а когда нет. Я ведь прав, согласись?! Не окажись рядом мага, все, бери лопату – рой могилу. Что бы мы потом сказали королеве, извиняй, мать, конфуз случился?! Я бы себе этого никогда не простил!
– Да уймись ты! – писарь бросил перо и поставил кляксу на странице. – Я вообще-то занят государственным делом, а ты мне своим нытьем мешаешь. Сделай одолжение, поднимись на палубу и сделай так, чтобы я через неделю оказался в Броумене. Я домой хочу!
Даниэль улыбнулся и потыкал в сторону писаря указательным пальцем.
– Вот, вот единственное разумное решение. Пора улетать отсюда. Не получилось у недоброжелателей с пистолем, так они корабль сожгут.
Мастер выскочил за дверь и загромыхал сапогами по ступеням лестницы, ведущей на палубу. Летописец покачал головой.
– Чудные люди. Мне бы их проблемы! – Он взял перо и продолжил записывать историю, что поведал Сандер Бальамо…
В синем небе проплывали облака самых причудливых форм: то они напоминали птиц, то рыб, то невиданных чудищ. Иногда взору представал рыцарь, скачущий на коне, который спустя какое-то время превращался в рыбацкую лодку с одиноким белым парусом. Внизу под порывами ветра покачивались бескрайние зеленые леса, которые с высоты птичьего полета казались абсолютно черными. Они, в свою очередь, сменялись золотистыми полями, испещренные паутиной рек, и наоборот. Деревушки и небольшие города пробегали, оставаясь незамеченными. Когда корабль пролетал над горными хребтами, невольно можно было засмотреться, как закат окрашивает горные вершины в розовый цвет. Иногда снег, что месяцами скапливался на пиках, с грохотом срывался вниз, сметая все на своем пути.
Ночь сменяла день, разбрасывая по небу мириады звезд, которые срывались со своих мест, и, махнув луне на прощание хвостом, исчезали в темноте.
Сейчас Прохор стоял на носу судна и смотрел вдаль, благо солнце светило в спину и не слепило глаза. Ему нравилось так проводить время, разглядывая красоты этого мира.
– Можно рядом постоять, Ваше Величество? – прозвучал голос, заставивший короля прервать думы.
Он обернулся и, вздохнув, ответил.
– Даниэль, хватит уже. Я осознал свою неправоту…
– Нет, это я виноват! – мастер запустил пятерню в копну своих русых волос. – Ты король, а я веду себя с тобою, как с равным. Прости.
Прохор положил руку на плечо изобретателя.
– Мы и есть равные. Я шут, пусть и с короной на голове, ты мастер, но в первую очередь мы люди и не должны забывать об этом. Я очень ценю твою заботу обо мне, честно. Но я считаю, что чему быть, того не миновать.
Даниэль покачал головой.
– Думаешь, кому суждено утонуть, тот костью не подавится? Но это не значит, что надо тащить в рот, что не попадя. Осторожность еще никому не вредила. Прецедент имеет место быть. Ты уверен, что в каком-нибудь другом месте не найдется желающих проделать в тебе дырку? – король вздохнул. Он понимал, что мастер абсолютно прав. – Вот и я не уверен. Поэтому послушай меня: не рискуй понапрасну. Случись что с тобой, кто будет заботиться о твоей жене, дочке, обо мне, о Фреде, в конце концов? Я-то не пропаду, а вот за писаря я не уверен. А народ? Я не хочу, чтобы трон занял очередной пустобрех, который будет только свои карманы набивать и простой люд пускать по миру.
Прохор похлопал друга по плечу.
– Уговорил. Надену твою броню, но когда прибудем в Броумен, здесь мне ничего не грозит, разве что если я вывалюсь за борт и разобьюсь. Хотя, думаю, пока я лечу, от страха умру раньше, чем расшибусь.
Мастер почесал подбородок.
– Ты мне идею подкинул. Надо придумать что-нибудь эдакое, что можно будет носить на спине, но не особо мешало. Что-то вроде зонта… – Он задумался. – Извини, пойду, обдумаю этот вопрос.
Даниэль перепрыгнул через ряд ящиков, что защищали от повреждений сложенные паруса и реи, оставив Прохора одного, а тот, в свою очередь покачал головой, глядя Даниэлю вслед.
– Прав был бывший министр, погубят тебя твои изобретения.
Дело в том, что мастер едва не погиб, когда усовершенствовал корабль. Оборудование судна паровым двигателем и мощным винтом прошло без сучка, без задоринки, а вот когда испытывали телескопические мачты, которые по задумке должны складываться и подниматься, когда нужно, то его чуть не убило. Порвался один из тросов, и мачта стрелой пошла вниз. Мастер чудом остался жив, вовремя отпрыгнул в сторону. Правда, днище пробило, пришлось латать.
В удобстве изобретения убедились все, едва королевский бриг сел на воду рядом с потерявшейся «Валькирией». Даниэль на глазах моряков спустил гигантский воздушный пузырь, дернув за специальный шнур, а солдаты в трюмах навалились на воротки, вдыхая жизнь в шестеренки, которые натягивали тросы, а те, скользя по блокам, заставляли мачты вырастать прямо из палубы. Сказать, что моряки удивились, все равно что промолчать. Мачты тянулись к небу, поднимая реи, а паруса распускались сами по себе, как по весне почки на деревьях. По прибытии в порт весь такелаж судна исчез так же, как и появился, а сверху его накрыли откидными крышками.
Новым капитаном «Валькирии» назначили боцмана, который пытался сначала отбрехаться от должности, но потом согласился, ибо на этом настоял сам король. Прохор вручил морскому волку кошель золотом на ремонт посудины, покупку новых парусов и на прочие расходы, как то – кабак, ну, и все такое. Все-таки натерпелись мужики. Сам же Государь со своей свитой отправились в Броумен, домой. Долго зеваки в порту прикладывали ко лбам ладони и всматривались в небо, глядя на то, как удаляется прочь летучий корабль. И никто из них и не подозревал, что на его борту находится сам Правитель Серединных Земель собственной персоной.
Несмотря на то, что Даниэль настаивал посадить бриг на внутренний двор замка, Прохор уговорил мастера совершить посадку в обычном месте, а именно во дворе самого Даниэля, тем более что он для этого приспособлен. Изобретатель построил за забором своеобразный сухой док со сходнями, причалом и трапом. Так же имелся и подъемный механизм для поднятия на борт всяческих грузов. Надо отметить и то, что мастер окончательно перебрался жить на корабль, в доме только работал. Он стал одержим мыслью, что если случится всемирный потоп, то он единственный, кому удастся выжить. Откуда такие мысли взялись в его голове, то одному ветру известно. Наслушался баек во время своей учебы в заморских странах.
Жители Броумена, привыкшие уже к таким полетам, не обращали на летучий корабль внимания, даже детей он перестал интересовать, ибо мастер всегда отвечал им отказом на просьбы покатать по небу, ссылаясь на их малый возраст. Те обзывали Даниэля жмотом и кидались грязью. Он даже пытался выпросить у короля специальный указ, ограждающий его от нападок неугомонной малышни, но получил на это другой наказ – раз в неделю обязательно поднимать старый воздушный шар в небо и показывать ребятне красоты города, причем бесплатно. Через два месяца бутузам наскучило наблюдать один и тот же пейзаж, и они отстали от изобретателя, чему тот несказанно обрадовался. По правде сказать, мастер давно втихаря вынашивал идею построить на реке гигантское колесо, закрепленное на двух столбах между берегов, навроде водяной мельницы, только с сиденьями, чтобы можно было катать на нем всех желающих. Поначалу мастер хотел собрать эту штуковину в поле, но подумал, что если кто упадет, то непременно превратится в блин, а так шлепнется в воду. Мельник, если что, спасет. Но пока зрительное колесо существовало только на бумаге, свернутой в рулон и убранной в сундук вместе с другими набросками, что хранился на корабле.
Ступив на твердую землю, Прохор решил сразу отправиться в замок, где его ждала Изольда. Королеве сообщил о прибытии супруга вестовой, которого послал начальник караула, охранявшего город. Правитель поблагодарил мастера, Фрэда и генерала за службу, пожал руки гвардейцам и оставил вотчину изобретателя.
