«Вот так подъехала! – Она прижала пальцы к вискам. – Что ж теперь делать?» Александра посмотрела на часы. До отправления автобуса оставалось еще тридцать минут. Был бы Василий трезвым – вспомнил бы, вернулся, но в таком состоянии, да еще и злой – вряд ли. Александра подняла глаза к серому, отяжелевшему от облаков небу, потом окинула взглядом трех-и пятиэтажные печальные дома, машины, засыпанные снегом, несколько киосков с сигаретами и скромным набором продуктов и напитков на почти пустой улице. Она прошла метров пятнадцать вперед и присела на лавочку при ржавой, еще советских времен, остановке. Взялась за железную трубу, ладонь ощутила через перчатку ее недружественный холод. Женщина устало вздохнула, и неожиданно слезы покатились по ее щекам.
«Вот тебе и любовь! Ну разве не козел? Одинокую женщину обидеть легко…» – она всхлипнула, но вдруг собралась с силами, вытерла глаза, нос, глубоко вдохнула, резко выдохнула и быстро пошла к краю дороги – к остановке приближалась маршрутка. Та самая, на которую она бы села, если бы не Василий.
– До вокзала? – зачем-то уточнила у водителя Александра и вошла внутрь.
На автостанции Александра узнала, с какой платформы будет отъезжать ее автобус, вышла на улицу и стала там его ждать. Сначала хотела позвонить по мобильному кому-нибудь из одноклассников, чей номер был записан в ее телефоне, чтобы попросить позвонить Василию, передать, что она на вокзале, но… Но больно уж глупой была эта ситуация, а чье-то посредничество даже если бы и помогло, то породило бы кучу местечковых домыслов и сплетен о каких-то отношениях между нею и Василием, к которому она никогда никаких чувств не питала. И какой ему нужен доктор, если сам себе вбил в голову эту роковую любовь? С одной стороны, Александра сердилась на одноклассника, с другой – было жаль его, неустроенного и какого-то потерянного в этой жизни. Пьет, перебивается с работы на работу, с семьей не сложилось…
«Но почему я должна его еще и жалеть? – возмутилась она. – Кто бы меня пожалел? Разве женщинам в этой жизни легче? Но как-то держимся. Еще и дети…»
Александра взглянула на часы. Время шло медленно, ноги снова замерзли – и зачем надела в дорогу сапожки на каблуках, в которых ходила с Вадимом в филармонию и на Стасин концерт? Так ей почему-то захотелось. А они были импортные, не на наши морозы. Но в помещение автовокзала не пошла – может, этот чертяка опомнится и примчится отдать сумку?
Подали автобус, женщина огляделась и поднялась в салон.
«Что поделаешь, – вздохнула она, – все равно нужно ехать, завтра утром на работу. А этот герой пусть теперь сам думает, как ей сумку доставить или передать. Не выбросит же он ее? Хорошо хоть документы и деньги в маленькой сумочке. Господи! Там же передача в больницу для Яны! Вот чего действительно жаль. Обещала навестить больную, подкормить домашним. Вот и подкормила…» – Александра еще раз посмотрела в окно, двигатель заревел громче, и автобус, заполненный пассажирами наполовину, тронулся. Александра опять вздохнула, выпрямила ноги, устроила на коленях сумочку, закрыла глаза и стала думать, как жить дальше, ведь Новый год – это такая условная граница, за которой все должно измениться к лучшему. А новогодние праздники – это период всемирной концентрации мечтаний и добрых пожеланий.
Вскоре, уже на выезде из города, вдруг раздался крик водителя:
– Куда ты прешь? Куда ты прешь, урод?!
Александра вздрогнула. Автобус дернулся, начал притормаживать, прижимаясь к обочине, и остановился.
– Что ты машешь, козел?! Что, блин, случилось? – рявкнул водитель кому-то в окно и сам стал размахивать руками.
Встревоженная Александра посмотрела вперед, но с ее места не было видно, что происходит на дороге. Она привстала, глядя на трассу, а затем поднялась и зашагала по проходу к водителю.
– Откройте, пожалуйста, дверь!
– Что вы за цирк тут устраиваете? – сердился водитель. – Зимняя дорога не игрушки! Я людей везу, блин!
– Простите, пожалуйста! – извинилась Александра и спустилась по ступенькам.
Перед ней в снегу стоял Василий, протягивая одной рукой ее большую сумку. Его «Жигули» мигали аварийками в пяти метрах перед носом автобуса.
– Прости.
Женщина вздохнула и молча взяла обеими руками сумку. Василий развел руками, развернулся и пошел к своей машине. Александра подумала, что шел он скорее не как пьяный, а как очень уставший от жизни человек.
– Простите! – еще раз сказала водителю Александра и понесла сумку к своему месту.
– Обед в холодильнике! – сказала в приоткрытую дверь кабинета мужа Антонина. – Я еду на массаж, а потом пойду по магазинам. Душа просит чем-то отвлечься. Ты никуда не собираешься?
– Нет, заканчиваю статью, ну, ту, что по результатам совместных с японцами исследований.
– А-а-а. Ну, пиши-пиши, – сказала Антонина, не переступая порога комнаты.
– Ты хоть к ужину вернешься? Может, куда-нибудь сходим? – спросил Игорь, не столько желая совместного выхода, сколько проверяя реакцию жены.
– Не знаю. До ужина еще далеко. Может, и вернусь. А тебе-то что? Ты же все равно дома, я твоих планов не нарушаю. Я в них вообще не вписываюсь! – пошла в наступление Антонина.
Вместо ответа Игорь пожал плечами и развернулся к монитору. Дверь закрылась, а через несколько минут хлопнула и входная, затем щелкнул механизм замка, зажужжал лифт, и все стихло. Игорю сейчас хотелось двух вещей. Или даже трех. Во-первых, стать невидимым и провести ближайшие часы возле Антонины, чтобы все-таки узнать правду и окончательно решить для себя, что же делать дальше. Во-вторых, провести время с сыном, с родным человеком, – просто поговорить с ним о его делах, планах, взглядах на сегодняшнюю жизнь, поделиться чем-то своим, услышать еще что-нибудь от сына о том, о чем тот говорил в новогоднюю ночь, то, чего он сам так и не решился честно себе сказать. Он вдруг почувствовал, что Вадик – это будто он сам, но лучше. «Новая версия», «более продвинутая модель». А еще, то есть, в-третьих, ему хотелось навестить Яну в больнице. Просто сидеть возле нее, разговаривать или молчать, держать за руку и чувствовать, что он кому-то небезразличен и нужен.
Из этих трех желаний реальным сейчас было одно – позвонить сыну и договориться о встрече, хотя велика была вероятность того, что Вадим на работе, отсыпается дома или занят личными делами. Игорь понимал увлечение сына работой, ведь и сам когда-то выбрал интересное ему научное направление, которому верен до сих пор. Когда-то физик-атомщик считался теоретиком, который занимается неизвестно чем. И только после Чернобыля мир осознал, как нужны люди, способные глубоко разбираться в таких сложных и опасных процессах.
Игорь вздохнул и снова углубился в написание статьи. Он ждал приглашения в Японию на конференцию, в программе которой было также посещение атомной электростанции «Фукусима», что было бы для него невероятно интересно как для специалиста. А может, если все хорошо сложится, его пригласят туда и поработать, в длительную командировку. Правда… Правда, Антонина все надеется на возвращение в Европу, а еще намекает, что и в Америке было бы неплохо – новая страна и, конечно, деньги…
Игорь снова вздохнул. Вспоминая их зарубежную жизнь, он теперь уже с трудом представлял новые переезды с женой. Собственно, будут другие стены вокруг них, изменится мизансцена, а изменятся ли отношения между ними? Он снова физически ощутил в груди холод, которым время от времени потягивало из трещины, которая возникла в душе и, казалось, все время увеличивалась.
Антонина в этот день проснулась рано и, пока Игорь спал, пошла проверить почту, посмотреть в Интернете новости, просто побродить по разным сайтам. Это была «официальная версия» ее сидения за компьютером. Действительно, несмотря на то что ее «месть» набирала обороты и ее саму затягивало эмоционально и физически в новые отношения с Романом, все же интерес к событиям на личном фронте мужа ее не оставлял. Как ни странно, несмотря на новогодние праздники, уже дней пять как переписка его с Соней замерла. С одной стороны, можно бы этому порадоваться. А с другой – опытная женщина не могла не почувствовать, что есть в этом что-то неестественное. Ведь «романтические любовники» в последних письмах не ссорились, не прощались надолго, не договорились о других способах связи, не… То есть теперь между ними происходило что-то другое, то, чего Антонина не контролировала.
Вариантов в ее голове было несколько. Во-первых, парочка могла изменить способ связи, прибегнув к общению через другие адреса, через мобильный телефон или скайп, и установить над этим контроль было практически невозможно. Во-вторых, они могли по какой-то причине поссориться и прекратить общение. Но писем, которые бы это подтверждали, в почтовом ящике Игоря не было. Даже в папке «Удаленные». В-третьих, контакты могли перейти из виртуального пространства в реальное, и, если эта корова приперлась в Киев, ситуация осложнялась. Впрочем, Антонина не замечала, чтобы Игорь куда-то надолго исчезал…
