– Я учиться начала. Пока живу в общежитии… С парнем познакомилась…
– С парнями поосторожней! У нас тут случаев разных!.. Местный?
– Не совсем. Студент приезжий. Живёт у своей тётки-старухи…
Осторожно выбирая слова, Людмила объяснила ситуацию и надежды на получение прописки. Валентина слушала внимательно, обратила внимание на то, что старушка жалуется на сердце, что принимает массу лекарств.
– Появилось новое кардиологическое средство немецкого производства. Продаётся строго по рецепту врача, но я достать могу, если надо для этой тёти приобрести. Дорогущее!
– Если можно, сделай! Я заплачу, сколько надо…
– Передозировка опасна. Летальный исход вместо облегчения. Ты объясни этой тёте.
– Хорошо, хорошо. Тётя грамотная, по-немецки свободно читает.
После нескольких дней тоскливого ожидания позвонила Людмила. Николай, позабыв свои подозрения, как на крыльях летел на встречу. Встреча оказалась буднично проста. После обычных приветствий и касаний щека о щёку, что для молодых людей, связанных ритуалом брудершафта, естественно, Людмила достала из сумочки пакетик с аптечной упаковкой.
– Вот новое лекарство от сердца. Название сложное, по-немецки. Тётка твоя разберётся. Не говори, что это я передала, подумает, подлизываюсь. Скажи, что купил в аптеке, по рекомендации. Если боли отступят, добрее будет твоя тётя Женя. Легче будет с ней тебе договориться… знаешь о чём.
Упаковку Николай положил в карман и уж хотел предложить проводить Людмилу до общежития, но та, закрыв сумочку просто сказала: «Пока!», и не спеша пошла одна.
«Кто она, эта кавказская пленница из Псковщины? В её ответах тёте при встрече всё сходится. И даже кафедра в институте соответствует профилю – молочно-товарному, но кто она?»
В троллейбусе Николай окончательно успокоился. Конечно, разрывать свои отношения с Людмилой он не будет, она – живое воплощение той девушки из журнала, королевы карнавала.
Выйдя на своей остановке, постоял какое-то время, глядя на величественные колоннады собора, на невозмутимых военачальников, Кутузова и Багратиона.
Около ресторана «Кавказ» неторопливо прохаживались одетые в строгие пальто молодые люди африканской внешности, слушатели военной академии на отдыхе. Тут же разгуливали яркие девицы. Патруль милиции, двое молодых парней в форме, прошествовал мимо этого наглядного торжища. У них другие задачи.
Пакетик с упаковкой Николай отдал тёте Жене: «Посоветовали в аптеке».
Вооружившись очками, тётя внимательно прочитала информационный листок-вкладыш.
– Предупреждений и ограничений, как всегда, куча. Да уж меня ничем не испугаешь. Сколько заплатил? Дорогой препарат, наверное?
– Это от меня. Неважно, сколько стоит.
– Ну-ну! Смотри. Если тебе потребуются деньги на расходы, по делу – говори. Подкину. Да, чуть не забыла, письмо тебе пришло. На столик тебе положила. – и тётя ушла к себе, зашуршала раскрываемой книгой. «Тётя Женя! Мой ангел-хранитель! Добрая без сюсюканья, строгая и внимательная».
Письмо было от сестры. После всех приветов от родных и кратких новостей сообщение о Тасе. «Тася просит адрес и хочет тебе написать письмо И, вообще, она в тебя втюрилась, хоть мне не признается…» Таська… Девчонка, дурочка, малолетка…
На листке быстро набросал письмо. Задумался. «Тасе передавай привет. Мой адрес скажи…» Зачем?
Тётя Женя вспомнила чаепитие с Людмилой дня через два, за ужином.
– В гости свою знакомую не приглашаешь?
– Нет… Пока.
Николай насторожился, пытаясь по тону определить настроение тёти.
– Красивая девушка. Неглупая. Ты слышал, какие вопросы я ей задавала? Отвечала она чётко, как надо. У меня опыт знакомства с разными людьми по прежней службе большой. Отвечала она не просто, а как по отработанной легенде. Как попавший в плен разведчик… – и тётя Женя хихикнула. – Да-да! Я заметила, что она многое в себе скрывает. Простодушия в ней нет.
К ужину на следующий день тётя Женя вышла, кутаясь в пуховую шаль.
– Морозит меня что-то. С утра лекарство новое приняла, сердце не беспокоит, это уже хорошо. Во сне наш посёлок видела. Светлый такой, заснеженный. К чему бы это? Хорошо там!
«Вот и тётя, сколько лет в Питере, а не срослась здесь, это точно… Серый город, не светлый…»
– Как у тебя учёба? Не запускаешь?
– Нет, успеваю по всем предметам.
– А я собиралась сегодня встретиться с адвокатом, решить с твоей пропиской. Завещание хотела написать. Не смогла. Слабость одолела. Ничего! Спать лягу пораньше, завтра с утра всё сделаю.
Она тяжело поднялась со стула и, шаркая тапочками по паркету, пошла к себе. Николай услышал, как резко скрипнули пружины её кровати. Словно тётя не присела осторожно, как всегда, а свалилась. «Устала она, конечно…», – подумал Николай, и мысли его переключились на Людмилу, какую не видел почти неделю. Память вернула его в общежитие подруги. Гибкое тело, прильнувшее к нему, впившиеся в спину пальцы…
Обычно утром Николай слышал шаги тёти, иногда какое-то бормотание, звук сдвигаемого стула. Было тихо. На кухне засвистел чайник. Пол-ложки заварки, две ложки сахара, ломтик хлеба с тонким слоем масла – завтрак. На свист чайника на кухню часто выходила тётя. «Доброе утро» по-немецки и такой же по составу завтрак. В этот раз тётя не вышла. Проспала? От закравшейся тревоги отмахнулся. Устала вчера, сама же сказала.
Николай захлопнул дверь, сбежал по лестнице…
По дороге из института Николай ощущал какое-то беспокойство. Зайдя в квартиру и сбросив куртку, заглянул в комнату тёти, всё же надеясь, что ничего не случилось.
Тётя лежала одетая на кровати. Одна рука её свешивалась, другая словно сжимала грудь. Бледное лицо её с закрытыми глазами казалось помолодевшим, приоткрытый рот словно остановился на каком-то слове.
Первый раз в свои двадцать два года Николай встретился вот так со смертью близкого ему человека, с которым ещё только вчера разговаривал. Ужас обыденности ухода из жизни кольнул его сердце. Вот была тётя Женя – и её нет…
Милиция, судмедэксперт, понятые. Участковый, объяснивший Николаю его права не прописанного в квартире родственника, опечатывание дверей всех жилых комнат кроме его клетушки… Участковый, добрый дядька в чине капитана, разрешил под свою ответственность Николаю побыть два дня в квартире до решения его жилищных проблем. Потом квартиру опечатают до появления законных наследников.
Тётю похоронили в казённом гробу и Николаю сообщили все координаты захоронения.
На следующее утро Николай поехал в институт. Надо было устраиваться в общежитие. Проректор института по хозяйственной работе, грузный мужчина, по виду бывший военный, с лицом, «не обезображенным интеллигентностью», повертев в руках бумажку, выданную Николаю в отделении милиции, вернул с невозмутимым видом.
– На первом курсе учишься?
– Да.
– Мест нет и не предвидится. У меня на очереди со второго двое. Одна семейная пара ждёт. Оба студенты, между прочим.
– И что мне делать?
– Сними частную комнату. А лучше – женись на питерской девице, парень ты видный. – Проректор изобразил улыбку.
– Спасибо. – Николай попытался улыбнуться – не вышло. Оба варианта не подходили. Третий – забрать документы и вернуться домой.
Ещё с вечера Николай предупредил Людку, что хочет с ней встретиться, и она его обещала ждать в общежитии.
Людмила встретила Николая ослепительной улыбкой, сверканием глаз. Обняла, прижалась вся к нему, от и до. Валька отсутствовала, была на лекциях.
По Николаю прошла волна чувств, заглушившая все невзгоды. Он уже сидел за занавеской, а Людка вилась вокруг него.
Николаю было страшно начинать разговор, сообщать о смерти тёти Жени. А быстрые пальцы Людки уже расстёгивали пуговицы его рубашки.
– У меня неприятности. – наконец решился Николай.
– По математике пару получил? – Людка уже расстегнула пуговицы своей кофты и смуглые холмики груди глянули на Николая. – Какая неприятность, если я рядом с тобой, Колюня?
– С математикой порядок… – не в силах сдержаться, Николай привлёк Людку к себе.
– Тогда в чём дело? Валька не скоро придёт, дверь на ключе…
Приоткрытые губы Людки звали Николая.
– Тётя Женя умерла. Вчера похоронили…
– Ну и отлично! Пришла, значит, её пора, но мы-то живы, Коля!
Радостные возгласы Людмилы резанули слух Николая, и он разжал объятия, Людка откинулась на подушку.
– Я, Мила, теперь бомж. Прописки нет, завещания нет…
Людка резко выпрямилась и уставилась на Николая, гневно сдвину брови.
– Как же ты мог лопухнуться!
– И в общаге мне отказали. Мест нет…
– На лапу надо было положить этому твоему проректору!
– Нет у меня денег на лапу… Не знаю, что делать.
– Что делать? – Людка встала с кровати, откинула занавеску. – Ехать тебе надо в твой Засранск, или как там он называется. К маме и папе. Воздух там чище, люди глупее. – Людка хищно улыбнулась. – А вообще-то ты лопух, Коля. Сразу вывалил на меня свои беды. Я уже готова была… А ты!..
