– Александр? Так, кажется!? – Люба замерла на месте и резко поднесла ко рту руку, какбы пряча в неё свою улыбку радости…
– Так!.. Ну что, ж!.. Передаю в ваши надёжные руки!
Здесь у нас – очень серьёзный случай! Нужно что-то профилактическое ему от бешеных крыс. Сорок уколов в живот[59], как от собак бешеных!..
Начинало смеркаться. Но ещё не везде горел свет. Александр бежал, хрустя редкими островками снега, попадающимися на его пути. Мороз был не сильный. Но из его рта валили обильные клубы пара. Он был разгорячён и взволнован. В голове приятно крутились совершенно свежие воспоминания о том, как ещё совсем недавно они шли, сквозь сумеречную мглу. Взявшись за руки…
– Люба, я так рад, что мы снова встретились. Я этого никак не ожидал. Это судьба!
– Я тоже рада. Правда. Очень. Но вряд ли это судьба. Ты здесь, как там это называется, на стажировке? Ведь так? Уедешь и всё. Забудешь. Но за тот случай спасибо. Если бы не ты… – Люба замолчала. В её глазах светилась горячая симпатия к этому молодому человеку, но вопреки своим желаниям, под гнётом благопристойного воспитания, общественного мнения и холодного разума она усиленно сдерживала порывы своей души, готовые раскрыться навстречу тёплыми объятиями в этом холодном сумеречном мире, где среди множества чужих людей, она чувствовала себя такой маленькой и одинокой…
Всё здесь происходило очень скоротечно. Любовь с «первого взгляда». Именно любовь, как чувство, а не физическая близость, хотя и ей здесь было место не на «последнем ряду». Она хотела, чтобы он, как волшебный рыцарь пригрел её навсегда в этом океане совершенно чужих людей. Но как удержать интерес молодого мужчины, как его заворожить, да ещё за такой короткий промежуток знакомства!?[60]
Курсант, согреваясь тёплыми воспоминаниями, шуршал по ночным сопкам, вглядываясь в мглу, пытаясь хоть что-то разглядеть под тусклым светом луны.
– Чёрт! – выругался Александр, отпрянув в сторону от куста, из-под которого что-то выпорхнуло.
Но из-за ночи невозможно было разобрать что именно.
«Наверное – чёртов фазан», – подумал Александр.
Их здесь не мало. Ему уже приходилось видеть в затрапезном холодильнике у лейтенантов-холостяков пару таких замороженных красавцев, припасённых для случая. Впрочем, именно по этой причине, фазаны значительно поубавили размеры своей популяции, истребляемые десятилетиями, которая раньше, говорят, было куда более многочисленной!
Александр всматривался в темноту. Надеясь увидеть где-то хоть какие-нибудь признаки жизни. Остатки батальона убыли на ночные стрельбы давным-давно. Александр, так увлекшийся Любашей, молоденькой хохлушкой из санчасти, с которой ранее уже успел познакомиться во «Владике», при известных обстоятельствах, совсем не смотрел на часы. Что теперь сказать ротному?! Этому задёрганному и запаренному ротному, который, возможно, на него, курсанта, рассчитывает?!
– Где это грёбанное стрельбище? – задавал он себе неустанно этот вопрос. Ответа не было. Сбежав вниз по пологой голой сопке, покрытой одними кустарниками, он едва не грохнулся в какую-то яму, но удержался, схватившись абсолютно машинально за какие-то коренья. Александр посмотрёл на небо. Звёзды. Яркие. Но не очень. В Родном Капчагае, под Алма-Атой, ночью звёзды куда ярче! Впереди светился «Пояс Ориона», знакомый с детства…
* * *
(Как-то давным-давно, зимним вечером, его мама показала ему, малолетнему пацану, пальцем в небо.
– Смотри, сынок, видишь во-он те три яркие звезды? Это созвездие называется пояс Ориона.
– А кто это, мам?
– Орион – сын бога Посейдона, по греческой мифологии. Если присмотришься, то увидишь его фигуру в тунике, пояс. На котором висит меч. А на Руси в старину эти три звезды называли «Девичьи зори». Говорят, что это были три сестры.
Они не общались с юношами и так и не вышли замуж, оставшись девушками. За это они и были прокляты и после смерти они превратились в эти три звезды.
– А почему? А кто их превратил? А я тоже стану звездой, если я не буду с девочками общаться?
– Не знаю сынок, какой звездой ты станешь, – мама только усмехнулась, – всё это мифы, сынок.
– А что такое «мифы», мама?
– Древние легенды.
– А что такое «легенды»?
– Это сказки, сынок. Сказки для взрослых.
– А-а-а!
– А вот девушки раньше гадали, выйдут они замуж или нет, глядя на эти звёзды.[61])
* * *
Он сейчас, как и тогда, заворожено смотрел на это полное легенд и тайн небо.
Какая грандиознейшая бездна! «Чудовищная бездна. Гигантское вместилище неживой материи. Движется, изменяется в пространстве и во времени. Рождается и гибнет. Какая идея заложена в это бесконечное движение? Какая его цель? Земная биосфера. Как появилась она в этом бездонном вместилище?»
* * *
Далёки звёзды, времени не хватит.
Пожалуй, нам до них не долететь.
Коротка жизнь, и смерть всех нас охватит.
Не даст глазком на мир тот поглядеть.
Людское время!
Ты слабей пространства.
Ты поддаёшься силе скоростей.
Тебе не суждено туда прорваться!
Не покоришь ты космоса морей!
Он смотрел на эти яркие далёкие недосягаемые звёзды. На тот же самый «Пояс Ориона» или «Девичьи зори».
«Я, правда, не девица, да сегодня не 4 января, но раз «Зори» впереди, продлится моё холостячество, мож, ещё год, по меньшей мере, а мож, сгину в этих сопках?! – усмехнулся Александр. – Вот бы ещё знать, на какую звезду мне держать свой маршрут!».
Только вот не могло небо ему помочь найти нужный путь… – «где это чёртово стрельбище?! Так можно и в Китай ушлёпать! До границы-то всего семь километров, не больше!»
Александр напряг в мозгах все возможные знания в области ориентирования на местности, но почти тщетно, как ему казалось. Он продолжал наматывать своими огромными бело-серыми войлочными дальневосточными сапогами километры. Тропу он в темноте потерял уже давно. И теперь пёр как лось напролом. Хрустя, наступая на периодически встречающиеся островки снега, который слабо удерживался на этих практически голых сопках даже в «разгар» (а точнее – «размороз») дальневосточной зимы. Куда-то, где, как ему мерещилось, могло бы быть (абсолютно гипотетически) пресловутое стрельбище. Где его подразделение выполняло «Упражнение Контрольных Стрельб» ночью. А он, олух Царя небесного, шлялся в это время по сопкам! Но что ж. Это стоило того! Ведь ему недавно только «стукнуло» 20 лет. Он молод. Но живёт как зверь за забором уж четвёртый год!
А Любаша была мила… Недотрога! Или хотела такой казаться, кто знает. Он брал осадой её бастион уже целых четыре часа! И хоть белый флаг капитуляции, казалось, был давно уже выброшен, наверное, ещё там, во Владике, ворота войскам никто открывать не спешил! Пока… Её божественные локоны! Огромные бездонно-синие глаза! Её нежные ручки тонули в его больших ладонях. Ну что эти женщины любят в этих страшных волосатых небритых тварях-мужчинах?! Другое дело – нежное женское тело, источающее тепло и уют. Вызывающее восторг и умиление. Это бастион, который для того и создан, что бы терпеть поражение! И где победитель получает ВСЁ! И кто может обвинить юношу в его мыслях, полных похоти?! Кто может его обвинить в том, что он в эту минуту мало думал про её утончённую натуру, её хрупкую душу!?
* * *
Всё речи да речи… Молчи, фарисей!..
Никто не поверит, имея понятье,
Что дети родятся от жарких речей,
От жарких речей, а не жарких объятий.
Душа да душа!.. Замолчи ты, ханжа!
Мы тоже святые, но разве же худо,
Что к женам нас манит не только душа,
А женского тела горячее чудо!..
И всё же, всё «чудо» её горячего тела было наполнено искренним светом её души…
«Составляют ли и тело и душа единый и однородный предмет – так же не следует доискиваться, как того, одинаковы ли воск и вылепленная из него фигура»
АристотельВскарабкавшись на очередную сопку и начав очередной спуск, Александр, не веря своим глазам, радостно увидел огоньки, которые вдруг засветились перед ним. Но это были уже не «Девичьи зори»!
«Мишени! – в тот же миг пронзило его мозг. – Но где же вышка?»[62]
Взяв чуть в сторону, Александр отчётливо увидел тусклое свечение окон вышки впереди.
«Есть армейская примета, если далеко впереди тебя светятся огни вышки, а рядом – мишени, это значит, что жизнь твоя висит на волоске»! – даже не успел и подумать Александр.
– Чёрт! – выругался он, бухнувшись на землю.
Вовремя! В тот же миг раздались короткие очереди. Несколько трассеров, для обозначения направления стрельбы стреляющему, пронзили темноту в сторону Майера. Визг пуль над головой придал притомившемуся курсанту, вяло бухающему своими бахилами по кустам, недюжинную силу и он с крейсерской скоростью пополз на брюхе в сторону. Укрываясь в естественных складках местности…
