Жизнь тринадцатая
Утром – звонок. Боже, это опять несносная Наташа!
– Наташа, привет. Давай, я тебе через пару дней перезвоню…
– Нет! – почти выкрикивает она. – Приезжай сюда, мы с Игорем хотим кое-что тебе рассказать!
– Он у тебя? Дай ему трубку!
– Приезжай. Но только не в квартиру, а в мой дом по дороге на хутор Круглый. Ты однажды отвозила меня туда после занятий.
– Мне некогда, Наташа! Моя дочь…
– Как раз о дочери мы и хотим с тобой поговорить.
В трубке гудки. Гризетка снова врет или совсем уже спятила? Причем тут Селена?
Я как-то сомневаюсь, что Игорь находится у Наташи, что между ними какие-то дела, но номер Янова по-прежнему не отвечает. Вчера он не встретил меня на автовокзале и не приехал позже. Переживая о Селене, я почти не волновалась о нем – ведь у Игоря сложная работа с засадами, допросами, погонями. Только теперь до моего сознания доходит весь ужас ситуации: Селена искала Диму и пропала, Игорь стал искать Селену и пропал! Если Игорь у Наташи и они что-то знают о моей дочери, то я должна ехать к ней.
Маша уже на работе, я решаю не звонить ей лишний раз. Одеваюсь, вызываю такси, еду к загородному дому Наташи.
Я видела его прежде – уютный с виду домик, окруженный палисадничком. Сейчас домик и садик усыпаны снегом, в трех метрах от ограды начинается лес, других домов поблизости нет. Стоит такая пронзительная тишина, что хочется визжать.
– Хорошо, что ты пришла! – Наташа выглядит как добрая подруга, радостно улыбаясь, просто сияя при моем появлении.
– Что с Селеной? Где она?
– Да ты войди! – она впускает меня внутрь темного коридора. – Так холодно на улице, что просто жуть.
Мы входим в комнату, обставленную в лучших традициях развитого социализма. Игоря здесь нет. Останавливаюсь посередине, пытаюсь сдержать раздражение.
– Наташа, что случилось?
Она смеется, качает головой с выражением «вижу тебя насквозь».
– Женя, Женя! Хватит делать вид, будто ты еще ничего не поняла! Я ведь Снежана, жена Саши, мама Димы. Ты убила моего мужа, но не меня. Твой собственный муж спас меня сначала от смерти, а потом – из психушки.
– Но… Наташа…
– Я решила познакомиться с тобой инкогнито.
– Значит, это ты настроила собственного сына убить меня?
– Он сам захотел сделать это, когда узнал правду о тебе и своем отце!
– Но ведь его могли в тюрьму посадить!
– Он не такой дурак. Игорёк в жизни не догадался бы.
– А теперь ты похитила мою дочь, чтобы отомстить мне?
Ощущаю нервный озноб.
– Садись, Женя.
Мои колени подгибаются, я падаю в кресло.
– Ты знаешь, какой сегодня день?
Пришлось несколько секунд подумать над ее вопросом. Всплывший из глубин памяти ответ потряс:
– Двадцать лет со дня смерти Саши.
– Юбилей его смерти!
Снежана скривила в рыдании рот, но ее глаза, почти лишенные ресниц, оставались сухими и горели ненавистью. Пылали. Точно, как пишут в старинных мелодрамах.
– Наши судьбы очень похожи, Женя. Нас связывают трое мужчин: мой муж Саша, твой муж Валя и наш любовник Игорь. Наших детей отобрали свекрови. Мы прожили эти двадцать лет в кошмаре. Мы словно отражения друг друга! Разница только в том, что ты – чудовище, превратившее мою жизнь в ад!
– Снежана, но ведь это ты убила Сашу!..
Она словно не услышала меня:
– В юбилей Сашиной смерти мы исправим все зло, которое ты мне причинила! Подожди секунду…
Она обходит стул, на котором я сижу. Пытаюсь обернуться, но сильные руки обхватывают меня за шею, рот закрывает влажная тряпка, пахнущая невозможно резко и… неожиданно приятно. Комната вертится вокруг моей головы, юлой катится во тьму. Конец.
Холодно. Открываю глаза. Темно. Окружающий мир постепенно проявляется из мрака. Я сижу за рулем какой-то советской машины, может, «Жигулей» или «Москвича». На соседнем сидении спит Игорь.
Пытаюсь растолкать его, разбудить. Он бормочет что-то, не открывая глаз. Толкаю его, зову, еще и еще. Бесполезно.
Звонит телефон. Судорожно ищу его в карманах дубленки, нащупываю, достаю, отвечаю:
– Алло?
– Женя, выгляни из машины, – это голос Снежаны. – Но не выходи! Имей ввиду, что у меня пистолет и твоя дочь. Если ты не сделаешь, что я тебе говорю, то я ее убью!
В ужасе выглядываю в окно, надеясь увидеть дочь.
Мы на заброшенной объездной дороге, в том месте, где погиб Саша. Передо мной – склон горы, под ним, метрах в пятидесяти – клен, в который врезалась Сашина машина.
Несмотря на ночь, в снегу, как на черно-белой пленке, отчетливо различимы силуэты. На склоне я вижу темную машину, кажется, это «семерка» Димы и три фигуры – две женщины и мужчина. Одна женщина стоит чуть поодаль, вторую придерживает мужчина.
– Это Селена? – трясущимися от холода и ужаса губами спрашиваю я.
Снежана игнорирует вопрос.
– Видишь, где мы? Сейчас ты разгонишь машину и врежешься в то самое дерево, в которое врезались мы с Сашей. Ремней безопасности на вашей машине нет, но она точно такая, как и наша машина. Вы должны погибнуть. Гудки отбоя.
Кладу руки на руль.
Но причем тут Игорь? Нет, я не буду его убивать.
Набираю номер Снежаны.
– Игорь тут не причем. Я вытолкну его из машины…
– Не вздумай! Ему все равно не жить – я не позволю! Он все знает. Давай, заводи двигатель!
Я не шевелюсь.
Раздается выстрел. Меня словно подбрасывает, хоть я и вижу, что Снежана стреляет в воздух. Завожу машину. Сцепление, скорость, газ. «Жигули» трогаются, набирают скорость. Клен, отчетливо прорисованный на фоне темно-синего с белесыми облаками неба, движется прямо на нас…
– Мама, я не буду тебе помогать – ты обманула меня! Я слышал, что ты приказала Еве сделать – это же убийство! Отдай пистолет, звони Еве и скажи, чтобы она остановилась!
Дима придерживал висящую на нем Селену, закрывая собой от матери. Снежана с недоумением и досадой смотрела на сына. В одной руке она сжимала пистолет, в другой – телефон.
Только сейчас он понял, что мать врала ему с самого начала, с первой секунды их встречи. Ищенко написал правду – она манипулятор, и Дима стал ее очередной марионеткой.
А могло ли случиться иначе? С самого детства он отчаянно хотел ее любви. Долгие годы разлуки только укрепили стремление обрести мать, а встреча оказалась глубочайшим потрясением. Наверное, в тот момент он спятил и поэтому сейчас погибнут близкие ему люди!
Убивать он не готов, просто не будет, и все.
– Мама, отдай мне пистолет!
– Дима, – ее голос глубоко входил в его душу, что теперь ощущалось только как боль, – нас никто не обвинит, не заподозрит: люди решат, что это самоубийство или несчастный случай, а мы тихо уедем далеко-далеко. Ты, я и Селена. Будем жить семьей, я стану воспитывать твоих детей. Мы ведь так мечтали!
Желтая машина внизу на дороге зарычала стареньким двигателем. Мать обернулась в ее сторону.
– Ну, вот, сейчас все кончится!
– Стойте! – заорал Дима, обернувшись к дороге. – Ева, не делай этого! Мы идем вниз!
Поддерживая Селену, он стал торопливо спускаться по шатким камням, невидимым в снегу.
– Стой! – крикнула мать.
Он не обернулся.
Снежана подняла пистолет и, не помедлив, выстрелила. Дима упал, подмяв под себя Селену.
Едва бросив взгляд на сына, Снежана всмотрелась в приближающийся автомобиль. Он двигался точно к растущему на обрыве клену.
Слышу выстрел, но посмотреть наверх уже не могу – еду под самым обрывом, а они – наверху. Наверное, выстрелом Снежана подгоняет меня. «Жигули» разгоняются очень медленно, как во сне. Давлю на газ, матерюсь в голос.
– Ева, – подает голос Янов. – Что ты делаешь?..
Не успеваю глянуть в его сторону, как он бросается на меня, выворачивает руль. Машина идет юзом, крутится на дороге, взметая снежную пыль. Ничего не вижу, бьюсь о стекло. Янов прижимает меня к сидению, скрипит зубами, крутит баранку.
«Жигули» останавливаются. Мы тяжело дышим. Янов отползает на свое сидение.
– Что ты наделал! – шепчу я.
Быстро и сбивчиво объясняю, что происходит.
Звонит Снежана:
– Что это ты творишь?! Мой пистолет приставлен к голове твоей дочери. Если ты сейчас же не разобьешься о дерево, я ее пристрелю!
– Да, еду. Только не стреляй! Машину занесло, я не виновата!
Отбой.
– Игорь, ты должен спасти Селену. Она убьет мою дочь в любом случае – погибнем мы или нет. Я отвлеку Снежану: поеду и она будет смотреть. А ты сможешь отобрать пистолет…
– Ева, ты поезжай, но в дерево не врезайся, слышишь?.. За это время я разберусь с ненормальной, обещаю!
Стараюсь не слушать его – Снежана безумна абсолютно, стопроцентно и у нее в руках жизнь моей дочери.
Снова звонит телефон – Снежана требует свое.
Беру в руки лицо Игоря. Как же я люблю его!
