– Сегодня я проснулся с ощущением присутствия Бога. Смотри Бог везде! Он снова с нами! Я не могу тебе этого объяснить, но у меня такое чувство, что теперь всё будет хорошо. Сегодня день рождения моего отца и я теперь совершенно уверен, что увижу его снова.
*
Необходимо было откопать самолёт от снега, чтобы его снова можно было заметить с высоты. Сейчас же увидеть обломки было невозможно даже с вертолёта, зависшего в пяти метрах прямо над тем местом, где находилось убежище. Не имея лопат и навыка подобной работы, людям пришлось затратить почти неделю на расчистку своего горного дома. В эти дни простудился и в три дня сгорел от воспаления лёгких Рафаэль. Эта была обычная лёгкая простуда, которая на равнине могла испортить настроение головной болью и неприятным першением в горле, но на высоте более четырёх тысяч метров любое безобидное недомогание, к примеру, банальный насморк убивало заболевшего в считанные часы.
– Оттащите его подальше в сугроб, – распорядился Роберто, – никто не должен прикасаться к его телу, чтобы не подхватить инфекцию.
По существующей традиции, все, кто мог ходить, вышли, чтобы проститься с покойным. На этот раз молитву вызвался читать Нандо. После церемонии он подошёл к Роберто и спросил:
– Когда мы отправимся на поиски хвоста?
Ганессо уже давно обдумывал новую вылазку в горы и пришёл к выводу, что на этот раз необходимо действовать без спешки, чтобы наверняка достичь результата. Наблюдая за погодой, Роберто пришёл к неутешительному выводу, что если отправиться в горы в ближайшие дни, то велик шанс быть застигнутым бураном в пути. Поэтому он принялся втолковывать Нандо, что им не стоит покидать безопасное убежище, ещё как минимум две недели, а может и больше:
– Я всё рассчитал. Мы выйдем, когда ночи станут короче и немного потеплеет. Тогда у нас появится шанс.
– Великолепно! – в притворном восторге воскликнул Чаввадо. – А в твоём бухгалтерском расчёте учитывается, что за то время, пока мы будем бездействовать в ожидании идеальной погоды, ещё несколько человек отправятся на тот свет вслед за беднягой Рафаэлем? Посмотри хотя бы на Эдуардо, он потерял надежду и похож на Ховьера в его последние дни. И таких как Эдуардо с каждым днём становиться всё больше. Но когда мы уйдём, люди станут думать о нас, и снова начнут верить.
– Не дави на меня! – огрызнулся Ганессо, глядя на собеседника побелевшими от ярости глазами. – Теперь я отвечаю за всех и принимаю решения!
Нандо был поражён. Никогда ещё он не видел Ганессо таким жёстким.
– Сейчас ты похож на Антонио, когда ему ещё казалось, что он может заменить нам Бога. Впрочем, как скажешь. Только учти, что с этого дня каждая новая смерть будет на твоей совести.
В это же время Коча вместе с Карлитосом затеяли загадочное строительство каких-то снежных конструкций. Работали они по ту сторону уже по большей части освобождённого из-под снега самолётного фюзеляжа, поэтому большинство из обитателей горного убежища до самого последнего момента были не в курсе того, что твориться в редко посещаемой части «поляны». Обитатели убежища вообще всё реже испытывали нормальную человеческую потребность интересоваться тем, что происходит в окружающем мире, если это не касалось лично их. Зато органы восприятия каждого из местных жителей сразу обострялись до предела, едва где-то поблизости заходил разговор о чём-либо, связанном с дележом еды, тёплых вещей, либо об очередном плане спасательной операции.
Кроме того, многие так вымотались во время очистки убежища от снега, что просто были не в состоянии проявлять праздное любопытство. И только ближе к закату, привлечённые громкими возгласами первых зрителей, большинство из способных передвигаться обитателей убежища потянулись посмотреть на творение рук Кочи и Карлитоса. Изумлённым взорам отвыкших удивляться и проявлять положительные эмоции людей открылась удивительная картина. Двое самодеятельных зодчих менее чем за половину светового дня сумели выстроить миниатюрную копию столицы Франции. Здесь была и Эйфелева башня, и Триумфальная арка, и знаменитый египетский обелиск с Площади Согласия. Все сооружения были выполнены с большой тщательностью и выглядели очень правдоподобными.
– Вот тут мы похоронили то, что осталось от Алекса – указывая рукой на небольшой холм в центре композиции, пояснил Коча. – Теперь его душа гуляет по Парижу.
Могильный холм венчал вылепленный, как и всё вокруг из снега крест, в который была вставлена крохотная фотокарточка Моралеса, взятая из его паспорта. На могиле лежала спортивная бейсболка Алекса.
В роли архитектора в ходе строительства выступал Карлитос, а Инчиарте по большей части только исполнял его поручения. Ведь Паэс дважды вместе с отцом бывал в Париже и не по путеводителям знал, как на самом деле выглядит комплекс Лувра и Большой дворец Елисейских Полей. И, тем не менее, как потомственный художник Карлитос испытывал обычные для творца сомнения относительно качества выполненной им работы.
– Пускай это и не настоящий Париж – оправдывался он. – Но как сказал кто-то из великих: «В Париже главное не архитектура, а настроение».
– А, по-моему, это обыкновенный дурдом – неожиданно громко прокомментировал увиденное Эдуардо. – Устроили тут Диснейленд. Что, в детство впали, клоуны?!
Ни от кого не могло укрыться, что Эдуардо уже почти неделю, как пребывает в чёрной тоске. Но до этого он лишь молчал, сторонясь любого общения, и было странно вновь услышать его голос. Впрочем, высказав своё особое мнение, Эдуардо сразу же развернулся и побрёл прочь.
О хамской выходке захандрившего товарища все тут же забыли. Гораздо важнее было то, что собравшиеся вокруг снежной композиции люди находились под большим впечатлением от подарка устроенного в честь давно умершего Александро Моралеса. Хотя и это не было главным. Уставшим верить и надеяться пассажирам разбившегося самолёта важно было увидеть, что двоим из их команды, где каждый постепенно начинал быть только сам за себя, всё-таки удалось сотворить маленькое чудо для кого-то другого. Да, изначально всё это была только странная игра, затеянная на грани мудрости и безумия. Ведь, когда возле костра Коча рассуждал о том, что хорошо было бы исполнить последнюю мечту Алекса, никто не воспринял его слова всерьёз, как призыв к немедленному действию. Все поговорили и забыли. Но оказалось, что среди них есть люди, которые ещё способны воплощать самые нереальные мечты в жизнь. Особенно впечатлил этот пример Нандо Чаввадо, который тут же дал себе слово, что в самое ближайшее время настоит на новой экспедиции в горы.
Глава 12.
День сорок третий
Теперь они ели тела тех, кто погиб в лавине. Самое ужасное, что со временем, то, что ещё недавно казалось жуткой необходимостью вошло у обитателей горного убежища в привычку, стало казаться почти что нормой. Нет, никто по-прежнему не поглядывал втайне на пухлого соседа плотоядными глазами, но практически смолкли былые жаркие споры про моральный и религиозный аспекты вынужденного каннибализма. Человек быстро приспосабливается к внешним условиям и привыкает даже к таким вещам, которые обитателям комфортабельных городов представляются абсолютно невозможными и неприемлемыми. Возможно, что люди и выжили как вид в эволюционной борьбе только благодаря своей неразборчивости в средствах.
Итак, теперь уже никого не смущала перспектива пообедать плотью бывшего знакомого. Обычно на общем совете намечалось чьё-то тело, после чего происходило его постепенное расчленение. С помощью осколков стекла срезалось подкожное мясо, доставались внутренние органы, раскраивались черепа, чтоб извлечь питательный мозг. Постепенно площадка вокруг убежища приобретала вид окрестностей селения людоедов: повсюду валялись человеческие кости, были видны бурые пятна крови. В какой-то момент Нандо стал опасаться, что когда имеющиеся в наличие тела погибших в лавине будут съедены, начнутся поиски тех, кто засыпан снегом. Чаввадо не мог позволить, чтобы тронули святые для него останки матери и сестры. Кроме того, он видел, что невыносимые условия жизни постепенно начинают сказываться на психике многих его товарищей. Кто-то целыми днями сосредоточенно подсчитывал найденные в кошельках погибших деньги, кто-то бесконечно маниакально выстраивал из снега макет родного дома, ломал его, чтобы тут же снова взяться за постройку. Однажды ночью двое мужчин попытались покуситься на лежащее в стороне от других покойников тело Антонио Переза. Но Сэнди оказалась начеку. Разгорелась яростная борьба. К счастью Нандо, Роберто, Карлитос и другие вовремя подоспели на помощь журналистке и сумели отогнать и урезонить теряющих человеческий облик товарищей. Все эти события заставили Чаввадо в форме ультиматума объявить Роберто, что если Ганессо желает бесконечно ожидать подходящей погоды, то лично он тогда уходит на поиски аккумуляторов в одиночку.
