Да, дела. Если всё это выплывет за полк, карьере конец. Какой там перевод в приёмку, могут и с должности снять. Комдив на него давно уже зуб точит, на каждом совещании пилит, почём зря.
Да… Дела!
Прибыли офицеры.
Суть разговора была та же, что и два часа назад у комбата в канцелярии, разве что уровнем повыше, да и угрозами пострашнее.
А что вы хотели?
Заслужил – получи!
Разнос Фёдоров завершил обещанием всех поснимать с должностей и из армии выгнать, не забыв при этом сказать, что его, командира дивизиона, снимут первым.
Начальник штаба убыл инструктировать старших патрулей в ближайшие деревни, замполит с секретарями партийного и комсомольского бюро пошли беседовать с людьми в батарею.
– Комбат, свободен. Ночь ещё впереди, не придёт солдат – в девять утра идём к командиру полка. Понятно? Свободен пока.
Боже мой! С кем приходится работать!
Утро следующего дня пришло, как показалось, командиру дивизиона – да, видимо, и комбату – очень уж быстро.
Чуда не произошло. Михалика так и не было в батарее. Шли четвёртые сутки.
Как и предполагал подполковник Фёдоров, доклад командиру полка оказался ударом «под дых».
– Да, Фёдоров, сразил ты меня, а я-то уж хотел напроситься к тебе обмыть твоё новое назначение. Да не судьба, видать. Не быть тебе генералом, поверь, с такими проблемами, сидеть здесь командиром дивизиона будешь ещё ох как долго.
– Дежурный! Замполита и начальника штаба ко мне!
Минут через десяток в кабинет командира полка прибыли начштаба и замполит.
– Послушай, Михаил Иванович, – это командир замполиту, – у Фёдорова, оказывается, боец уже четвёртый день где-то свои именины справляет, а командир не знает. Четвёртый день человека в дивизионе нет, а он лишь сегодня соизволил ко мне зайти.
– Ну и что я тебе, командир, отвечу? Что ты хочешь? Чтобы я командиру дивизии позвонил? Мол, солдатика нет у нас уже какой день, да мы и не знаем, где он. Ты этого хочешь? А ты, командир дивизиона, не в курсе, что доклад об отсутствии военнослужащего должен быть представлен в течение пятнадцати минут с момента установления факта его отсутствия? Тьфу, чёрт, совсем с вами язык сломал. По линии командных пунктов информация ещё не ушла?
– Нет, товарищ полковник, я к вам сразу, как получил информацию о ЧП, прибыл.
– Тихо ты! ЧП, ЧП! Может он в санчасти, животом хворает, или в учебном корпусе отсыпается. Всё проверяли? Точно? И четвёртый ли день? А вообще, он входит в состав дежурной смены? А? Начальник штаба, проверьте журналы, приказ. Владимир Алексеевич, не может быть, чтобы солдат, находясь в самоволке, был в составе дежурной смены. Вы меня поняли?
Командир полка выразительно глянул на начальника штаба полка.
– Товарищ полковник, сейчас разберёмся. Разрешите идти?
– Идите, пожалуйста, через часик доложите.
– Фёдоров, подготовь три группы патрулей в город, Владимир Алексеевич проинструктирует. Направьте сегодня же в командировку офицера домой к этому ефрейтору Откуда он? Ну, так это рядом. Убыть сегодня же. Только потолковее человека, потолковее, и чтобы мамашу не напугал. Не ровен час, ещё и с матерью этого засранца проблемы будут.
– Всё, Фёдоров. Идите, докладывайте об обстановке каждый час.
В кабинете остались командир и замполит полка.
– Михаил Иванович, – это уже к замполиту полка, – что вы думаете по этому вопросу?
– Худо дело. Если это всё действительно так, как описал Фёдоров, всё весьма плохо. Солдат, конечно, найдётся, тем более что ничего плохого по нему мы не имеем. Но его нет уже четвёртые сутки. Он на боевом дежурстве. И если всё это станет известно в дивизии, а, не дай Бог, и в армии… Нам с вами, уважаемый Николай Андреевич, головы не сносить.
Замполит налил из графина стакан воды и большими глотками выпил.
– Мне кажется, сейчас главное – всё замкнуть в полку и бойца найти во что бы то ни стало. Не мог он вот так просто пропасть. Через пару часов зайду. Я со своими ребятами, пожалуй, в дивизионе поработаю, может, что узнаем дополнительно.
Командир полка остался один. Встал, подошёл к окну. Закурил. Полгода уже курить бросает. Да как тут бросишь, если то один, то другой гадости подкидывают. Каждый день на нервах. Каждый день, по сути, как последний бой. Пять лет он командует полком, пять лет на грани фола. Почти две тысячи людей, куча техника, дома, детсад, огороды, теплицы, собаки, коты, свиньи. Да чего только нет у него в хозяйстве. Наверно, есть всё, кроме спокойствия. За эту пятилетку он это понял.
Пару первых лет рвал и метал, всё во имя карьеры и будущего. Семью не видел, жену только на собраниях женсоветов замечал. Детей поштучно считал поздними вечерами в койках. Разве это жизнь?
Появился просвет в этом году. Москва, управление Министерства обороны, чистый, уютный кабинет, сейф с бумагами (они в самоволку не ходят) – и на тебе, подарок: самовольное оставление части лицом, входящим в состав дежурных сил полка.
Как-то звучит страшновато.
Да пусть бы сам солдат взял и убежал водки испить да с девками потаскаться. Так нет. Люди с высшим образованием, отцы-командиры, по сути, своим безразличием направили его в самоволку.
Боже мой! С кем приходится работать!
– Разрешите?
В кабинет зашёл полковой особист, майор Стешков.
Командир полка недовольно поморщился.
Ну вот, этот, уж конечно, всё знает, сейчас начнет нервы мотать…
Однако будучи классным тактиком и неплохим психологом (кстати, и опыт за плечами у командира полка о-го-го какой), Николай Андреевич решил действовать на опережение. Проблему надо сейчас замотать, и это главное.
– Иван Сергеевич, приветствую тебя, как здоровье, как дела? Дома как?
– Спасибо, всё в порядке. Я хотел бы поговорить…
Да погоди ты, поговорить. Мы когда планировали квартиру трёхкомнатную тебе дать? Если мне память не изменяет, в следующем году? Так вроде бы?
– Ну да, как в академию Тишин уедет.
– Уехать то уедет, а поступит ли? Вопрос!
Майор насторожился. Что-то темнит командир. Ну-ну. Послушаем.
– Вот я и думаю, может, какой другой вариант рассмотрим? Вчера я в горисполкоме отвоевал две квартиры в новом доме. Одну мы многодетной семье Иванюты отдаём, решение комиссии уже есть, а вторая – это мой личный стратегический запас, всё же уважает город нас, ракетчиков.
Третий этаж, три комнаты, семьдесят шесть метров, кухня – десять, да и местечко разбитное, центр как-никак. Кстати, заместитель председателя исполкома в соседях будет. Как предложение? Правда, через комиссию надо провести, народ убедить. Ну да ладно, это не такая уж проблема, тем более что в полку молодняк, больше двушек и однокомнатных квартир надо, так что, думаю, не проблема, в цепочку включим, да и ладно.
Пауза.
Иван Сергеевич Стешков явно не ожидал такого оборота. Заманчивое предложение, однако.
– Спасибо, товарищ полковник, я думаю, семья возражать не будет. Спасибо. Я знаю этот дом, очень приличное место. А заселение когда?
– Так на днях. Сам председатель ленточку резать будет.
Спасибо за заботу, Николай Андреевич. Спасибо. Пожалуй, я пойду, дела.
– Ну, давай.
– А заходил-то что?
– Да так, посоветоваться хотел по одному вопросу. Ладно, потом. Всего доброго.
Дверь закрылась. Да! Говоря шахматным языком, пришлось «конём пожертвовать». Но на денек здесь тыл прикрыт. Этот своему шефу точно сегодня ничего докладывать не будет.
– Товарищ полковник, – зашёл начальник штаба, – всё нормально, по документам ефрейтор не был в составе дежурной смены, лично проверил.
– Добро.
Полегчало малость. Так, а где искать, мать его за ногу? Куда этот «отличник учёбы» мог запропаститься?
– Я начальнику милиции позвонил – а вдруг? Наши патрули докладывают, что пока нет ничего нового. Разрешите идти?
В кабинет зашёл замполит полка.
– Мои ребята через земляков ефрейтора телефон матери и подруги ефрейтора нашли. Позвонили. Действительно, разговаривал он с матерью в субботу, где-то часов в девять вечера, настроение было хорошее, хвастал, что уволится весной одним из первых.
– Мать-то как среагировала на ваш звонок? Кто звонил?
– Секретарь парткома, Роман Петрович. Вы же знаете, он мудрый мужик. Мамаше сказал, что проверяет, часто ли боец звонит домой, может, он что ей рассказывает, о чём мы не знаем, ну и вообще, успокоил мать. Дескать, хорошо солдат служит, в полку им довольны.
– Ну, это немного успокаивает. Однако что с ним и где его искать? Вопрос.
Кабинет командира полка к вечеру превратился в настоящий оперативный штаб по поиску самовольщика.
За эти последние часы розыска о солдате удалось узнать так много нового, что командиры удивлялись – а почему мы об этом прежде не знали?
И что любит он котлеты, да чтобы обязательно с чесночком. И немецкий язык знает весьма прилично, на гражданке не раз приглашался переводчиком, когда приезжали и посещали их школу делегации города-побратима из ГДР. В волейбол по второму разряду играет. Любит боевики. «Машина времени» – его любимая музыкальная группа.
