– Раздевайся. Туфли снимай, – куртку Николая Люда убирает на вешалку, прикрытую шторкой. Туда и свою лёгкую курточку. Она остаётся в джинсах и ажурной кофточке.
– Чай, кофе? – Она смеётся и достаёт из шкафа бутылку кагора. – Это для знакомства. Не против?
На столе появляется ещё коробка печенья, конфеты в вазочке.
– Валька моя, наверное, в библиотеке. Всерьёз учится девочка.
Николай, ошеломлённый бурным натиском Милы, только успевает поддакнуть или кивнуть головой в знак согласия. Людмила вся в движении, поправляет причёску, сверкает глазищами, улыбается.
– Садись к столу. Бутылку мы эту начали прошлый раз, принесли парни из нашей группы. – она разливает вино по стаканам.
– Уютно тут у вас, – не зная, с чего начать разговор, Николай оглядывает комнату. – Вы и цветы разводите.
– Этим Валька занимается… Давай выпьем за встречу, за нас!
Сделав глоток, Людка смотрит в упор на смущающегося Николая. Её чёрные глаза словно гипнотизируют парня. Он опускает голову, не выдерживая её взгляда, опять оглядывает стены комнаты. Под стеклом в металлической окантовке цветные репродукции. Букет сирени в вазе с одной стороны, с другой – морское сражение.
Заметив внимание Николая к картинам, Людка поясняет:
– Айвазовский. Это моя картинка. Цветочки в вазочках не по мне. Это опять Валькина любовь. По мне, плитка шоколада лучше букетика. – и она смеётся.
Сделав ещё глоток, Людка не берёт конфеты. Видя, что и Николай не закусывает, замечает:
– Коля, не будь таким деревянным. Бери конфеты, печенье. На меня не смотри, я фигуру сберегаю, а тебе это ни к чему. Мужик должен быть объёмный и весомым. И давай тост!
– За любовь! – неуверенно говорит Николай, но Людка подхватывает:
– За нашу любовь! И вообще, давай на брудершафт!
Она тянется со стаканом через стол к Николаю. Переплетая руки, они допивают вино. Её губы, ранее близкие только в его снах, тёплые и влажные, сливаются с его губами. Поцелуй, открывающий путь к дальнейшей близости…
За дверью комнаты слышатся разговоры, звук шагов, смех. Там своя жизнь.
– Я быстренько уберу со стола, на случай если кто… Ну, Валька, это ничего. Иногда комендантша заглядывает, блюстительница нашей нравственности.
Николаю понятно, что Валентина придёт не скоро, Людка её предупредила о приходе гостя, и та сидит в другой комнате, ждёт, когда позовут.
– Пойдём за занавесочкой, посидим, – говорит Людка, беря Николая за руку. – Да ты не бойся, бить не буду. Пошли! – она смеётся, обжигая Николая блеском угольных глаз.
За занавеской аккуратно застеленная казённым одеялом узкая общежитская койка. На стене коврик с оленем, задумчиво стоящим среди невероятно яркой зелени, тумбочка у изголовья.
– Садись, Колюня. Пиджачок-то сними.
Людка садится рядом, обнимает Николая. Кисловатый запах её подмышек, запах женщины, возбуждает Николая. Тонкие пальцы Людмилы ловко, одну за другой, расстёгивают пуговицы его рубашки.
– Тебе жарко, мальчик? Облегчу положение.
Пальцы Людмилы гладят грудь Николая, губы касаются сосков. Николай делает несмелую попытку расстегнуть пуговички её ажурной кофточки.
– Нет, нет! Не надо!.. – шепчет Людмила, но её руки обвивают Николая. Она приникает к Николаю грудью, терзает кожу спины, хрипло стонет и вдруг расслабляется, откидывается головой на подушку.
Возбуждённый, Николай сидит, молча сжимая её безвольные ладони. Разбросанные по подушке волосы, закрытые глаза, зубы, белеющие из полуоткрытого рта – Людка отдыхает после недавней бури.
Медленно приподнявшись, она поправляет волосы, сидит некоторое время молча, исподлобья сбоку смотрит на Николая, замершего как в трансе.
– Коля! Очнись… Рубашку надень, застегнись… Скоро Валька придёт…
За столом они сидят друг против друга.
– Противно в этой общаге. – брезгливо выпятив губы, говорит Людка. – Всё время как под микроскопом. Казарма. Ты ведь был в казарме? Пропускной режим, проверки, отбой по часам…
Их руки соединены ладонями. Напряжение Николая спало, он расслабленно смотрит на Людку, молчит. Конечно, вместо сидения за столом отдыхать бы на широком диване, чувствовать рядом горячее тело подруги…
– Да… Конечно… – невпопад говорит он, и видит, как гневом загорелись глаза Людмилы. – Да, да! Ты права, Мила! Я буду говорить с тётей … Может быть, у меня…
Людмила выпрямляется, убирает руки со стола.
– Не очень верю твоим словам. Ты боишься тёти своей!
– Не боюсь я… Тут другое… Обижать её не могу. Она для меня многое делает… Родная она мне.
– Ладно. – Людмила резко встаёт, опираясь на стол руками, сверлит Николая глазами. – Собирайся и уходи… И не звони мне. Я позвоню сама. У меня «хвосты» по двум темам. К декану меня уже вызывали. Знаешь, что это такое?
Категоричный тон Людмилы после совсем недавней близости озадачивает Николая и подтверждает сомнения в искренности её чувств. Как в них разобраться? Её чувства… То, что было – сплошная биология. А любовь? Пока от Людмилы только чувственность, жажда, желание… А у него самого? Ведь то же самое! Наверняка в жизни Людмилы есть второй план, от него скрываемый, а если так, какая же это любовь? Но если тётя Женя разрешит… В его комнате, может быть, всё будет по-другому?.. Это «по-другому» рисуется Николаю в самых радужных красках.
Вино, какое допили, давно, почти с начала вселения Людмилы в общежитие, принёс Севка, однокурсник Валентины. В тот вечер он ужом ввернул своё тощее тело в комнату и шустрыми серыми глазками обшарил всё видимое пространство.
– А у вас уютненько, тёлки! Что это я долго вас не обнаружил?..
– Чего надо, шкет? Не юли! – чёрные глазища Людки упёрлись в сухое узкое личико незваного гостя.
– Да я по-соседски. Я же с Валькой в одной группе. Скажи, Валька!
– В одной. Три года с ним группа мучается. Шёл бы ты, Севка, к себе! Там уже твоя компания собралась.
– Подождут! Я ведь не пустой. Вот! – из-за спины вытянул руку с бутылкой. – Для знакомства, для дружбы…
– Ты знаешь, что я не пью, а как Людмила решит – её дело.
– Так тебя. Цыганочка, Людмилой зовут? Вот, Мила, мы и познакомились…
Откуда-то вытащенным штопором сноровисто извлёк пробку и, зыркнув серыми глазками, заметил два стакана рядом с графином. Метнулся до тумбочки. Налил до половины в каждый.
– Ну, ждём команды? Вперёд, за знакомство! – выпил. Утёр рот тыльной стороной ладони.
Людка, подняв стакан, глянула на Валентину.
– Выпей, чтоб отвязался. – отозвалась та.
Людка выпила до половины и поставила стакан.
– Значит, ты – Севка? Спасибо за угощение. Забирай свою бутылку и уходи, не мешай.
– Нет. Бутылка вам в подарок. Может, загрустите, да и приложитесь. Как-нибудь заскочу ещё раз. Уж больно вы гостеприимны. А с тобой, цыганочка, отдельно поговорю. Ты мне нравишься.
Не слушая ответа, Севка растворился в проёме двери.
– Что это за парень? Парень заинтересовал Людмилу.
– На хвостах тянет третий курс. Где-то подрабатывает чем-то. На гитаре бренчит. Есть девчонки какие-то, вокруг него вьются. Язык у него подвешен свободно.
– Он местный?
– Из какого-то подмосковного ВУЗа. Какой-то хвост за ним тянется, и кто-то его прикрывает.
«Интересно! Может, тоже вариант?.. Хотя…» – вертится в мыслях Людки.
Севка подстерёг её буквально на следующий день, в коридоре. Была пятница.
– Есть предложение оторваться в нашем клубе сегодня.
– Что ещё за клуб ваш?
– Здесь, в общаге, собираемся по интересам. Понятно?
– Ничего не понятно. Мне Валька ничего не говорила. Где это?
– Рассказывать долго, лучше показать. В общем, сегодня в восемь выходи. Вальке лучше не говори. Она затворница сибирская. Лады?
К восьми, надев джинсы и старый свитер, Людка вышла в коридор.
– Ты куда? – спросила Валька, не поднимая головы от учебника.
– Тут. Поблизости.
Севка ждал у дверей своей комнаты.
– Ну вот, сейчас познакомлю с нашей братвой…
– У вас одни парни?
– Дев хватает, увидишь. Теперь тише, не пугай нашу дежурную.
Дежурная мирно дремала.
Они вышли на улицу и, обойдя здание общаги, подошли к обитой листовым железом двери котельной.
Замок на двери висел на одном ухе, но дверь не открывалась, пока Севка не постучал подобранной железякой по трубе с краном, торчащей из земли рядом со стеной. Несколько стуков, похожих на условный код, возымели действие. Дверь котельной открылась, и из неё выглянул парень, где-то виденный Людкой ранее.
– Чо так долго уговаривал? Принцесса из табора… – Он был явно подпитой. Закрыв за ними дверь, парень что-то ещё бурчал и попытался ухватить Людку за ягодицу. Молча Людка врезала парню в скулу, и тот заскулил как щенок.
Из нижнего этажа котельной тянуло дымом сигарет, слышен был нестройный звук гитары, всхлипывания саксофона и гул пьяной толпы.
Там было человек тридцать, в основном парней, но и девушки были тоже.
