Отчаянная решимость поступить по-своему, которая, несмотря на всю внешнюю иронию, читалась в голосе и выражении глаз Нандо, заставила Роберто напрячь всё своё красноречие. Ему стоило немалого труда убедить Чаввадо не лишать оставшихся в убежище товарищей шанса, связанного с радиостанцией.
– Если вызвать помощь не получиться, нам просто ничего иного уже не останется, кроме, как идти в горы. Но для этого мы подготовимся ещё лучше и сошьём спальный мешок из найденного чехла.
Было решено, что они погрузят аккумуляторы на самодельные салазки и таким образом отвезут их в лагерь. Но оказалось, что аккумуляторы настолько тяжелы, что троим сильным мужчинам едва удалось сдвинуть их с места.
Тин-тин был в ужасе.
– Мы погибли…
Неожиданно Нандо зачем-то принялся рассказывать про знакомую девушку, которая жила в доме напротив:
– Окна её квартиры как раз выходят на наши. Однажды поздно вечером соседка устроила настоящий стриптиз. Представляете: медленно сняла блузку, юбку и туфли, оставшись в одних только трусиках и лифчике. Конечно, она делала вид, будто даже не подозревает, что за нею следят. Но думаю, что ей просто доставляло острое эротическое удовольствия играть с тайным зрителем в моей лице. Я так возбудился, что чувствовал – вот-вот кончу. А она вдруг взяла и на самом интересном месте опустила жалюзи. Представляете, какой облом?!
– Зачем ты это нам рассказываешь сейчас? – раздражённо спросил Тин-тин. И тут Нандо, мгновенно преобразившись, грубо схватил его за рукав свитера.
– Да затем, что я собираюсь вернуться и досмотреть, как моя фантастическая соседка стянет со своих крутых бёдер трусики, а потом избавиться от лифчика! И если вы не даёте мне в одиночку преодолеть эти горы, то хотя бы не начинайте скулить при каждой неудаче, а то противно слушать!
Было решено, что если аккумуляторы не могут быть доставлены к рации, значит, рация вместе с Роем должны сами прийти к источникам энергии. Роберто, Нандо и Тин-тин двинулись в обратный путь.
Едва переступив порог убежища, Роберто увидел в дальней его части на половину съехавшее с гамака неподвижное тело Фредерико Арандо. Бедняга висел головой вниз, свесив на пол руки, словно убитый всадник, так и оставшийся в седле. В помещении было полно людей, но никто, похоже, даже не заметил очередной смерти. Только реакция Ганессо заставила всех обратить внимание на кончину очередного товарища. В правой руке Фредерико был зажат огрызок карандаша, а рядом с телом лежал исписанный мелким почерком блокнотный листок. Ганессо поднял его и пробежал глазами всего несколько строк: «Надо будет договориться с хозяином ресторана «Весёлый кавалер» господином Пасо, чтобы он и его люди не отпускали своих сальных шуточек, когда я приду с девушкой. И пускай они обращаются ко мне не как к старому знакомому, а уважительно, словно я в этом ресторанчике впервые. И пусть малыш Рино обязательно сыграет для моей спутницы свою лучшую серенаду…». Это была часть сценария первого свидания с девушкой, которую Арандо по совету Роберто составлял до последних минут своей жизни. Ганессо почувствовал, как у него слёзы подступили к глазам. Он вытащил из брючного кармана Фредерико бумажник. В случае если им всё же повезёт вернуться домой, Роберто собирался отдать личные вещи погибшего друга его родным. Ганессо перебирал хранившиеся в портмоне фотографии близких и друзей Фредерико, мысленно прощаясь с ушедшим другом. Неожиданно Роберто будто ударило током. На одном из групповых снимков он увидел чрезвычайно знакомое лицо. Потрясённый Ганессо стоял, не понимая, как такое может быть.
«Да нет, чёрт возьми, мне просто показалось. Это лицо только имеет некоторое сходство с тем, но не более того. А что же написано на обороте? – Роберто торопливо перевернул фотографию и прочитал: Прихожане церкви Санта-Доминго, июль 1972 год». И всё-таки как же эта девушка на фотографии была похожа на ту велосипедистку, ставшую на долгие годы для него настоящим кошмаром. Только на снимке на её лице естественно не имелось ссадин и кровоподтёков. Но Ганессо просто не мог не узнать эти необычно высокие скулы, нежный овал лица, прекрасно очерченные пухлые губы. И, наконец, он увидел маленькую бархатную родинку над её губой. Нет, это не могло быть ошибкой. Роберто сделалось не по себе. Он боялся поверить в то, что пришёл конец его кошмарам. Ганессо оглядел помещение самолётного салона изумлённым счастливым взглядом. Это был день прихода долгожданной душевной свободы. Роберто чувствовал огромное облегчение и признательность к Фредерико, который даже после своей смерти нашёл возможность отблагодарить друга за поддержку.
Говорю же вам, я никуда больше не пойду! – упирался Рой. Нандо был близок к бешенству, а Тин-тин к отчаянию.
– Послушай, без тебя мы не сможем разобраться, как присоединить все эти проводки – едва сдерживая гнев, уговаривая Роя Чаввадо. – Сегодня идеальная погода, и мы быстро сможем добраться до аккумуляторов.
– Не пойду и всё тут! – отрезал Рой.
Он не мог забыть, как чудом не провалился в расщелину во время первой вылазки в горы вместе с Антонио, а потом едва не погиб в ночном буране. Нет, Рой категорически не собирался больше покидать безопастное убежище.
– Да что мы его уговариваем! – потеряв терпение, Нандо схватил «радиста» за шиворот и поволок к выходу.
– Отпустите меня! Вы не имеете право!
– Ещё как имеем! – ласково приговаривал Роберто, направляясь вслед за Нандо и его жертвой. – Прости Рой, но как ценный специалист, ты уже себе не принадлежишь.
Весь путь до хвоста Рой без конца ныл, что он устал, боится и ненавидит своих мучителей. Он уже совсем не напоминал себя того, который добровольцем участвовал в первой экспедиции Антонио Переза. В конце концов, Нандо настолько устал слушать эти бесконечные стоны, что с сердцах воскликнул, обращаясь к небу:
– Господи, прости меня, но если этот человек немедленно не заткнётся, я возьму на себя тяжкий грех и сам сброшу его в ближайшую пропасть!
Но хуже всего оказалось то, что они совершенно напрасно мучились с Роем, ибо он так и не смог наладить рацию. Как только не уговаривали и не запугивали его Нандо и Роберто – радист ничего не мог поделать. Иногда проводки, которые он соединял между собой, начинали искриться, но это никак не влияло на стрелки индикаторов рации, которые сохраняли своё безжизненное положение на нулевых отметках.
– Пробуй ещё! – настаивал Чаввадо, чуть ли не силой заставляя скисшего от неудач Роя вновь и вновь соединять между собой контакты рации и аккумуляторов. – Я знаю, ты справишься, пускай не сразу, но справишься. Не зря же мы добыли аккумуляторы.
– Я никогда не говорил, что разбираюсь в рации – хныкал Рой, опасливо косясь на своих спутников. – Просто ты, Роберто, почему-то решил, что я это умею.
Потребовалось более четырёх часов бесплодных попыток запустить рацию, прежде чем Ганезо и Чаввадо, наконец, согласились с Роем, что специалист по радиоаппаратуре из него никудышный. Да и то это случилось, когда из вентиляционных отверстий радиостанции потянуло гарью – Рой всё-таки сжёг её. Ещё одна надежда на спасение растаяла, как дым. Теперь у них остался только один путь, но прежде, чем решиться на него требовалось хорошенько подготовиться.
На обратном пути она попали в сильную пургу. Рой долго плёлся позади Роберто и Нандо, а потом неожиданно пропал. Когда это случилось, они находились уже недалеко от убежища. Но даже если бы они оставили Роя, в его нынешнем состоянии всего в пятнадцати шагах от входа в нору, он бы вряд ли сам добрался до убежища. Поэтому Роберто велел Чаввадо идти дальше, а сам отправился на поиски «человека-проблемы». Он обнаружил Роя лежащим на снегу. На все уговоры подняться и продолжить путь Рой тихо всхлипывал и просил оставить его в покое. В какой-то момент он заявил, что прав был Чарруа, когда утверждал, что каждый человек имеет право выбирать место и время своей смерти.
– Я знаю, – говорил Рой Ганессо, – когда человек замерзает, то вначале он испытывает ужасный холод и боль, но потом приходит тепло, и ты просто засыпаешь – тихо и мирно. Оставь меня, я хочу, чтобы всё, наконец, закончилось.
Удивительно, как всего за несколько дней этот человек из нормального мужчины превратился в безвольную тряпку. Некоторое время они препирались, а потом Роберто подхватывает товарища на руки, и, шатаясь, медленно побрёл против ветра…
Глава 13.
Пятьдесят восьмой
Этого дня Нандо Чаввадо ждал очень давно. Спальный мешок был готов ещё четыре дня назад, но Роберто раз за разом откладывал слишком рискованную авантюру. Он снова ожидал идеальных погодных условий, а Чаввадо чувствовал, что начинает потихоньку ненавидеть друга за нерешительность. Только когда Нандо пригрозил Ганессо, что если тот будет бесконечно перестраховываться, то он уйдет один, Роберто, наконец, назначил дату выхода. Нандо видел, что и Роберто, и Тин-тин мало верят в то, что у них есть реальный шанс найти дорогу к Чили. Скорее они готовились пожертвовать собой ради остальных. Возможно, что и бесконечные переносы решающей экспедиции были вызваны только тем, что Ганессо стремился отсрочить неотвратимую гибель – там высоко в горах на одном из скрытых сейчас облаками перевалов.
