– А лекарства прописали какие-нибудь?
– Прописали… «Иммунал», блин! Говорят: «Попей, Дима, это у тебя переутомление. Иммунитетик снизился»
– Попил?
– Поел, блин! Какой ему «Иммунал», если он у меня второй день с кровати не встает! Лицо серое, глаза ввалились, голос пропадать начал… – я не выдержала и заплакала.
– Вызывай «неотложку», дубина!
– Какая «неотложка»?! Ты вспомни, когда я в последний раз ее вызывала к Дюшке! Приехал какой-то идиот и сказал, чтоб я ребенку в нос луковый сок капнула, по половине чайной ложки в каждую ноздрю. Я ж дура, я ж на себе не попробовала…
А Андрюшка у меня чуть не умер потом. Господи, как вспомню… В общем, на фиг эту «неотложку»! Мне нормальный врач нужен. У тебя есть?
– Ну… Марчел ведь врач…
– Какой Марчел?!
– Брат Бумбастика. На свадьбе у нас еще был, забыла? Ты тогда чернослив жрала и под столом ему ногой в яйца тыкала.
– Боже мой, грехи наши тяжкие… Зачем ты мне только напомнила? А он кто по специализации?
– Нейрохирург.
– Ну и за фигом мне нейрохирург?
– Слушай, – психанула Лелька, – ты не уточняла, что тебе нужен специалист, который занимается больными с высокой температурой без кашля, соплей и поноса!
Я плюхнулась на стул.
– Извини, это нервы. Дай мне телефон Марчела, я сама ему позвоню, договорюсь…
– Записывай…
Я тут же набрала номер.
– Марчел? Это Ксения, подруга Оли Скворцовой. Помнишь меня? Слушай, у меня к тебе просьба…
На следующий день я, с трудом одев Димку, поймала такси и запихнула его на заднее сиденье. Сама шлепнулась рядом с водителем и объяснила, как проехать в больницу.
Марчела я отыскала в ординаторской на третьем этаже.
– Вот, – пододвинула к нему Димку и села на стул. Марчел осмотрел его и поинтересовался:
– Вот тут не болит?
– Вообще нигде не болит. Только температура вымотала уже…
– Угу, – снова пробормотал Марчел и подытожил: – Ну, что. Я вам вот так, конечно, ничего не скажу. Пойдем в лабораторию, сейчас анализы сдашь, потом посмотрим.
Я, крепко держа Димку за руку, спустилась вслед за Марчелом в какой-то подвал, и мы пошли по длинному коридору в другой больничный корпус.
Димкина рука заметно дрожала.
– Не бойся, – шепнула я ему тихо.
– Я не боюсь, – еще тише ответил Димка и сильнее сжал мою
руку.
Через полчаса из дверей лаборатории вышла худенькая старушка и направилась к нам с Генри. Мы оба вскочили, и я не удержалась.
– Ну, что у него?
Старушка протянула мне бумажку:
– А я откуда знаю? Это пусть вам доктор скажет – что у него. Но, по-моему, у него рак крови. Одни лейкоциты сплошные. Как вы доехали-то еще? Почему раньше не обратились в больницу? Мальчику всего двадцать четыре, ему бы жить да жить…
Я подхватила сползшего по стенке Генри почти у самого пола и с трудом усадила на больничную банкетку.
– Тихо, тихо, малыш… Успокойся. Все не так, я тебе обещаю. Все не так совсем. – Потом повернулась к старушке и тихо, с яростью сказала: – Как вы можете, а? Вы же медик… Хотя, может, именно поэтому… Кто же такие вещи говорит человеку в лицо? Уйдите, пожалуйста.
Бабка обиженно пожала плечами и нырнула обратно в лабораторию.
Я похлопала Диму по щекам.
– Малыш, ты посиди тут минутку, я щас Марчела разыщу, покажу ему анализы, и он все объяснит. Ну откуда у тебя рак, Димуль? Это же смешно! – Я попыталась изобразить улыбку, но она вышла кривой и жалкой.
Генри посмотрел на меня, судорожно сглотнул и кивнул головой. Я побежала искать Марчела.
Сбивчиво пересказав разговор со старушкой-лаборанткой, я протянула ему бумажку. Марчел откинулся на стуле и пробежал глазами по цифрам.
– А ведь она права, – заметил он спустя долгих полминуты, а я нервно и громко икнула.
– Рак?!
– Не-а, – беспечно ответил Марчел и закурил. – Насчет лейкоцитов, говорю, права. Хреновый анализ. Слушай, давай его прямо сейчас на УЗИ сводим? У нас офигенный врач тут работает, профессор. Он на операции, минут пятнадцать придется подождать. Там и посмотрим, что к чему. Только это не бесплатно, Ксень…
Я пыталась унять дрожь.
– Плевать. Пятьсот рублей хватит?
– Да за глаза.
– Тогда говори, куда нам подходить через пятнадцать минут, а я пойду за Димкой.
– На пятом этаже, кабинет УЗИ. Подойдешь, скажешь, что от меня, и сразу дашь деньги. Все сделает в лучшем виде.
Я рванула обратно в подвал, запуталась в подземных коммуникациях, но все-таки вышла в нужном корпусе.
Димка сидел там, где я его оставила, и, не мигая, смотрел на противоположную стенку. Я упала рядом с ним на банкетку и попыталась отдышаться.
– Димуль, родной мой, ты не бойся, не волнуйся. Я договорилась с врачом: тебе сейчас УЗИ сделают. Все-все посмотрят. Давай вставай, и потихонечку пойдем с тобой к кабинету. Ладно? Пойдем, маленький, пойдем…
Димка медленно, с трудом встал. Я обняла его и посмотрела ему прямо в лицо. Ввалившиеся глаза смотрели на меня со страхом, веснушки на носу совсем поблекли, а сухие, спекшиеся губы приоткрылись:
– Малыш… Я не хочу умирать…
Я крепко стиснула зубы. Прикусила губу, чтобы не разреветься, и постаралась ответить уверенно:
– Ты что, солнышко? Не говори глупостей. Все будет хорошо, верь мне.
– Я умру, Ксюш… – безразлично сказал Генри. – Не трать деньги, поехали домой.
Я вонзила ногти в его плечи и, чувствуя, как у меня задергалась верхняя губа, тихо, но твердо ответила:
– Ты не умрешь. Ты просто не посмеешь это сделать. Я ждала тебя всю жизнь, Вербицкий. Я ревела ночами и грызла подушку. Потому что знала, что ты меня ищешь и не можешь найти. Ты искал меня слишком долго, Дима. Я почти сломалась. Ты успел вовремя. И теперь ты не можешь меня оставить. Как бы тебе этого ни хотелось. Не сможешь. Понял меня?! – вдруг завизжала я и ударила Генри по щеке.
– Понял, – испугался Дима и быстро сказал: – Пойдем на
УЗИ.
Но теперь уже я рухнула на банкетку и закрыла лицо руками. Последние два часа дались мне очень тяжело. Нервы не выдержали.
Дав мне пореветь, Генри, морщась, присел на корточки и положил мне голову на колени.
– Не плачь, Ксюш. Прости меня, дурака, напугал тебя… Да что со мной сделается? Меня же рельсой не перешибешь. Знаешь, мне в тринадцать лет хотели ногу ампутировать… Врач так и сказал. Мне в лицо. Тринадцатилетнему мальчишке… А нога – вот она. Все прошло. И тут мы прорвемся, я обещаю. Вставай, родная, пойдем…
Я медленно поднялась на ноги, вытерла лицо тыльной стороной ладони и всхлипнула:
– Обещай мне, что ты поправишься…
Димка поцеловал меня в мокрую щеку, улыбнулся.
– Даю слово. Пойдем.
Из кабинета УЗИ Димка вышел взволнованным, но не испуганным. Это уже вселяло оптимизм.
– Ну что? – невежливо спросила я у врача и покраснела: – Извините…
– Он в последнее время покидал пределы города? – вопросом на вопрос ответил тот, а я пожала плечами.
– Нет. Ну, может, в ближнее Подмосковье только. По работе.
– А кем он работает?
– Экспедитором. Все время на машине… Ездит иногда в Зеленоград, в Королев, в Подольск… А в чем дело?
Врач посмотрел на бумажку, которую держал в руках, и пояснил:
– У него селезенка размером с футбольный мяч. Значит, вирус в организме какой-то. Учитывая анализ крови, я подозреваю малярию.
Я вытаращила глаза.
– Какая малярия? Вы еще скажите: ящур… Где б он ее подцепил?
Доктор пожал плечами.
– Вам виднее. Я просто сказал то, что есть. По-хорошему, его надо бы в инфекционную больницу положить. Там разберутся.
Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы.
– А… А рака у него нет?
– Вряд ли. Вот вирус есть точно. Так что обратитесь к инфекционистам.
Мы поблагодарили врача и пошли в ординаторскую к Марчелу. Тот лениво тушил окурок в большой железной пепельнице. Увидев нас, он оживился:
– Ну, что Юра сказал?
Я тяжело опустилась на стул и протянула Марчелу снимок.
– Сказал, что надо в инфекционку… Господи, я больше не могу. Я замучилась…
Марчел посмотрел на снимок, на анализ крови, пожевал губами.
– Могу позвонить в инфекционку, пусть сюда за ним приедут…
– Звони.
Через пять минут стало ясно, что сегодня Димку никто никуда не заберет. Машина у инфекционистов освобождалась только через сутки. Я устало обернулась.
– Ну, что? Будешь тут ждать? Генри помотал головой.
– Нет, я домой. Лучше сам завтра сюда приеду, днем. Марчел кивнул.
– Нет проблем. Приезжай часикам к двум, разберемся.
Я встала и протянула брату Бумбастика деньги. Он отвернулся:
– Не надо, Ксюш…
– Надо. Спасибо тебе огромное. Спасибо…
Я положила деньги на стол, взяла Димку за руку, и мы вышли из ординаторской.
– Ну что скажешь? – скалой навис надо мной Шубин, красноречиво тыкая пальцем в монитор моего компьютера.
– Скажу, что ты мудак, Витя, – устало ответила я и повернулась к нему лицом.
– Выбирай выражения, мы тут не одни, – процедил сквозь зубы Виктор и нервно дернул себя за галстук.
– Да пошел ты, Шубин… И без тебя проблем хватает. Что тебе не нравится? Мы работаем тут четвертый месяц и выходим почти в ноль. Чем ты недоволен?
