– По каким счетам? – насторожилась я.
– О! Павел таким плейбоем был, – хмыкнула Маргарита Петровна. – Казанова ему в подметки не годился. Столько его романов у меня на глазах прошло. Я ведь сначала у него секретарем работала, это еще когда горкомы партии были, – уточнила она. – А как новый ветер подул, такая показуха началась. Меня вроде как повысили в должности, стала я начальницей бюро машинисток, а на мое место взяли Ленку Ермилову. Дура дурой, но фигура у нее была что надо. Потом была Инна Симонова, потом Катя Шелест…
– С секретаршами он, что ли, романы крутил?
– Ну что вы! С секретарями он вел себя очень строго. Столько примеров, когда хорошенькие секретарши женили на себе шефов. А Павел Алексеевич жениться не любил, и потому романы он заводил с журналистками. Повстречался, надоела, можно и уволить. Благо у нас их много тогда было. Каждый год в редакцию новенькая приходила после окончания факультета журналистики. Столько слез из-за него было пролито, – вздохнула Маргарита Петровна.
– Какой же это Казанова? Женщины Казанову любили, и ни одна из них не была на него в обиде. Здесь же, похоже, противоположная картина.
– Вы правы. Наивные дурочки думали, что им удастся затащить Павла в ЗАГС, а потом обижались, когда он их бросал. А ведь их же предупреждали, этот фрукт не для вас.
– А кто предупреждал? Те, кто в свое время обожглись на Бабенко?
– Нет, своих бывших Павел Алексеевич в редакции не держал. Мы, женщины постарше, предупреждали девчонок. Хочешь здесь работать, на шефа даже не смотри, юбочки короткие не носи, личико не размалевывай. Да разве нас слушали! Каждая считала, что она та единственная, которую Павел Алексеевич ждал всю жизнь. Одну мне было особенно жалко. И не такая уж она молоденькая была. Мать-одиночка. То есть опыт уже был, могла бы сообразить, что к чему. Но у нее от нашего редактора крышу снесло напрочь. Но и он, кажется, сильно ею увлекся. Обычно его романы дольше трех месяцев не длились, а с Валентиной он встречался полгода. Мы даже думали, что ей удастся на себе его женить, тем более что все стали замечать ее округлившийся живот. Но этого не произошло. Валентина ушла, как и все ее предшественницы. Только те уходили тихо, мирно, а эта со скандалом. Говорили даже, что она сильно ударила его по лицу. Он даже несколько дней на работе не появлялся.
– Но Валентина родила ребенка? Можно было сделать генетическую экспертизу. Даже если бы он не женился, то отцовство ему все равно пришлось бы признать. – Я как-то сразу стала на сторону Валентины.
– Нет, история окончилась трагически. Ребенка Валентина от переживаний потеряла, а потом спилась. Будучи нетрезвой, она попала под машину и погибла. Но этот случай, пожалуй, единственный в своем роде. Павел хоть и увольнял своих любовниц, но сам же и устраивал их на работу. Кого в другую газету, кому давал рекомендацию на телевидение. Одна девчонка, помню, в Москву уехала. Сейчас чуть ли не в аппарате президента трудится. Не думаю, чтобы они до сих пор на Павла зуб имели. К тому же после трагического случая с Валентиной Павел утихомирился. Не сразу, а этак лет через пять женился на зрелой женщине, Лидии, с которой познакомился на отдыхе. Ничего не скажу плохого про нее: умная, хозяйственная. Жить бы им да жить, но ведь Бабенко был закоренелый холостяк, его раздражало, что кто-то мелькает у него перед глазами. Брак просуществовал всего три года. Расстались они с Лидой полюбовно. Квартиру разменяли. Лиде досталась квартира в центре, а Павел переехал в спальный район, но при этом ему отошла машина.
– А кто похоронами занимался?
– Лида и занималась, во всяком случае, это она в редакцию позвонила. А родственников у Павла не было. Детей не нажил, – ответила Маргарита Петровна на еще не заданный вопрос. – Кто же будет заниматься его похоронами, как не бывшая жена?
– Могли соседи.
– Могли, конечно. Но мне все равно кажется, всем занималась Лидка. Они и после развода хорошие отношения поддерживали. К тому же она директор ресторана «Волна». Скорей всего, там поминать будут.
– Маргарита Петровна, а вы Кудрявцева Ивана Петровича помните?
По ее лицу пробежала тень.
– Кудрявцева? – переспросила она. – Мэра нашего?
– Да, он тоже отдыхал на Сейшелах. Увы, его тоже привезли с островов в гробу.
– Не поняла. Они что же подрались?
– Из-за чего им было драться? – вкрадчиво спросила я.
– Да так. Дела давно минувших дней, – захотела свернуть разговор Маргарита Петровна, но я, словно клещ, вцепилась в свою собеседницу:
– Нет, они не подрались. Иван Петрович умер от сердечного приступа. Поговаривали, будто бы Кудрявцев боялся, что его обвинят в смерти Павла Алексеевича. Давняя вражда не давала покоя им обоим. Что скажите, Маргарита Петровна?
– Так ведь давно это было. Если бы не тогда Кудрявцева сняли, сняли бы позже – дело времени. Он многим на верху не нравился. И вроде неплохой, – пожала плечами Маргарита Петровна, – да видно, не уживчивый был.
– Надо понимать, Бабенко приложил руку к тому, что Кудрявцева сняла? Что он сделал? Напечатал компромат? – попыталась я угадать и попала в точку.
– Да, но Павел Алексеевич, не тот человек, который стал бы печатать в газете непроверенные факты. Передача взятки была запечатлена на пленке. Снимок был подлинный.
– А кто сделал снимок, не знаете?
– Разве о таком будут говорить? Бабенко не выдал своего корреспондента. Во всяком случае, мне его фамилию не называл.
– Теперь уж и не скажет. Раиса Петровна, вы мне назовите последнее место работы Павла Алексеевича.
– Он работал в рекламном агентстве, которое занимается наружной рекламой. Как же оно называется? Вспомнила! «Галатея». А находится оно на улице Куйбышева, дом двадцать пять. У меня подруга через два дома от этого агентства живет. Ее дом двадцать первый, значит, офис «Галатеи» в двадцать пятом.
Подруги мои со мной на связь не выходили. Я попробовала набрать Алину, но она трубку не взяла. Степа тоже не отвечала. Поэтому я решила в одиночку навестить рекламное агентство «Галатея».
«До улицы Куйбышева рукой подать, – подумала я, выходя от Маргариты Петровны. – Если уж взялась за Бабенко, то надо до конца все о нем выяснить. Мне всего-то и надо знать, почему с ним расплатились путевкой? Если только он не соврал, конечно».
Мне даже не потребовались услуги такси или общественного транспорта. От редакции вечерней газеты до рекламного агентства я дошла за пять минут. О смерти Бабенко здесь уже знали. В холле офиса висел траурный портрет Павла Алексеевича, перевязанный черной лентой.
– Здравствуйте, – поздоровалась я с охранником, который преградил мне дорогу. – Мне нужно к директору агентства.
Парень оказался весьма разговорчивым товарищем.
– Директора сейчас нет. Если хотите заказать у нас рекламу, то заказы принимает Людмила Владимировна Мирошниченко, заместитель директора. Это в том конце коридора, – сказал охранник и рукой показал направление.
Я посмотрела в ту сторону, где сидела заместитель директора. «А может, она мне и нужна, эта Мирошниченко? Главное, чтобы этот тип меня пропусти, а там разберемся, у кого спросить. Но на мои вопросы может ответить и бухгалтер, и сослуживцы Бабенко, и эта Мирошниченко. И это даже к лучшему, что меня отсылают к женщине. Женщина с женщиной всегда общий язык найдет», – подумала я.
– Спасибо, я как раз сюда пришла на предмет рекламы, – поблагодарила я и ушла в указанном направлении. – Если Мирошниченко принимает заказы, то должна знать, кто отблагодарил Бабенко, – пробормотала я себе под нос.
Остановившись под дверью кабинета, я, прежде, чем постучать и войти, прислушалась к голосам, которые доносились из кабинета. Речь шла о похоронах Бабенко.
– Хорошо, что мы пошли на похороны. Людей мало было, – докладывала женщина, судя по голосу, совсем молодая. – Бывшая жена, соседи, мужчина из вечерней газеты, кажется, теперешний главный редактор и еще двое, вроде бы с ним отдыхать ездили – вот и все, кто пришел проводить Павла Алексеевича. Вот уж не повезло! Так радовался, так радовался… И надо же было такому случиться, – запричитали за дверью.
– Судьба такая, видно.
– Он ведь, Людмила Владимировна, меня спрашивал: «Что тебе, Маша, привезти». А я ему сказала, что ничего мне не надо, лучше сами живыми и здоровыми возвращайтесь. А ведь ляпнула просто так! Как будто в тот момент у меня в голове что-то промелькнуло нехорошее такое.
– Маша, ну это ты придумываешь, – одернула ее Людмила Владимировна.
– Нет, правда! Помните, что я Егоровой предрекла перед свадьбой? Не выходи за Петрова замуж. Только деньги на свадьбу потратите, а жить не будете. Так и сталось – через полгода разбежались в разные стороны. И Михайловне я советовала проверить печень.
– Тоже мне Кассандра! Михайловне все советовали. Она же ходила желтая, как лимон. По всем признакам у нее была желтуха. Вот что, Мария, забирай свои эскизы и иди работать. И над слоганом подумай, этот не подойдет. Павел Алексеевич на помощь тебе уже не придет. Никто за тебя работать не будет!
