– А мне сегодня можно на работу не ходить, – весело поделилась Таня, нарезая колбасу своим тупым ножом. – Вчера много заработала и еды много купила, нам на целый день хватит. Я только днем в магазин сбегаю, куплю нам сосисок в тесте к обеду. Ну и заодно погреюсь там немного…
– Рад за тебя, – проворчал Стас. Сейчас у него не было никакого желания разговаривать.
Они позавтракали – поели бутербродов с неизменными черствыми макдоналдсовскими булочками, а вместо утреннего кофе выпили остатки кипяченой воды из чайника. Поев, Стас снова сел на свои картонки, прислонился спиной к стене и уставился в угол. Мысли его шли по кругу и за время пребывания здесь уже успели отшлифоваться. Снова и снова он перебирал все возможные варианты, сомневался, правильно ли он поступил, сбежав от полиции. Наверное, это был самый противозаконный поступок за всю его биографию. Нет, все-таки хорошо, что он ушел… Хотя, конечно, побег очень здорово осложнил его жизнь, загнав в тупик, выхода из которого теперь не наблюдалось.
И все-таки даже больше, чем беспочвенное обвинение в убийстве и арест, которого удалось избежать (пока избежать!), Стаса тревожил киллер. Слишком сильными были впечатления от столкновения с ним. Сомнительно, что убийца откажется от своей цели, не тот случай. Стас до сих пор чувствовал волну мрачной энергии, исходившей от этого типа. Однако не стоило забывать, что этот человек – всего лишь исполнитель. А значит, есть и заказчик, который, раз уж приказал убрать мешающего ему Станислава Шаповалова, то будет настаивать на этом. Но кто он, этот загадочный враг, ненавидящий его настолько, что готов заплатить за его смерть? Сколько Стас ни бился над этим вопросом, ему ничего не приходило в голову.
И, как ни гнал он от себя эту мысль, снова и снова думалось, что киллер продолжает искать его и может найти в любую минуту. Стоило вспомнить об этом, как внутри все леденело. Звериный ужас, с которым Стас уходил от погони по Тверской, никак не оставлял его. Когда они вчера вечером ходили за водой, страх так и не отпустил ни на секунду. Все время казалось, что сейчас из-за угла покажется слегка сутулая зловещая фигура, поднимет руку, и снова грянет выстрел. На этот раз уже смертельный.
– О чем ты думаешь? – спросила вдруг Таня, которая уже давно внимательно наблюдала за ним. – Похоже, о чем-то очень плохом?
– Ну почему обязательно о плохом, – возразил Стас, а про себя подумал: «Вот ведь какая глазастая, все замечает…» – Так просто, сижу, перебираю в мыслях всякое-разное…
– Вот только не ври! – покачала головой девочка. – Я же вижу, что о плохом. У тебя такое лицо… Ладно, хватит грустить. Лучше пошли – я тебе кое-что покажу.
С этими словами она взяла его за здоровую руку и потянула вслед за собой к двери. Стас отправился с ней не без любопытства. Пребывание в особняке действовало ему на нервы не только полным отсутствием элементарных удобств, но и своей невероятной скукой. А тут все-таки хоть какое-то развлечение. Интересно, что она собралась ему показать?
Они вышли в холл, поднялись по мраморной лестнице на второй этаж и направились к той, что вела на третий. Эта лестница и находилась в самом плачевном состоянии – без перил, дерево кое-где угрожающе потрескалось, некоторые ступеньки отсутствовали, а остальные выглядели так, что подниматься по ним не было никакого желания. Однако девочка без всяких колебаний подошла к лестнице и бесстрашно поставила ногу на нижнюю ступень.
– Погоди! – забеспокоился Стас. – Куда это ты собралась? Лестница может обвалиться.
– Конечно, может! – Таня отвечала так спокойно, точно в этом не было ничего особенного. – Однажды уже обвалилась, видишь, ступенек нет. Тут главное – наступать не на середину, а ближе к стене, тогда все будет в порядке. Идем, не бойся. Поверь, то, что я хочу тебе показать, действительно стоит того.
Несмотря на ее уговоры Стас все-таки медлил. Мало ему раненого плеча, не хватало еще и навернуться с лестницы и переломать оставшиеся конечности… Однако девочка уже шагала вверх и тянула его за собой, приговаривая: «Пошли, не трусь!» И он в конце концов сдался, все-таки двинулся за ней. Лестница угрожающе скрипела и шаталась при каждом шаге, Стасу было настолько не по себе, что так и подмывало закрыть глаза. Но Таня уверенно лезла вверх, и ему не оставалось ничего иного, кроме как следовать ее примеру.
Наконец рискованный подъем закончился и они оказались на третьем этаже. Профессиональный «строительский» глаз Стаса тотчас отметил, что потолки тут несколько ниже, чем внизу.
– Это что, чердак? – поинтересовался он.
– Скорее мезонин, – отвечала девочка, к месту и без ошибки употребив слово, скорее всего, даже незнакомое большинству ее сверстников. – Чердак еще выше, с него на крышу можно вылезти. А нам туда.
Стас повернулся в ту сторону, сделал шаг вперед и испуганно отшатнулся – справа в полу, заваленном разнокалиберными кусками осыпавшейся лепнины, зияла огромная дыра. Насквозь, до второго этажа. Точнее, даже до первого, потому что прямо под ними находился холл перед входом в особняк.
– Слушай, тут же пол может провалиться! – заволновался Стас.
– Не провалится! – беспечно заверила его девочка. – Я здесь сколько раз ходила…
– Да, но ты легкая, – пробормотал Стас, опасливо глядя на дыру.
Все же он перевел взгляд туда, куда направлялась Таня, к противоположной от дыры стене, и увидел старинный рояль. Без сомнений, когда-то это был дорогой и поистине роскошный инструмент, об этом говорило все – сдержанное благородство очертаний, выверенность пропорций, остатки инкрустаций разноцветными кусочками дерева на округлых боках, чудом сохранившаяся ножка для педалей в форме изящно изогнутой лиры. Однако нынешнее состояние рояля было под стать всему, что его окружало – он был грязен, верхняя крышка отсутствовала, инкрустированные бока покорежены.
– Правда, красивый? – благоговейно спросила Таня. – Жаль только, что он почти на четверть немой.
– В каком смысле? – не понял Стас.
– Не все клавиши звучат, – с грустью в голосе пояснила девочка. – Вернее, неисправные тоже звучат, но как! Если попробовать играть на нижних нотах, то просто с ума сойдешь. Такая какофония получается, такие отвратительные звуки, будто какие-то железки грохочут. Хоть уши затыкай! До чего же жаль такой замечательный инструмент! Но я уже наловчилась играть только на работающих клавишах. Хочешь послушать?
– А ты играть-то умеешь? – улыбнулся Стас.
Вместо ответа Таня подошла к роялю, стащила свои грязные рваные перчатки, с которыми почти не расставалась, и коснулась клавиш.
Первые же такты поразили Стаса чистотой и наполненностью звучания. Он знал толк в музыке, любил и понимал ее. Этому с первых лет жизни учила его мама, сама прекрасная пианистка. С маминой подачи Стас с удовольствием ходил в музыкальную школу, окончил ее с отличием, и хотя великого музыканта из него не вышло (впрочем, он и не претендовал на эту роль), но привязанность сохранилась на всю жизнь. В кругу друзей Станислав Шаповалов слыл завзятым меломаном и крупнейшим экспертом в вопросах музыки. За свою жизнь Стас собрал обширную коллекцию записей самых различных направлений, и не было для него лучшего отдыха, чем включить музыкальный центр, приглушить в комнате свет и, закрыв глаза, наслаждаться той или иной мелодией. Во время пребывания здесь, в особняке, он от нечего делать постоянно развлекал себя тем, что «прослушивал» про себя любимую музыку, пытаясь воспроизвести ее по памяти.
Словом, Стас мог лучше, чем большинство среднестатистических людей, оценить качество музыки, и качество звучания инструмента, и качество исполнения. И надо сказать, что и то и другое его приятно поразило. Рояль, конечно, был давно расстроен, но, как они вчера говорили с Таней, раньше вещи действительно делали на века. Даже простояв неизвестно сколько лет в таких ужасных условиях, инструмент все равно звучал… ну, пусть не прекрасно, но так, что его можно было слушать. И даже не без удовольствия. Последнее, впрочем, во многом было заслугой Тани. Девочка уверенно и бегло играла какую-то незнакомую Стасу, очевидно, современную, но довольно приятную мелодию. Нельзя было не отметить, что у Тани явно имелись и способности, и неплохая школа. Вслушиваясь в ее игру, Стас по привычке закрыл глаза, и на миг у него даже создалось впечатление, что он перенесся из этого разрушенного промерзшего особняка прямиком в концертный зал, на выступление какого-нибудь профессионального исполнителя.
Когда последние аккорды растаяли в воздухе, Стасу даже захотелось поаплодировать юной исполнительнице, но так как левая рука действовала еще очень плохо, исполнить задуманное не получилось. Впрочем, он вышел из положения, захлопал здоровой рукой по бедру и дважды повторил: «Браво! Браво!»
Сияющая улыбкой Таня обернулась к нему и шутливо раскланялась. Выглядело это, учитывая ее облик, весьма комично, и Стас не удержался от смеха, но девочка нисколько не обиделась. Таня видела, что он оценил ее игру, и ей это было очень приятно.
