– Не слишком, – сказал Кирюха специалисту.
– Это верно, – сказал специалист, – не люкс. Но что же поделаешь? Что ты сказала, Ниночка?
Ниночка что-то сказала и отошла в сторону.
«Уж очень противный этот специалист», – подумал Кирюха.
– Ну, что же, приглашу, пожалуй, – сказал он вслух.
– Давай-давай, двигай! – напутствовал специалист. – Заждалась она…
Он еще только подходил к ней, а она уже пошла навстречу, и на лице ее было облегчение. И они танцевали один танец, и второй танец… И он уже рассказал ей про то, что он не умеет танцевать, и про то, что город ему, в общем, нравится и что в нем очень много хорошеньких девушек, про то, что за девицы все-таки встречаются среди них, вроде той, белокурой, и про то, что вот как он ужасно пьет, и про то, что он вообще поживший человек, и про многое другое, чего, в общем, не было.
Они танцевали третий танец и четвертый танец…
И он уже знал про нее, что она из Куйбышева, что работает в больнице, что она тут уже год и очень любит танцы, потому что в них есть что-то такое…
– А вы были на юге?
– А как же! – сказала она. – А вы были на юге?
– А как же! – сказал он.
О! Он был много раз. И в Крыму был. И на Кавказе. И в Одессе. А уж Черное море! И был один интересный случай… И еще один – забавный.
– Вы мне удивительно напоминаете одну мою знакомую…
– Правда?
Такое тягучее танго… Душно. Медленно запульсировало в голове. Словно тебя качает…
– Вам очень идет загар…
А у нее есть тело. И это тело ведет себя как-то отдельно и в то же время слитно с его телом. Оно то прижимается немного, то удаляется. Молодое сильное тело. А в голове пульсирует, и желтые пятна лиц мелькают размытыми полосами…
Он попробовал еще приблизить к себе это тело. И тело приближалось. В теле было тепло, и рука все больше чувствовала это тепло. А губы его были где-то около ее уха и что-то бормотали. И запах волос… Щеки слегка касались. А губы его были около ее уха, и он все смотрел на это ухо.
– Ужасно хочется откусить вашу клипсу, – сказал тогда Кирюха.
Она засмеялась и немного отстранилась.
А танец был последний.
Они вышли в вестибюль.
– А ты неплохо принялся за дело! – сказал специалист.
К ним подошла еще девушка.
– Знакомьтесь, Валя – моя подруга.
«Почему всегда такие серые подруги!» – подумал Кирюха.
– Познакомь меня, Кирюха, – сказал специалист.
– А я и сам не знаком! – окрысился Кирюха.
– Действительно, мы даже не узнали, как зовут друг друга!.. Люся, – сказала она и протянула руку специалисту.
– Гена, – сказал тот.
– Кирилл, – мрачно добавил Кирюха.
Специалист стоял, чуть склонив голову набок, пристально смотрел Люсе в глаза и молчал. Кирюха смотрел на то, как он смотрел. Глаза специалиста все мутнели и расплывались, и в них было все что угодно, кроме выражения. «Тьфу, гадость!» – подумал Кирюха, забрал у подруг номера и отправился за пальто.
Когда он вернулся, специалист все так же молчал, склонив голову набок, и смотрел на Люсю. Взгляд его был невыразим. «Вот грузин!» – подумал Кирюха. Но Люся тоже смотрела на специалиста каким-то взглядом. «Вот сволочь!» – подумал тогда Кирюха. Он подошел сбоку, и два пальто повисло у него на руке.
– Ну ты, специалист по женским болезням! – сказал Кирюха с выражением. – Увиливай отсюда.
Специалист был здоров как бык, но как-то сразу послушался и отошел в сторону. Подруга сочувственно и понимающе посмотрела на Кирюху.
«А этой уродине чего надо?!» – со злостью подумал Кирюха.
Они вышли, и подруга как-то незаметно исчезла. А Люсе было нужно на дежурство. Сегодня как раз в ночь. Он проводил ее до больницы, и они постояли около. А Кирюха сказал, что когда они встретятся. И они никак не могли договориться о времени и месте, и оба сошлись на том, что терпеть не могут свидания. А она уже опаздывала. А она торопилась. А она сказала ему свой адрес.
И он помахал ей ручкой.
Черная женщина и Лев Толстой
– Послушай, Мишка, – сказал Кирюха, – ты бы не мог одолжить мне свои брюки на сегодня?
– Мне рассказывали, ты был вчера хорош на танцах…
– Да вот, свидаться надо…
– А кого?
– Так… – сказал Кирюха таким тоном, что сразу можно было понять, что это, конечно, не то, но что поделаешь. – Понимаешь, комната, к тому же она медицинский работник, да и тело… Все на месте.
– Конечно, – сказал Мишка, – тогда конечно.
«Итак, брюки есть. Чистая рубашка еще имеется. Вот ботинки… Надо же как-то понаряднее».
И они поменялись с одним парнем: тот тоже искал обувь по-наряднее.
Кирюха шел по улице и смотрел в глаза проходящим женщинам. Ноги были легкие-легкие. Молодой он и сильный. Как это все произойдет? Он придет и скажет… Что он скажет? Трудно думается трезвой голове. Сразу хочется повернуть обратно. Впрочем, там-то он сообразит, что сказать. Они пройдут в комнату. Как там в комнате? Лучше бы принести бутылку вина. А если она ничего не имеет в виду, куда он денет бутылку? Нет уж, лучше прийти просто так. Завести разговор. Несколько шуток… А потом вдруг вспомнить – ах, он совсем забыл! – у него ведь день рождения, и принести бутылку. Тогда уже все просто…
А вот как он трезвый дотянет разговор до бутылки? Что скажет? С чего начнет?
Как же бывало раньше? С чего он начинал? С ничего. Собственно, почти ничего не было. Странное дело, как ни глянешь, все пары, пары… А когда появишься ты, оказывается, что никого-то нет. И куда только девался тот предыдущий «он»? У самых умных, самых красивых – и никого-то не оказывается. Просто она как раз об этом только что думала, и как это он точно сказал, а он – какое совпадение! – любит те же конфеты, книги и артистку, что и она, а она – он. Куда-то девался тот предыдущий «он», который любил что-то другое.
А тут – что он скажет?
Но ведь и жизнь-то вокруг него вовсе другая. И люди другие. И эти другие люди – мужчины и женщины, – им вовсе не обязательно влюбляться. Просто так – и все, и больше ничего. Все так говорят, что все так делают. И они так делают. И тот же специалист… Почему же он, Кирюха, не знает в трезвом виде, о чем ему говорить?
Да нет же, просто так никогда не бывает. Все-то они врут на себя, эти люди. Ничего не бывает просто так хотя бы потому, что после «просто так» что-то бывает. Все-то они врут…
Ни на что-то он не годен, этот Кирюха! Даже склеить толком какую-то девку… И все эти слова он сейчас поэтому выдумал… Что слова! Они услужливы.
А может, вовсе это не «какая-то» девка?
Ведь это же человек, может, понеразвитей, может, попроще, но уж, во всяком случае, в тыщу раз сложней, чем думают все те, кто подходит к ним, здоровается с ними, танцует с ними и спит с ними… просто так.
А как к такому человеку подойдешь с пустыми руками? Что скажешь?
Нет, нужно принести бутылку…
А неужто нельзя просто? Давайте не трогать слов, чтобы все было без гадости. А там посмотрим…
А что – посмотрим?
Шел Кирюха по асфальту и смотрел на проходящих женщин.
Пожалуй, еще рано. Положим, в восемь она вернулась с ночной смены. Ей еще поесть и поспать нужно. Ну, уж никак не раньше трех часов можно к ней прийти…
А до трех еще – раз, два, три…
И снова плыли навстречу улички и переулки, и стандартные домики повторялись, как один нескончаемый дом, и шли навстречу женщины и несли авоськи и сумки с картошкой и булками, и совсем молодые девки несли свои лица. И как же можно было подумать, что вдруг к какой-то из них можно подойти и заговорить и чтоб она стала твоей? Так уж, если она станет твоей – разве может быть просто так?
А до трех еще – раз, два…
Кирюха шел и смотрел под ноги. Шаги были – раз, два, три… И мимо уже не плыли дома, не ходили женщины с авоськами… А просто тек под ноги асфальт – школьная доска, и на ней все записывались вопросы и стирались вопросы, и каждый ответ сменялся вопросом, и снова все стиралось… И текла все та же асфальтовая дорога, и была она как доска в классе, с которой стерли ответы.
А между тем навстречу шли женщины с авоськами и девки с лицами, и некоторые думали, что все просто так. Они смотрели на проходящих, и вбирали животы, и виляли бедрами, и делали гордые, глупые лица.
И прошли три такие девки – уставились на Кирюху, а он шел и никого не видел, а они смотрели на него, оборвав свой птичий разговор, и смотрели на него, разинув рты. А когда он прошел, они встали, обернулись, и одна сказала:
– Ишь, красивый, черт!
Кирюха услышал это, посмотрел вокруг – улыбнулся девкам. А вокруг были улицы и дома, и все они были в солнце. И шли навстречу женщины и девки, и он смотрел на них, а они на него. И все могло быть просто так. Вполне могло быть.
И походка легкая, и голова красивая… Вон какие у меня широкие плечи – и он расправил плечи, вон какая у меня узкая талия – и он втянул живот, вон как я вырос – и он выпрямил, как мог, спину…
А до трех было – раз… Только час оставался до трех.
И, во всяком случае, ему надо подкрепиться. А то ведь совсем смешно оскандалиться оттого, что ты голоден. А также, как говорил специалист, хорошо выпить пива…
