– Входите.
В кабинет вошел секретарь. Он четким строевым шагом подошел к генералу и отдал честь.
– К пустой голове руку не прикладывают, – сделал ему замечание генерал. – Ну, с прибытием, корнет. Сколько?
– Двенадцать тонн, – четко отрапортовал корнет.
– Я не о весе, я о сумме, – сказал Мостовой.
– Почти дюжина.
– Лимонов?
– Лимонов, ваше превосходительство.
– Хорошо, – похвалил генерал.
– Служу Отечеству!
– Служи, Отечество тебя не забудет, – с иронией сказал Антон Антонович.
– Мне это уже пообещал маршал, – доложил секретарь.
– Ну, раз сам маршал пообещал… – генерал рассмеялся. И тут же стал серьезным, заметив на руке корнета сверкающее кольцо. – А это пока сними. Спрячь. Это тебе пока не по чину.
– Так точно, – согласился корнет. – И я его не для себя. – Корнет поспешно снял с пальца кольцо и протянул его генералу. – Это вам, ваше превосходительство. Сувенир, так сказать.
– Ну, это лишнее, я такие штуки не пью, – пошутил Антон Антонович, разглядывая бриллиант на свет. – Оно больше подходят даме. Впрочем, так мы и сделаем. Благодарю вас, корнет. – Генерал спрятал кольцо в карман.
В дверь кабинета снова постучали.
– Входи, Иван, – разрешил генерал.
Калигула быстро вошел в кабинет, держа в руке сумку с деньгами.
– Чулок-то с морды сними, – рассмеялся Мостовой.
– Виноват, забыл! – Калигула сдернул с лица колготки, под которым он прятал лицо во время ограбления.
– Что, так по городу и ехал? – продолжал смеяться Антон Антонович.
– Я в закрытой карете. Торопился к докладу.
– Ладно, докладывай, – отсмеявшись, разрешил генерал. – Да, познакомься, корнет Печенкин. Спецагент, спец по финансовым операциям и секретарь губернатора. Только что из командировки.
Калигула с неприязнью взглянул на корнета, ему не понравилось, что, пока он томится в имении Самсона, в окружении генерала появляются новые лица.
Генерал, заметив взгляд Калигулы, усмехнулся. Он давно понял ценность формулы, изобретенной римским сенатом – «Разделяй и властвуй», и знал, как этим пользоваться.
– Не дуйся, Иван. Он еще только корнет, а ты уже без пяти минут подполковник.
– Корнет. – Калигула поместил на лице благожелательную улыбку. – Ну и как там?
– Где, господин подполковник? – с такой же деланной улыбкой спросил Печенкин.
– Майор, черт тебя возьми! – не выдержал Калигула. – Майор, понял?!
– А его превосходительство сказали, подполковник.
– Его на мякине не проведешь, парнишка ушлый, – Мостовой наслаждался, наблюдая за начавшейся войной двух офицеров. Но решил погасить страсти и взвесил на руках на сумку. – Сколько там, Ваня?
– Мало, – сказал Калигула. – Толстяк весь пенсионный фонд спер. И для дела не хватит, и стариков жаль.
– Не до пенсионеров сейчас, потом их пожалеем, – посерьезнел генерал. – Сколько человек нужно вооружить, Иван?
– Тысяч десять, – ответил Калигула.
– М-да… – задумался генерал. – Видимо, придется, корнет, реализовать твой товар срочно по бросовым ценам.
– Так он весь у маршала, ваше превосходительство.
Мостовой поднял трубку телефона правительственной связи.
– Маршал на месте?
В трубке доложили, что на месте.
– Пойдем навестим его, – сказал генерал своим подчиненным, надевая мундир.
– Что за товар? – поинтересовался Калигула у Печенкина.
– Не имею право разглашать, господин майор.
– Скоро сам поймешь, – сказал Мостовой, доставая из сейфа какой-то пакет, и махнул офицерам рукой, следуйте, мол, за мной.
В пустой по причине позднего времени приемной маршала Антон Антонович на мгновение задержался.
– Вы оба оставайтесь здесь. Наш маршал тщеславен и присутствие нижних чинов в момент унижения разозлит его.
Мостовой вошел в кабинет маршала, а оба офицера уселись на стулья, стоящие в приемной, взяли в руки по журналу «Плейбой», лежавшие стопкой на столе маршальского адъютанта, и приготовились ждать.
Маршал сидел за столом и складывал на калькуляторе какие-то цифры, морща лоб и беззвучно шевеля губами. Услышав шаги, он вскочил.
– Кто позво… – И осекся, поняв, кто перед ним. – Антон Антонович, дорогой. Простите, сразу не признал. Вы присаживайтесь, присаживайтесь… Коньячку не желаете?
– Ночами не пью, берегу печень. И вам советую. – Мостовой с удобством расположился в кресле и кивнул в сторону калькулятора. – Сколько насчитали?
– Так, мелочь, премиальные сержантскому составу.
– Тем, кто сопровождал груз?
– Откуда вы… – начал было маршал и вновь осекся.
– Должность такая, – ласково улыбнулся генерал. – Ну, а вы-то что ж? О друзьях помнить надо, ваше превосходительство.
– Сколько? – потухшим голосом спросил маршал.
– А сколько не жалко.
– Столько людей вокруг, всем надо, всех кормлю, – пожаловался маршал, начиная торговлю. Но с Антоном Антоновичем такие шутки не проходили.
– И жену не обидеть, да? Лондонская вилла, кажется, на нее записана? И домик на Кипре…
У маршала перехватило дыхание. Ох, не зря его дражайшая супруга, Милена Пафнутьевна, так ненавидела Мостового, совсем не зря! Великая вещь – женская интуиция.
– Не надо, – едва слышно проговорил он. – Я согласен. Скажите, сколько?
– Половину. И немедленно.
– Но столько у меня сейчас нет.
– А в сейфе за шкафом? – Генерал кивнул в сторону книжного шкафа, занимающего всю боковую стену кабинета. – Код в вашем сейфе по-прежнему 432754Х или успели заменить?
– Нет там никакого сейфа! – в отчаянии закричал маршал. – И без ордера обыскивать не позволю!..
– Об ордере вы правильно мне напомнили, – рассмеялся Мостовой и взял со стола маршала ручку. – Сейчас выпишу. Два офицера ждут в приемной. Между прочим, один из них – знакомый вам секретарь губернатора, которого вы объявили погибшим.
Маршал все понял и сдался.
– Дайте хоть неделю сроку, – умоляюще попросил он. – Мы же только начали реализацию.
– Не могу, ваше превосходительство. Хотел бы, да не могу, дела не терпят. Поверьте, ничего личного, только бизнес. – Генерал встал и подошел к книжному шкафу. – Идите сюда, пометем по сусекам вместе. Вдвоем быстрее.
Маршал шел к книжному шкафу походкой человека, идущего на эшафот.
Через пятнадцать минут Антон Антонович вышел из кабинета маршала с неполным солдатским вещевым мешком.
– Это все, что есть, – сказал Мостовой, заметив огорченный взгляд Калигулы. – Маршал только что вложился в товар. Не вешай нос и займись созданием фонда.
– Под каким соусом?
– Ты меня удивляешь, – усмехнулся генерал. – Под любым. Кризисный фонд, Фонд защиты прав потребителей, Фонд защиты гласности… Да мало ли под каким соусом можно собирать деньги. Регистрируй фонд, а с наполнением его счета я тебе помогу.
Пухов явился в полицию после того, как благополучно отправил брату грузовик.
– Вам чего? – спросил дежурный офицер.
– Заявление вот, – сказал Пухов и протянул дежурному лист. – Пенсионный фонд ограбили.
– Давно? – спросил дежурный.
– Вчерашней ночью.
– А заявили только сейчас? – с подозрением констатировал дежурный. – Странно. Очень странно.
– Ничего странного, – возмутился Пухов. – Меня избили, и я день валялся без сознания. Вот! – И он продемонстрировал дежурному полицейскому синяк на щеке, образовавшийся после пощечины главаря налетчиков.
Дежурный направил Пухова к следователю.
– Я, кажется, догадываясь, кто мог это сделать, – заявил Пухов.
– Держите свои догадки при себе, – сказал следователь. – Полиция с этим делом без вашей помощи справится. – Следователь с прищуром осмотрел Пухова. – Хотите своими догадками направить нас по ложному следу?
– Бог с вами! – вскричал Пухов. – Я же пострадавший. Не мог же я сам себя ограбить!..
– А кого смогли? Назовите фамилии.
– Никого я не грабил! – вскричал Пухов.
– Кто ваши подельники? – гнул свое следователь.
– Это меня ограбили! Меня! Понимаете?!..
– Мы все понимаем, – пристально глядя на Пухова, сказал следователь. – И поверьте, во всем разберемся. Предупреждаю, вы у нас главный подозреваемый. Оставьте свое заявление и не покидайте город без нашего разрешения. – Следователь протянул Пухову лист с отпечатанным на нем текстом. – Подпишите.
– Что это?
– Подписка о невыезде.
Отправив Пухова домой, полиция ввела план перехват, и выставили на дорогах новые блокпосты с вооруженными автоматами полицейскими.
Весь движущийся транспорт от гужевого до машин класса супер люкс и золоченых карет был тщательно досмотрен, но преступников так и не обнаружили. История с ограблением и беспомощностью полицейских проникла в сеть, и в вечерних газетах появились статьи, осуждающие работу полиции. Начальнику полиции пришлось дать интервью в вечернем выпуске телевизионных новостей.
