– Я, Клавдия Никифоровна, ваш новый настоятель, вот указ архиерея.
Клавдию Никифоровну несколько покоробила бесцеремонность молодого священника. Она глянула на указ, потом на отца Никиту и отчеканила:
– Это вы, Никита Александрович, в храме для бабушек настоятель, а здесь для меня как бухгалтера вы наемный работник, работающий согласно законодательству по трудовому договору. И согласно этому трудовому договору между вами и церковным советом я начисляю вам зарплату. Но если вы нарушите советское законодательство или какой-нибудь пункт договора, то церковный совет вправе расторгнуть его с вами. И тогда вам даже архиерей не поможет.
– Что вы, что вы, Клавдия Никифоровна, как можно, уже только одна мысль о нарушении законов является грехом, – с деланым испугом на лице произнес Никита. Затем он встал и торжественно произнес: – Великий московский святитель Филарет говорил: «Недостойный гражданин царства земного и Небесного Царствия не достоин».
И уже более спокойно, глядя прямо в глаза Клавдии Никифоровне, произнес:
– Я не только сам не нарушу советского закона, но и никому другому этого не позволю.
После этого он снова сел на стул.
– Ну, так где трудовой договор, который я должен подписать?
Клавдия Никифоровна молча подала бумаги отцу Никите. Ее очень смутило и озадачило поведение нового настоятеля. Всегда уверенная в себе, она вдруг почувствовала какую-то смутную тревогу. Когда отец Никита вышел, она, обращаясь к старушке, сказала:
– Молодой, да ранний, уж больно прыток. Посмотрим, что будет дальше, не таких обламывали. Ты за ним внимательно приглядывай, Авдотья Семеновна. Если что, сразу докладывай.
– Не изволь беспокоиться, Никифоровна, присмотрю.
Прошла неделя. Отец Никита исправно отслужил ее и заскучал. Эту неделю должен служить по очереди отец Владимир, а отец Никита решил посвятить это время административной работе. Он с утра расхаживал по храму, размышляя о том, что необходимо сделать для улучшения жизни прихода. Тут в глаза ему бросилось, что в храме, где и так не хватало места для прихожан, стоят две здоровые круглые печи. Такая же печь стоит в алтаре, где тоже тесновато. Он решил, что необходимо убрать эти печи, а заодно и печи в крестильне, бухгалтерии и сторожке. Вместо них поставить один котел и провести водяное отопление. Этой, как ему казалось, удачной идеей он поделился со старостой Николаем Григорьевичем. Но тот выслушал и замахал руками.
– Что ты, что ты, даже не заикайся, я сам об этом еще задолго до тебя думал, но Клавдия Никифоровна против.
– Почему против?
– Пойдем в бухгалтерию, я тебе там разъясню, сегодня понедельник – у Клавдии Никифоровны выходной.
Когда они зашли в бухгалтерию, староста молча показал на стену.
– Вот, батюшка, полюбуйся.
На стене висело несколько наградных грамот от городского отделения Фонда мира, от областного и даже из Москвы.
– Ну и что?
– А то, что добровольно-принудительная сдача денег в Фонд мира – основная деятельность прихода и особая забота бухгалтера. Клавдия Никифоровна ни за что не согласится на крупные расходы в ущерб ежемесячным взносам в Фонд. Так что это бесполезная затея, тем более она ссылается на запрет горисполкома.
– А кто у вас в горисполкоме курирует вопросы взаимоотношений с Церковью?
– Этим ведает зампред горисполкома Гришулин Андрей Николаевич. Только вы от него ничего не добьетесь, это как раз его требование: сдавать все в Фонд мира.
– Мне все равно надо представиться ему как вновь назначенному настоятелю.
Отец Никита сел в свой старенький «москвич», доставшийся ему от отца, и поехал в горисполком. По дороге он заехал в киоск «Союзпечать» и купил свежих газет, предполагая, что его могут сразу не принять и ожидание в приемной можно скоротать чтением прессы. Так и получилось. Секретарша попросила его подождать, так как у Андрея Николаевича совещание. Он присел на стул и развернул газету. На первых полосах было сообщение о развертывании натовской военщиной крылатых ракет «Першинг-2» в Западной Европе. На втором развороте была большая статья какого-то доктора экономических наук, который расшифровывал тезис, произнесенный генеральным секретарем на съезде: «Экономика должна быть экономной». От нечего делать отец Никита прочитал и эту статью. Заседание окончилось, и его пригласили. В просторном кабинете за большим письменным столом восседал мужчина лет сорока – сорока пяти в темном костюме при галстуке и с красным депутатским флажком на лацкане. Отец Никита подошел, поздоровался и после предложения сел на стул возле приставного стола. Затем он представился, подал Гришунину указ архиерея и справку о регистрации от уполномоченного по делам религии. Тот не торопясь ознакомился с бумагами и возвратил назад.
– Знаем уже о вас, мне сообщали, нареканий пока нет, будем надеяться, что так будет и впредь. Да у вас там есть с кем посоветоваться: Клавдия Никифоровна – знающий, грамотный специалист, не первый год работает, мы ей доверяем.
Отец Никита понурил голову и тяжко вздохнул.
– Что такое, Никита Александрович, чем вы так расстроены?
– Прочитал сегодняшние газеты и действительно сильно расстроился, – делая еще более мрачное лицо, ответил отец Никита.
– Что же вас так могло расстроить? – забеспокоился Гришулин.
– Да американцы, империалисты проклятые, опять нагнетают международную обстановку, крылатые ракеты в Западной Европе устанавливают.
– А-а, – облегченно вздохнул Гришулин. – Так вот вас что беспокоит, – а про себя подумал: «Ненормальный какой-то, не знаешь, что ему и ответить».
«Еще посмотрим, кто из нас ненормальный», – отгадывая мысли Гришулина, решил про себя отец Никита, а вслух произнес:
– Расстраиваюсь я оттого, что мы боремся за мир как можем, сдаем деньги в Фонд мира, а они пытаются все усилия прогрессивного человечества свести на нет.
– Ну, это им не удастся, – улыбнулся Гришулин. – Я думаю, нашим военным специалистам есть чем ответить на этот вызов.
– Есть-то оно есть, так ведь такой ответ и средств потребует немалых, я думаю, нам надо увеличить взносы в Фонд мира.
– Интересно, интересно, – действительно с неподдельным интересом произнес Гришулин. – Да где же их взять? Ваша церковь и так отдает все в Фонд мира, остается только на самые необходимые текущие расходы. Мы уж с Клавдией Никифоровной кумекали и так и сяк.
– Дополнительные средства изыскать можно, если обратиться к мудрой руководящей линии партии, поставленной как основная задача на последнем съезде, – серьезно произнес эту абракадабру отец Никита, и ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя внутри все содрогалось от неудержимого веселья, от этой сумасбродной игры в несусветную глупость.
Последняя фраза отца Никиты смутила и озадачила Гришулина, он даже растерялся оттого, что, во-первых, не ожидал такого от священника, во-вторых, никак не мог сообразить, о какой линии партии говорит этот ненормальный. Но самое главное, что это нельзя объявить галиматьей и прогнать батюшку. В принципе он говорит правильно и логично с точки зрения парадно-лозунгового языка съездов и газетных передовиц. Поэтому он только растерянно произнес:
– Уточните, пожалуйста, Никита Александрович, что вы имеете в виду?
– То, что «экономика должна быть экономной», вот что я имею в виду.
– Но какое это имеет отношение к нашей теме?
– А то, что у нас есть люди среди работников церкви, которые не согласны с этим, идут, так сказать, вразрез с генеральной линией.
– Кто это не согласен? – совсем удивился Гришулин.
– Наша бухгалтер, Клавдия Никифоровна.
– Поясните, поясните, пожалуйста, Никита Александрович.
– У нас в церкви топятся три огромных печки, в бухгалтерии одна, одна в крестильне и еще одна в сторожке. За отопительный сезон в трубу улетают немалые народные денежки. Достаточно убрать эти шесть печей и поставить маленькую котельную с одним котлом. Сэкономленные таким образом средства можно пустить для борьбы за мир. Но Клавдия Никифоровна категорически против того, чтобы экономика была экономной. Это еще полбеды, но в своем сопротивлении генеральной и руководящей линии она ссылается, страшно подумать, на вас, Андрей Николаевич. Но, конечно, мы этому не верим, что вы, советский ответственный работник, не согласны с линией партии.
– Она так прямо и говорит? – окончательно растерялся Гришулин.
– Да нет, она только говорит, что вы запрещаете делать водяное отопление, которое может дать такую эффективную экономию, а уж дальнейшие выводы напрашиваются сами собой. Потом разные нехорошие слухи могут поползти по городу. Ведь всем ясно, что один котел экономичнее шести печей.
Вот это последнее, что поползут слухи и что всем все ясно, больше всего напугало Андрея Николаевича. Он встал и нервно заходил по кабинету.
– Правильно, что вы, Никита Александрович, не верите этой клевете, я никогда не запрещал делать отопление в церкви, так людям и разъясняйте. Очень хорошо, что вы зашли, спасибо. Ну надо же, вот так Клавдия Никифоровна с больной головы на здоровую перекладывает. Но мы разберемся, сделаем оргвыводы. А вы делайте водяное отопление, дело это хорошее, экономить надо народные деньги, это правильно. Экономика должна быть экономной.
