Утром, позавтракав, я сразу направился к Доусану. Пробравшись по узкой заросшей тропинке, оказался около крыльца его дома. Я позвонил в звонок. Через минуту дверь открыл месье Доусан, из-под его ног навстречу мне выскочил капитан Флинт. Мурлыча, он стал кружить вокруг моих ног.
– Здравствуй, Жером. Я знал, что ты придёшь. Да и капитан Флинт, как ты видишь, тоже рад тебя видеть.
– Здравствуйте, месье Доусан. Откуда вы знали, что я приду?
– Уж поверь мне, за годы прожитой жизни я немного научился разбираться в людях. Как видишь, я в тебе не ошибся. Чего же мы стоим, заходи в дом.
Я зашел в ту самую комнату, в которой был вчера вечером. Но сейчас она была заполнена утренним светом. Теперь я мог рассмотреть все диковинные вещи в комнате, но в основном меня опять привлекли корабли: в дневном свете они были необычайно красивы, точно настоящие.
– Что, понравились мои корабли? – поинтересовался Доусан. – Это моё хобби, переросшее в небольшой доход. Я продаю их в местную сувенирную лавочку. Доход небольшой, но я не жалуюсь. О, я же совсем забыл, – он подскочил к столу, на котором ещё вчера лежал незаконченный парусник, а сегодня – самолетик Фила с оторванным крылом.
– У него серьёзно пострадало крыло, но ты не переживай – я его отремонтирую. Я думаю, это будет проще, чем собрать корабль, – Доусан попытался меня успокоить. – Если хочешь, присоединяйся, и мы отремонтируем его вместе.
– Конечно, месье Доусан, я с радостью помогу вам.
Месье Доусан пододвинул второй стул к столу, направил свет настольной лампы на самолётик, и мы занялись ремонтом. Сначала вырезали из дерева новые детали взамен сломанных. Вооружившись пинцетами, принялись их склеивать. На столе, за которым мы сидели, было много диковинных инструментов, предназначенных для постройки кораблей, коробочки с различными мелкими деталями, но мой взгляд привлекла фотография, вставленная в рамочку, стоявшая на краю стола. На фотографии была запечатлена молодая белокурая девушка. Белые кудрявые волосы немного прикрывали её плечи. Изящное лицо, украшенное несколькими маленькими веснушками, придававшими ей какой-то шарм, кукольные губки, застывшие в непринужденной улыбке, притягивали к себе. Особо выразительны на фотографии были её большие серо-голубые глаза, это были волшебные глаза, очаровавшие своей красотой. В волосах был небольшой цветок одуванчика. Она была чудесна. Вспомнив рассказ Фила, я предположил, что это Мариэль, я не мог сдержать любопытства, чтобы не спросить у месье Доусана:
– Месье Доусан, можно вас спросить?
– Да, мой юный друг, спрашивай.
– Месье Доусан, девушка на этой фотографии – это ваша возлюбленная, Мариэль?
Месье Доусан перевёл взгляд на фотографию и глубоко вздохнул:
– Да, моя возлюбленная, но ее зовут Элизабет, а не Мариэль.
– Люди болтают, что вы убили её топором… Это правда? Почти шёпотам спросил я.
Месье Доусан засмеялся:
– Нет, что ты! Она жива. И, я надеюсь, в полном здравии.
– Где тогда она? И почему вы не вместе?
Месье Доусан очередной раз глубоко вздохнул и отложил в сторону пинцет:
– Я сам себе задавал этот вопрос много раз, но так и не смог найти ответа. Это долгая история из моей жизни.
– Расскажите мне эту историю, месье Доусан, ведь мы никуда не торопимся.
– Тебе палец в рот не клади, как я погляжу. Но почему бы и нет! Я расскажу, но только как другу.
Историю, которую мне рассказал старик Доусан, я запомнил на всю жизнь и хочу рассказать её тебе. Ну вот, за прекрасной беседой мы уже дошли до института Франции в конце улицы Мазарен. Мы ненадолго остановимся у этого института, учрежденного когда-то самим кардиналом Решелье. Именно около храма науки я считаю нужным начать историю месье Доусана.
Около шестидесяти лет назад месье Доусана все звали просто Франком. Тогда он еще был двадцатилетним невысоким юнцом, со смазливой физиономией и аккуратно зачёсанными набок пепельными волосами. Уже два года он учился на филологическом факультете в одном из престижных университетов Франции, из стен которого вышло немало именитых политиков и знаменитых философов, повлиявших на историю Франции, да и само здание университета было памятником средневекового искусства Франции, выполненного в стиле барокко. Франк был довольно прилежным учеником, придавая большое значение учёбе, в отличие от своего, на то время лучшего, друга Смита, с которым он познакомился ещё на первом курсе. Смит был одним из первых раздолбаев университета. Рослого, худощавого юнца весёлая студенческая жизнь прельщала больше, чем занятия в университете. Но каким-то образом Смит умудрялся сдавать все экзамены и зачёты, притом довольно неплохо. Ну что греха таить, Смит был в жизни Франка человеком, который придавал ей немного разнообразия и веселья, не давая умереть ему от скуки, закопавшись в горах учебников.
– Эй, Франк, открой мне дверь. Открывай, зануда. Я знаю, что ты меня слышишь. Открывай! – кричал Смит, стоя под окном квартиры Франка.
В отличие от Смита Франк жил не в общежитии для студентов, а по настоянию родителей снимал небольшую однокомнатную квартирку на краю города. Родители Франка убедили сына, чтобы он жил отдельно от студентов, дабы оградить его от дурного влияния подростков. Но денег, выделенных родителями, хватило лишь на съём скромного жилища – на последний этаж старого двухэтажного дома. Франк жил в маленькой комнатке, в которой, кроме стола, заваленного книгами, одного стула и кровати, ничего не было. Эта квартира приглянулась юноше прекрасным видом из большого панорамного окна, выходящего на старый городской парк с аккуратно подстриженными деревьями. Почти каждый вечер под этим окном стоял Смит, напрашиваясь в гости или уговаривая Франка пойти на очередную студенческую вечеринку. Франк открыл окно:
– Сейчас подожди, открою дверь, – Франк подошёл к входной двери и нажал на кнопку домофона, и уже через минуту на пороге квартиры появился Смит.
– Здорово, дружище. Я как погляжу, ты всё зубришь. У тебя так скоро мозги закипят, – не снимая обуви, Смит прошёл в комнату, плюхнулся на кровать, достал из принесённого пакета бутылку пива и кинул её Франку. – Расслабься, дружище. Кстати, пока не забыл. У нас в общежитии тараканов травят, так что я с ночевкой, и я сплю на кровати, а ты на полу.
– Ну, как обычно. Ладно, оставайся, – Франк махнул рукой в сторону Смита, открыл бутылку с пивом и уселся на единственный в комнате стул.
– Франк, помнишь Татьяну с нашего курса?
– Ну, вроде…? – Франк пожал плечами.
– Я тебе её завтра на лекциях покажу. Представляешь? Она пришла ко мне, в общежитие.
– Пришла к тебе? Одна?
– Ну не совсем одна, с ней ещё пять подружек. Сказали, просто зашли в гости. Я-то знаю, зачем они пришли: все ради Тани, я явно ей приглянулся. Мы, конечно, посидели, поболтали, я их весь вечер веселил. Как она на меня смотрела! Франк, ты бы видел, взгляда от меня не отводила. Дыру на мне прожгла. Не веришь? Хочешь, покажу дыру?
– Нет, не хочу. А ты что?
– Ну, я подмигивал ей, конечно, – Смит с увлечённостью продолжал свой рассказ. На то время Смит и Франк были похожи на двух одиноких самцов, рыскающих в поисках девушек, поэтому тема о покорении женского пола становилась частой, откровенной беседой двух товарищей.
Чаще всего они обсуждали девчонок со своего курса, сидя на предпоследних рядах римской аудитории, ожидая начала лекций, рассматривая однокурсниц, рассаживающихся по местам.
– Эй! Франк, смотри, – Смит указал на девушку в чёрном свитере, с завязанными в хвостик тёмными волосами и довольно большой грудью. Она усаживалась на третий ряд.
– Да, она довольно красивая, – ответил Франк.
– Это Татьяна, – гордо сказал Смит. – А вон и её подруги, – в аудитории появилось несколько хохочущих девчонок. – Смотри, вон та блондинка, это Элизабет, тоже вполне красивая, не настолько, правда, как Таня, но тоже ничего.
Тогда Франк впервые увидел Элизабет. Старик Доусан описал мне её, как будто это было вчера, а не много лет назад. Он рассказывал о Элизабет настолько подробно, что я узнал в ней ту самую девушку с фотографии, стоявшую на столе, напротив меня. Только когда её впервые увидел Доусан, она была в чёрном свитере, с красными маленькими крапинками, и джинсовых бриджах. Элизабет прошла мимо Франка своей неповторимой, выразительной походкой. Всегда с гордо поднятой головой и расправленными плечами, она словно плыла над всем окружающим, хотя была невысокого роста.
– Её необыкновенную походку я помню до сих пор, даже спустя столько лет в толпе прохожих среди тысячи людей я смогу безошибочно узнать её, – на этой фразе Доусан закончил свой рассказ про Элизабет.
Она прошла с подругами мимо Франка на противоположный ряд аудитории. Франк долго смотрел ей вслед, провожая взглядом, пока не почувствовал толчок от Смита локтем в бок. В аудиторию вошёл профессор, и занятие началось. Франк сосредоточенно принялся записывать лекцию за профессором. Нет, Франк в этот день не влюбился в Элизабет с первого взгляда. Совсем нет, Франка тогда привлекали многие девушки на курсе, но то, что Элизабет очень понравилась ему, было абсолютно точно!
