– Каким Борей?
– 0, Господи! – закатила глаза Лариса. – Дима, он даже Борю не знает. Может, ты ему объяснишь, а то я уже не понимаю, кто и что понимает. Кстати, давайте ещё по чуть-чуть.
– Налить я налью, – сказал Дмитрий, – а в остальном участвовать не намерен. Где омоны, спецназы и бронежилеты с масками? – обернулся он к Гольцову.
– Хорошо, я сама как-нибудь, – поднимая наполненный Дмитрием стаканчик, заявила Лариса.
– Только до дна-то не пей, – предостерёг её Дмитрий.
– Нет, я только половинку… Так вот, Егорка-мент, Боря – это тот, который головешечка. Он был старшим у исполнителей убийства Бронова. А потом убил Дениса возле метро. И Дима его поймал бы в тот раз, если бы он жидко не обкакался прямо там, в метро, в тот раз и не выскользнул бы у него из рук.
– В тот раз, – со смешком добавил Дмитрий.
– У кого – «из рук» и «в тот раз»? – спросил Гольцов.
– У Димы, – ответила Лариса. – У него из штанины текло, и было скользко в метро. О, да я стихами заговорила!
– У кого текло? – Гольцов посмотрел на Подлесного.
– Да не у Димы текло, а у Бори, который и выскользнул, воспользовавшись этим. Ох и тупой же ты, Егорка. И вообще, Боря – это отработанный материал. Сейчас надо Пал Палыча искать. Который, я уверена, знает заказчика.
– Какого ещё Пал Палыча?
– Того, который чуть меня не задушил, потом ранил Борю и убежал. А потом прислал трёх бандюков, чтобы нас ликвидировать. Мы только с Димой отвалили, как тут три автоматчика на белой «четвёрке» подкатили и устроили бойню с последующим пожарчиком. Ясно?
Гольцов не ответил. Однако видно было, что ясно ему далеко не всё. И последующие его вопросы показали, что это действительно так.
– На-до-е-ло! – продекламировала Лариса. – Я сейчас поставлю музыку. И будем танцевать и пьянствовать.
Подлесному танцевать не хотелось, но выпить он был не против. Ну и навыпивался. Результат – похмелье пятой категории сложности.
Немного оклемавшись, Подлесный решил позвонить Бояркиной. Позвонить и сказать ей, какая она сволочь и мразь. А состояние сейчас у него именно такое, чтобы произносить вслух самые ругательные слова и резать правду-матку без малейшей деликатности. Времени одиннадцатый час, следовательно, Бояркина уже в офисе.
Ответила Катя, жизнерадостным, бодреньким голосом.
– Могу я поговорить с Бояркиной Мариной Григорьевной? – спросил Дмитрий.
Ответом было молчание.
– Алло! Соедините, пожалуйста, с Мариной Григорьевной, – повторил Дмитрий.
Опять молчание, довольно продолжительное. Потом Катя всё же заговорила.
– Извините, мне ваш голос показался знакомым, – произнесла она севшим голосом испуганного человека. – А Марина Григорьевна будет позднее. Что ей передать?
– Вы всегда такими паузами отвечаете на знакомые голоса? – полюбопытствовал Подлесный прежде, чем положить трубку.
– Только если звонят покойники, – ответила Катя.
– Что? – удивился Дмитрий. – В вашу фирму и покойники звонят?
Катя хихикнула, потом сказала:
– Да нет, конечно. Но у вас голос, как у бывшего мужа Марины Григорьевны, который умер, погиб очень трагически.
– Очень трагически – это как? – слегка растерялся Дмитрий.
– Убили и сожгли в огне. Пожар устроили. Подробностей я не знаю.
Проснувшаяся Лариса произвела попытку приоткрыть глаза.
– С кем ты там общался?
– Секретарша говорит, что бывший муж Бояркиной, то есть я, надо понимать, очень трагически, как она выразилась, погиб, – присаживаясь на кровать, сообщил Дмитрий. – И сожжён в огне пожара, специально для этой цели устроенном.
Лариса помолчала, потирая глаза, а потом многозначительно улыбнулась и проговорила:
– Бояркина, по-видимому, так же думает.
– И что?
– Мозги бы ей въерошить, стервозе.
– Как это?
– Подумать надо. – И Лариса приняла задумчивый вид. – Например, подходит она к постели, а там лежит человек. Кто?! Что?! Она сдёргивает одеяло, а там!.. Ты понял?
– Я, что ли?
– Естественно! – оживлённо подтвердила Лариса. – Естественно, ты. В одежде или без. Бледный или синий.
– Но у меня нет ключа от квартиры, – развёл руками Дмитрий.
– Да, этот вариант не подходит, – вздохнула Лариса. – В постель, да ещё голого… Чревато-с. Она оправится от страха да и… Да, сначала в гамаши наделает, а потом отыграется.
– Ты ревнивая, оказывается, – заметил Дмитрий.
Лариса строго сказала:
– Это не ревность. Я не люблю, когда меня дурачат. И если я рассчитываю на определённый результат, то его именно и хотела бы получить. А тут? Вас, тебя и её, это, может, и устроит. Но не меня. Понял? – После паузы, уже другим тоном, добавила: – Да и посмотреть сценку хотелось бы. Поэтому – подъезд.
– Лежать в подъезде? – ужаснулся Подлесный.
– Не обязательно лежать. Ладно, позавтракаем, опохмелимся и решим.
– Я не опохмеляюсь, – отказался Дмитрий.
– Как знаешь. А я вынуждена, ибо надо жить и работать. Кстати, осталось что-нибудь от вчерашнего?
Дмитрий кивнул.
– Грамм сто в бутылке. На столике.
Лариса налила себе водки и устроилась в кресле. Отпила в задумчивости один глоток, второй, а потом приказала:
– Давай её телефон!
– Что ты надумала?
– Давай-давай! Вместе с именем-отчеством. Если не на работе, то, наверно, дома ещё прохлаждается? Так?
– Дома или в пути. У неё и мобильный имеется.
Дома Бояркиной не оказалось.
– Не соединить могли, когда ты звонил? – спросила Лариса у Дмитрия.
– Запросто. Если она не велела.
– Да ладно, чего мы мучаемся-то?
И Лариса набрала номер мобильного телефона Бояркиной. Бояркина ответила, и Лариса едва ли не плачущим голосом заговорила:
– Марина Григорьевна, здравствуйте! У меня к вам огромнейшая просьба. Марина Григорьевна, у меня огромнейшее несчастье. У меня муж в транс впал, Марина Григорьевна!
– Транс? Какой ещё транс? – не поняла Бояркина.
– Он ходил к какому-то экстрасенсу и впал в транс.
– Ну так пускай снова к экстрасенсу этому отправляется.
– Но я не знаю, у кого он был, – простонала Лариса. – А сам он в трансе и ничего не говорит. Он на покойника похож стал. Марина Григорьевна, помогите!
– Почему вы думаете, что я смогу вам помочь? Трансы разные бывают. И вообще мне некогда, – ворчливо ответила Бояркина.
– Марина Григорьевна, помогите! Мне вас рекомендовали. Я заплачу. Сколько нужно, столько и заплачу. Только помогите, Марина Григорьевна!
– А кто вам мой телефон дал? – поинтересовалась Бояркина.
– Ой да я уж и не знаю. Я уже целый час названиваю везде. Марина Григорьевна, спасите моего мужа! Можно я заеду сейчас за вами? Где мы встретимся, Марина Григорьевна? – спешила взять быка за рога Лариса.
– Но у меня самой несчастье. Я же говорила, что не смогу, – продолжала отказываться Бояркина. – У меня любимый человек умер, и я совершенно не в состоянии.
– В таком случае вы тем более должны понять меня, Марина Григорьевна. Я умоляю вас, Марина Григорьевна!
И всё же Бояркина согласилась приехать к Ларисе, чтобы оказать помощь её «мужу», якобы впавшему в транс.
– Она будет через час-полтора! – не без ликования сообщила Лариса. – Так что готовься, Димочка.
Бояркина появилась спустя два часа, в строгом тёмном платье, со строгим и даже суровым лицом.
– Где он?
Подлесный лежал посреди комнаты, укрытый малиновым пледом.
– Откройте! – велела Бояркина.
Лариса с испуганным видом отшатнулась.
– Ой нет, я боюсь! У него такой взгляд, что я… Нет-нет!
– Ладно, я сама, – досадливо поморщилась целительница и, нагнувшись, откинула плед с головы лежащего. – Что?! Кто это?! – Бояркина в недоумении обернулась к Ларисе.
Лариса не ответила. Она стояла, закрыв лицо ладонями, и молчала. Однако пальцы её были сомкнуты не совсем – Лариса с интересом наблюдала за Бояркиной. Бояркина вновь воззрилась на супербледного от толстого слоя пудры Подлесного, который вытаращив глаза и вытянув лицо, не мигая смотрел в потолок.
– Это ваш муж? – с трудом выговорила растерянная целительница.
– Да, он в трансе, после экстрасенсов, – всхлипывая и шмыгая носом, подтвердила Лариса.
Бояркина ничего не понимала. Если бы лежащий на полу мужчина не был мужем этой дамочки и если бы тело Подлесного не сгорело вчера в пламени пожара, то она бы решила, что перед нею находится именно Дмитрий Подлесный. Мистика какая-то! Бояркина обессиленно опустилась на колени и подалась вперёд, всматриваясь в лицо недвижного полутрупа.
И вдруг этот полутруп быстро принял сидячее положение и вперил свой дикий взгляд прямо в глаза ошарашенной Марины Бояркиной.
– Ха-ха! – выкрикнул Дмитрий.
– Ой! – в испуге отшатнулась Бояркина.
Дмитрий и Лариса принялись хохотать, а Марина, бледная и растерянная, поначалу переводила взгляд с одного весельчака на другого, а потом стала багроветь.
