Жена, как будто почувствовав скорое расставание, приготовила его любимые фаршированные перцы и призывно улыбалась. Но он ковырнул перец вилкой и достал из ящика кухонного стола сайру в томате.
– Ты, случаем, не болен? – забеспокоилась женщина.
– Как ты догадалась? Я ещё вчера хотел тебе сказать, что ложусь на операцию. Мне удалят лёгкое.
Жена заплакала, дети расстроенно разбрелись по комнатам. Гера достал из банки две сайрины, положил их на кусок чёрного хлеба, посыпал солью и стал сосредоточенно пережёвывать:
– Мне теперь только морские кошерные продукты можно – рыбу фаршированную, водоросли.
– Ой, я же не знала, я сейчас быстро за карпом сбегаю, нафарширую, – засуетилась Клара.
Гера одобрительно кивнул жующей головой, а про себя подумал: «Давно надо было притвориться смертельно больным, тогда бы и качество семейной жизни стало другим!». Жена накинула на плечи куртку и помчалась в магазин. Из детской вышел повзрослевший за последние шестнадцать лет сын:
– Па-а-а, а ты живой из больницы не вернёшься?
– И не надейся, мать всё равно не позволит тебе сидеть за компьютером до двух ночи. Уход из жизни только одного из родителей не делает ребёнка счастливым.
– Ну что ты, Па, я совсем про другое подумал. Вот если бы тебя в космос запустили навсегда, тогда прикольно было бы!
– Ты почти угадал, сынок. Меня, правда, не в космос, а в море запустят. Я буду там нырять, гоняться по отмели за рыбками… Ну и за русалками, конечно, как же без этого! – Гера мечтательно улыбнулся.
Сын странно посмотрел на отца, ушёл в комнату к младшему и сказал громко, чтобы было слышно в кухне: «Если б рыбы стали евреями, если б евреями стали рыбы, в океане они могли бы плавать муренами – рыбными змеями».
– Одарённый мальчик, непонятно в кого, – подумал Гера.
Больничная касса Клалит[1] начинала работать в восемь, но он пришёл за полчаса до открытия. У стеклянных дверей уже толпились больные арабы, усатые смуглые мужчины. «Жабры пересаживают только евреям, арабов мы оставим на суше, и пусть протестует ассамблея ООН», – подумал Гера, гордо сжав в кармане идентификационную карточку. По её номеру врач мог определить, что он не араб, и ещё… впрочем, арабам тоже подрезают, но номер и фамилия… Вассерфильд – самая подходящая фамилия для еврея-рыбы.
Двери открыли, и Гера ринулся в кабинет. У него даже не потребовали предъявить документы, раздели, осмотрели на предмет отсутствия хронических болезней и дали подписать акт согласия с возможным летальным исходом операции.
– Вас будет оперировать хирург-рыбник Махмадбенсалих, если кратко – Махбенсах. Его даже уборщицы в морге так называют. Ассистировать будет Фиряль-Уаджиха Дагкиллер, но она и на Фиджи откликается. – Спокойный голос женщины в очках внушал уверенность в положительном исходе операции.
– Извините, а нельзя, чтобы меня оперировал хирург-еврей? – робко попросил Гера.
– Махбенсах – очень опытный врач, уже более двадцати лет специализирующийся на пересадке органов евреям, а его ассистентка – американка-полукровка. В переселении евреев в море арабы заинтересованы даже больше, чем сами евреи, так что вам нечего бояться. Я лично не сомневаюсь в положительном исходе операции.
Женщина в очках оказалась права: Махбенсах умел виртуозно вставлять в евреев жабры. Шов заживал быстро. Через несколько дней лишь свист из жаберных щелей напоминал о пересадке. Геру каждый день погружали головой в джакузи, тренировали дышать под водой. Тело нельзя было мочить из-за швов, и приходилось часами стоять на коленках, опустив голову в ванну. «Скоро буду резвиться в джакузи задорным русалом», – подбадривал себя прооперированный.
Но на страну навалились праздники, и из больничного отделения в срочном порядке выписывали больных.
– Здесь на праздники никого не будет, поэтому вы должны сделать всё возможное, чтобы процесс заживления был завершён до послезавтра, – сказала во время обхода Фиджи. – Мы выписываем даже непрямоходячих.
– А что надо сделать? – Гера был готов на всё: и стоять часами на коленях у джакузи, и смешно растопыривать пальцы рук, делая жаберную гимнастику.
Фиджи ухмыльнулась и, не ответив, вышла из палаты.
Его выписали на следующий день, за ним приехал на машине брат жены, чтоб отвезти домой.
– Обязательно придите через три дня на обследование. Жабра ещё не прижилась, возможен абсцесс, – предупредила Фиджи, подписывая бюллетень. – И не забывайте каждый день минимум по два часа дышать в воде.
Он не забывал – закрывался в совмещённой с туалетом ванной и, стоя на коленях, подолгу дышал в воду. Жена и сыновья сочувствовали и не стучали в дверь туалета, даже когда было очень нужно.
Через три дня он пришёл на проверку, но в больнице никого не было. Не было ни на следующий день, ни на следующий после следующего. Только через неделю Гере удалось попасть на приём. Фиджи не узнала его и попросила предъявить документ, удостоверяющий Герину личность. Быстрый осмотр установил, что жабра не прижилась.
– Вы не дышали в воду? – строго спросила Фиджи.
– Нет, что вы, я каждую ночь по несколько часов.
– Значит, ванна была грязная, у вас абсцесс. – Фиджи выписала антибиотики и велела прийти через неделю.
Через неделю Г еру положили на стол и просветили рентгеном. Вердикт Махбенсаха перечеркнул мечты о подводной жизни:
– Вы не сможете жить в море, ваша жабра поражена и способна функционировать только в высокоочищенной воде. Вам теперь придётся каждый день по восемь часов дышать в воду, но не в водопроводную, а в прошедшую специальную очистку.
– А когда же я буду спать, ведь восемь часов это вся ночь? – Гера сидел в кресле перед Махбенсахом, положив руки на живот, – печальный еврей, так и не ставший рыбой.
– Не волнуйтесь, для таких, как вы, предусмотрен минискафандр. Вам как жертве операции полагается 50-процентная скидка, и обойдётся он вам всего в 50 тысяч шекелей. Мы можем разбить сумму на пятьдесят платежей. Это выходит… – Махбенсах достал из кармана халата окровавленный листок бумажки, огрызок карандаша и стал делить столбиком.
– Всего тысяча в месяц, – сказал он через пару минут. – Зато этот минискафандр позволит вам жить полноценной жизнью. Смотрите…
Махбенсах принёс из подсобки полый пластиковый шар с отверстием и крышкой наверху, чем-то напоминающий аквариум:
– Просовывайте голову вовнутрь. Давайте, смелее!
Рыба-неудачник просунул. Махбенсах затянул резиновый поводок на шее и залил сверху очищенную воду. Потом надел ему на спину кислородный баллон с лямками, а трубку опустил в воду. Дышать в воде было легко, пузырьки кислорода щекотали подбородок и веки.
– Ну как, нравится? – спросил довольный врач.
Гера пустил пузыри и покачал аквариумом. Изображения предметов расплывались, поводок тёр шею, но зато можно было передвигаться по суше, дыша жаброй.
– Вот и отлично, все довольны, все смеются. Это наш девиз, девиз больничной кассы Клалит. – Махбенсах похлопал рукой по аквариуму, потом слил воду и упаковал микроскафандр в ящик. На ящике было написано: «Комплект двудышащего». Гера подписал платёжные бумаги и вышел из кабинета.
Теперь он каждое утро надевал на голову аквариум, заливал в него отстоявшуюся кипячёную воду и ходил по квартире. В нём сидел на балконе, в нём смотрел телевизор. Смотреть было неудобно, лица актёров Сериала расплывались, и он путал любовницу мужа с дочерью жены киллера от первого брака, но и к этому Гера постепенно привык. Жизнь влилась в привычное русло, и… он никогда бы не выписался из своей больничной кассы, если бы не зубы.
У еврея, так и не ставшего рыбой, разболелся зуб, третий в верхнем ряду, и он опять пришёл в Клалит. В регистратуре сидела та же скучающая девушка.
– Я к зубному, у меня зуб! – Гера засунул палец рот, показывая на источник неприятных ощущений.
– Вам направо по коридору, потом налево, подниметесь по лестнице на четвёртый этаж, по коридору прямо, кабинет 27.
– Но я там уже был по другому вопросу, там ещё плакат про еврея-рыбу, – попытался возразить Гера.
– Плаката больше нет, программа закрыта. – Девушка поправила кофточку.
– Как закрыта, почему?
Но у девушки зазвонил мобильник, и он двинулся по коридору, стараясь не ошибиться: «Направо, налево, на четвёртый по лестнице… Вот он, 27-й». Очереди не было. Он робко постучал и вошёл в зубоврачебный кабинет. На стенах висели дипломы, лицензии, портреты Дарвина, Кусто, диаграмма таяния полярных льдов, таблица Менделеева. У зубоврачебного кресла стоял Махбенсах.
– Здравствуйте, меня зовут Махбенсах, доктор Махбенсах, я буду удалять вам зубы. Фиджи, принеси комплект сменных зубов.
Гера хотел спросить про проект «Еврей-рыба», но вместо этого сбивчиво произнёс:
– А почему, почему удалять? Может, просто посверлим? Я на удаление не записывался.
Махбенсах улыбнулся и надел перчатки:
