Во всем виновата Любава, думал он иронически, прислонившись к молодой сосне. Не откажи она мне тогда – может и не стал бы я следовать советам Рагнхильд, не стал бы, пользуясь доверием Ярослава, сманивать его людей на свою сторону. От Ярослава я видел только хорошее. Он слаб и мягок – но ведь это не его вина. До инцидента с Любавой власть была мне не очень-то нужна, ну разве что самую малость. Разбудила Любава во мне чувство справедливости. Или несправедливости. Бедрами своими округлыми покачала – и вот, пожалуйста, теперь чем больше у меня власти, тем больше хочется ее укреплять и увеличивать. Наверное Шарлеманю тоже какая-нибудь баба не дала. И на этом держится история, подумать только.
Хороша Рагнхильд, а! На пороге таких свершений вдруг сказать – отдай все Святополку! Ну ничего, сменит гнев на милость. Недели через две, уже полновластным правителем, навещу ее, пожалуй, уговорю.
Сбоку, слева, послышался Житнику какой-то шорох. Отделившись от сосны, Житник вгляделся и, не увидев ничего вразумительного, вытащил сверд.
Лесные ровдиры всех мастей, твари опасные, умеющие оценивать противника на расстоянии, наверняка знали, что опаснее самого Житника в данном лесу никаких тварей нет. Поэтому источником шороха мог быть только человек. Или несколько. Люди слишком заняты собой, слишком обращены в себя, чтобы правильно оценивать степень опасности.
Теперь шорох раздался справа. Житник поискал глазами дуб или вяз, чтобы можно было защитить хотя бы спину, но кругом были только сосны.
Шорох раздался сзади. Житник сделал полуоборот. Где-то рядом двигались какие-то тени. Сколько их? Пятеро? Десятеро? Вряд ли. Десять человек давно бы себя выдали.
Захотелось крикнуть, обратиться к ним, выяснить, в чем дело, вызвать на осмысленный диалог, но Житник был не из тех людей, которые легко поддаются панике и совершают за здорово живешь необратимые поступки. Закричать – значит, признать свою слабость. А в сверхъестественное Житник не очень-то верил.
– Не бойся, здесь всегда так, – сказал спокойный низкий женский голос.
Зашуршали кусты – на этот раз не зловеще, а по-человечески шумно, и к Житнику шагнула молодая высокая женщина в мужской одежде, с луком в руке. – Это они тебя пугают.
– Кто они? Ты о чем? – спросил Житник.
– Не знаю. Может, это души погубленных тобой людей. Может черти. А может дети местного лесного конунга Ветуси.
– Ага, – сказал Житник, прищурившись.
– Да, – подтвердила Эржбета. – А если какой человек со злыми помыслами сюда сунется, так ближе, чем на пятьдесят шагов не подойдет.
– Это почему ж? – спросил Житник.
– Это потому, что ноженьки нести его откажутся, а глазоньки путь указывать, – сказала Эржбета.
Житнику, знакомому с некоторыми особенностями характера этой женщины, слова эти не показались смешными.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
– Слышала я, что съезд будет, – объяснила Эржбета. – Знала, что они тебя попросят соблюсти ритуал. И жду тебя здесь уже добрых два часа. У меня есть к тебе предложение.
– От Марьюшки?
– От нее родимой. Не скрою – именно от нее. Впрочем, и для себя я надеюсь некоторую выгоду извлечь, поэтому ее предложение добавлю своим.
– Ты дальновидна.
– Да.
– И практична.
– Еще бы.
– Но не думаю, что марьюшкины предложения могут принести мне нынче выгоду.
– Я знаю, что ты так думаешь.
– А твои – тем более.
– И это знаю. А ты знаешь ли?
– Что именно?
– Что все твои люди в Киеве, вся купеческая трусливая дребедень, все, готовившие заговор против Владимира, схвачены Святополком, допрошены, а затем казнены?
– Слышал.
– И что Святополк не применит сообщить о том заговоре Ярославу, просто так, на всякий случай?
– Думаю, что именно так он и поступит.
– И что Неустрашимые после внутреннего раскола покинули Киев?
– Видел.
– Но связи остались.
– Еще бы. Полтора века Неустрашимые проторчали в Киеве – странно было бы, если бы связи не остались.
– И Марьюшке удалось многое сохранить.
– Марьюшке всегда многое удается.
– Ты не находишь, что у нее тяжеловат арсель?
Житник подумал.
– Вроде бы да, – сказал он. – Мне не приходило раньше в голову рассматривать ее как женщину. Но, раз ты говоришь, что тяжеловат, то наверное это так и есть.
– Тяжеловат, уж ты мне поверь. Никто не оценит женщину лучше, чем другая женщина, состоящая у нее на службе.
– Ты права.
– Так вот, Марьюшка наша…
– … с тяжелым арселем…
– … предлагает тебе услугу, ничего не требуя взамен, кроме…
– Кроме?
– Кроме того, что в течении некоторого времени ты будешь чувствовать себя обязанным. Не сильно. Слегка.
– Это так на нее похоже!
– Да, и не говори! В этом она вся!
– А ты?
– А я помогу ей оказать тебе эту услугу, но взамен я, в отличие от Марьюшки, кое-что потребую для себя.
– Деньги?
– Нет. Землю. Немного совсем. И это не срочно. И уже после того, как ты станешь полновластным хозяином Земли Новгородской.
Житник вложил сверд в ножны и поправил перевязь.
– Что за услуга? – спросил он, закладывая руки за спину.
– О! Услуга великая. В Новгороде … это город такой…
– Да, на реке Волхов.
– Именно. В Новгороде, в яме, томится и страдает некий Детин.
– Да. Ты, я вижу, все новости знаешь.
– Через несколько дней над Детином состоится суд.
– Правильно.
– После того, как Детина оправдают, он даст Ярославу денег, и наемники останутся в городе еще на неопределенное время. Под их прикрытием Ярослав может сделать очень много. Например, попытаться тебя убить. Или обвинить в измене. Или взять тебя под стражу. Или сбежать в Швецию, а там ему еще наемников дадут, и, возможно, денег тоже.
– От тебя ничего не скроешь.
– Уж не сомневайся. И о твоих планах я знаю все, что мне нужно, и о … Впрочем, это не важно.
– А Детина оправдают?
– Возможно.
– Хмм.
– Ты не уверен? Можно подкупить или запугать тиуна, можно купить видоков, можно хорошо заплатить биричам и тем, что кричат в толпе, но нельзя одним махом купить толпу. Толпу надо настраивать, а это занимает некоторое время. Иногда месяцы.
Житник пожал плечами.
– Что с того? Ну, оправдают его, ну оплатит он варангам пребывание. Убивать меня Ярослав не станет. И в Швецию не сбежит.
– Почему ты думаешь, что не сбежит?
– У меня есть причины так думать.
– Не является ли исчезновение жены Ярослава одной из этих причин?
Житник строго и недобро посмотрел на Эржбету.
– Какое еще исчезновение? Жена князя исчезла?
– Не притворяйся, здесь все свои.
– Ничего об этом не знаю.
– Так-таки не знаешь?
– Нет.
Эржбета улыбнулась.
– Ну, что ж, – сказала она. – Раз тебе не известно, что она исчезла, думаю, тебе и вовсе неинтересно будет узнать, что внезапно она нашлась. То есть, для тебя она будто бы и не исчезала вовсе. Сидела себе, поглаживая пузо с наследником, в Верхних Соснах, стегуны лопала. И ведь какая гадина – Марьюшка ужасно расстраивается, когда вспоминает – жрет шведская посикуха в три горла, а все такая же худющая. Только пузо торчит.
– Постой, постой, – сказал Житник.
– Да уж.
– Как это – нашлась?
– Так. Нашлась.
– Когда?
– Давеча.
– И где она сейчас?
– Я ж сказала уже. В Верхних Соснах.
Ничего себе, подумал Житник. Вот и связывайся с татями после такого. Ничего не умеют. Или они сами Ярославу ее … продали? Сметлив Свистун! Сперва взял деньги у Рагнвальда, потом, когда Рагнвальда так удачно убрали (не сам ли Свистун?), уже свершенное дело перепродали мне. А теперь и с Ярослава решили выкуп поиметь. Сковородку заставлю лизать. В кипятке сварю по частям.
– Не знаешь ли, каким образом? – спросил он.
– Как она нашлась?
– Да.
– Знаю. И даже знаю, как она исчезла сперва.
– Все-то ты знаешь. И как же она исчезла?
– Заблудилась. Шла себе по лесу, и заблудилась. Нашлись в лесу люди, не то, чтобы очень добрые, а так. И вывели ее, но не к Верхним Соснам, а в другое место совсем. Они там временно проживали.
– А нашлась как?
– А прибыл в то место, где они проживали, некто. И сказал, что путь в Верхние Сосны знает, выведет. И вывел.
– Кто же этот некто? Знаешь?
– Знаю.
– Скажешь?
– Нет.
– Стало быть…
– Свистуну утерли нос. А ты, небось, много денег ему дал.
Житник промолчал.
– Так стало быть, в связи с создавшимся положением, Житник, нужно тебе принять предложение Добронеги. Пока она не передумала.
– Ох уж мне эти марьюшкины предложения. Что за предложение?
– Вот, я знала, что разум свое возьмет. Предложение хорошее. Суд над Детином состоится при всем честном народе, не так ли?
– Так.
– И нужно, чтобы вина Детина была доказана. Буде она доказана, с Детина можно было бы потребовать виру и отпустить с миром. А только вира велика слишком. Придется его отдать возмущенным варангам, а там – пусть они делают с ним, что хотят. В этом случае все имение и владение Детина переходят к старшему сыну, не так ли. А уж со старшим сыном ты найдешь способ договориться.
