Но несмотря ни на что, мне необходимо выяснить у родственников самые разные подробности. Время, на которое назначено погребение, будет ли отпевание в церкви, брить покойника или нет, нужен ли грим… А потому сразу стараюсь взять ситуацию в свои руки. Только поздоровавшись, начинаю задавать все эти вопросы, такие неуместные перед лицом их горя. Отвечая, они нередко путаются или не могут вспомнить что-нибудь важное. А когда разговор касается платных услуг (вроде бальзамировки и устранения посмертных дефектов лица), часто просто говорят «сделайте все, как надо», не найдя сил услышать подробности.
Но иногда бывает по-другому. Когда порог кабинета с табличкой «прием вещей» переступают пожилые дамы, похоронившие с десяток-другой друзей и близких, знающие все нюансы скорбной процедуры и привыкшие к ней. Эти держатся уверенно, задают много вопросов, частенько отвечая себе еще до того, как я успею что-нибудь сказать. Для них очередные похороны становятся важным ярким событием их стариковской жизни, печальным, но не трагическим. Они изо всех сил стараются, чтобы все прошло идеально, видя в этом свой долг перед ушедшим. Порой кажется, что такие заказчики смогли бы и сами справиться со всеми нашими обязанностями. Когда я вижу их, то испытываю немалое облегчение и готов сколько угодно обсуждать закрывание рта и всякие другие ритуальные тонкости. Только бы не видеть в глазах родных бессмысленных вопросов, на которые у меня нет ответов…
Но с родственниками Маркиной все было не так. Без чего-то пять, когда визгливый дверной звонок сообщил об их визите, я взял изгрызанную дешевую шариковую ручку и бланк заказа ритуальных услуг и двинулся к залу ожидания. Открыв дверь, немного оторопел.
На пороге стояли пятеро крупных парней, лет около тридцати. Одетые в однотипные темные спортивные костюмы и кепки, с массивными золотыми цепями на коротких коренастых шеях, они были похожи между собой, как дети одних родителей. При этом сильно напоминали бойцовских псов – хищной невозмутимостью лиц и надменным холодным взглядом. В руках у них были модные пухлые борсетки, а у одного еще и ключи от машины. Сбитые костяшки пальцев, отметины шрамов на массивных бритых черепах. Было очевидно, что визитеры принадлежат к людям той профессии, за успехи в которой можно надолго оказаться взаперти.
– Ты санитар? – с хрипловатой угрозой в голосе спросил один из них, сделав шаг вперед.
– Да, – ответил я, кожей чувствуя опасность.
– Старшего позови, – пренебрежительно процедил бандит.
«Вот гад Бумажкин, нашел когда в «Ритуал» свалить», – думал я, стараясь сообразить, как помягче объяснить браткам, что на данный момент я и есть старший.
– Старший болеет, я за него, – ответил как можно спокойнее.
– Чё-то не тянешь ты на старшего, – сказал гость, брезгливо осмотрев меня.
– Заболел он. Сегодня я вещи принимаю… – опять повторил я, стараясь не смотреть заказчику в глаза.
– Ладно, верю, – нехотя согласился он, недовольно хмыкнув.
– Как фамилия вашего ро… – начал было я.
– Маркина, Анастасия Васильевна, – прервал меня браток, раскатисто хрустнув пальцами. – Она бабка одного кента, близкого нашего, – добавил он.
– Заказчиком вы будете? – поинтересовался я, от волнения дав петуха. Совсем недавно моего соседа с седьмого этажа Митьку, качка и любителя спортивной одежды, поставили на колени в палисаднике рядом с домом, случайно приняв за бойца конкурирующей бригады. И уже уперли ствол в лоб, да поняли, что обознались. Одним словом, Митька спасся чудом. Я понимал – пойди что не так, нечто подобное вполне может произойти и со мной…
– Ну, я типа.
– Тогда прошу сюда, – указал я на дверь.
– Леньчик, давай пакет из тачки, – буркнул он через плечо, заходя в кабинет. Вместе с ним вошли и трое его дружков.
– Располагайтесь, пожалуйста, – кивнул я на банкетку, сев за стол и положив перед собой бланк заказа. Тот, кто говорил, вдруг уселся на край стола и подался вперед. Теперь главный бандит нависал надо мною, подчеркивая свое превосходство. Через ткань спортивного костюма стали отчетливо выпирать огнестрельные очертания предмета, затаившегося чуть выше ребер. Я инстинктивно немного отклонился назад. Лицо вдруг залил нервный румянец, заставив пылать уши.
– Ты, пацан, слушай и впитывай. Базар у меня к тебе простой. Бабку надо сделать в лучшем виде, чтоб круче Ленина в Мавзолее. Заберем завтра, в три часа. Въехал?
– Да, конечно. Мне для этого надо… – начал я, но договорить не успел.
– Ты, слышь… не грузи, малой. Я чё, не внятно объяснил, а? – положил он тяжелую руку мне на плечо.
– Нет, понятно все. Сделаем, конечно… в лучшем виде.
– Почем работа?
– Ну, это смотря что вы закажете по прейскуранту…
– Я те че, доктор? Похож, что ли, на доктора?
– Но мне надо принять заказ…
– Слышь, я тебя спросил! Че, похож? – повторил он, сипло понизив голос.
– Нет, не похож… на доктора, – промямлил я, нервно сглотнув посреди фразы.
– Вот и ништяк. А не похож потому, что не доктор. И с какого хрена я знаю, что там надо?
– Хорошо, сделаем, – поспешно согласился я, на всякий случай спрятав бланк заказа в карман.
В кабинет вошел Леньчик с пакетом в руках.
– Соображаешь… И почем работа? – поинтересовался браток. И уточнил: – В зеленых.
– Работа… – замялся я, пытаясь суммировать цифры прейскуранта в непослушной перепуганной голове. – В рублях это будет… В долларах триста где-то выйдет, – наконец-то ответил я.
Запустив руку в карман спортивных штанов, он вынул толстую пачку американских денег, ловко лишив ее нескольких купюр.
– Вот, держи. Здесь семь сотен. И чтоб все сделали, как для себя, усек? Без очереди там… и чтоб бабка как живая была.
Я молча кивнул.
– Завтра сюда серьезные люди подтянутся. Меня вот мамка добрым воспитала. Но у нас не все такие… Облажаетесь – рядом с бабой Настей положат, понял? – наклонился он надо мной, жестко хлопнув по плечу.
– Ага, – снова кивнул я, принимая из рук Леньчика пакет.
– Да ты не ссы, пацан… Отработаете как надо – и все дела. Ящик и венки братва завтра привезет.
– Ясно.
– Ну, вот и добро. Глянем, как тебе ясно. Все, братва, поехали, – сказал бригадир, вставая со стола.
– Всего доброго, – произнес я вслед уходящим представителям российской организованной преступности. И облегченно вздохнул.
Посидел еще немного, переводя дух и стараясь успокоиться, взял пакет с вещами и вернулся в служебную часть отделения. По коридору навстречу мне уже спешил Плохотнюк.
– Тёмыч, это Маркиной родня, что ли, была?! – нетерпеливо спросил он с каким-то детским восторгом на лице.
– Ну да, вроде того…
– Конкретные в натуре мужчины! На «шестисотом», все, как положено, – важно протянул Борян. – И чего за заказ?
– Да вот, глянь, – протянул я Плохишу пустой бланк.
– Это… в смысле, чего? – удивленно спросил он, покрутив в руках бумажку.
– Это в смысле заказ, Боря. Сказали, чтоб все было в лучшем виде. Завтра к трем приедут. Мы даже фамилию заказчика не знаем.
– Да, прикол… Тёмыч, а как оформлять-то будем, без фамилии?
– А это пусть Вовка думает, как оформлять, – устало отмахнулся от вопроса. – У нас с тобой другая забота. Клиент изволил хотеть, чтоб бабка Маркина была как живая.
– Так не вопрос, сделаем живую! – заверил меня Плохиш. – Если чего – Бумажкин поможет.
– Сделаем, конечно, по-любому. Сказали, если облажаемся – рядом положат. Так что у нас другого выхода-то и нет, Боря.
– Так прям и сказали? – озабоченно переспросил он.
– Ага, прям так.
– Да сделаем, в первый раз, что ли, – уверенно заявил Плохотнюк, пряча легкий испуг за бравой маской бывалого санитара.
– Слава богу, хоть денег с лихвой сунули, – сказал я, показывая Борьке семь портретов пожилого мужчины в парике.
– Ну, круто! – обрадовался тот. – Отдадим Маркину, бабло поделим – и гульнем. Да, Тёмыч?
– Ты одевать закончил? – спросил я его вместо ответа.
– Да немного осталось.
– Давай-давай… Я пойду на Маркину взгляну еще разок… Чтоб как живая, значит… Ну-ну, – тяжело вздохнул, и мы пошли в холодильник.
– Тёмыч, а кто такие были-то? Что за бригада? – не унимался Боря.
– Да откуда мне знать?! Удостоверения не показывали, – раздраженно буркнул я. – И потом, Боря… Какая к чертям собачьим разница, солнцевские они или таганские?
– Ну, так… Интересно все-таки… – немного обиженно ответил Плохиш.
– Интересно ему, блин… Мне вот вообще по хрену, веришь?
– Да чего, спросить, что ли, нельзя, – надулся Борян и принялся одевать оставшихся постояльцев.
Компанию ему я не составил, предоставив Плохишу возможность исполнить работу соло. Выдвинув наполовину поддон с Маркиной, снял с нее маску, по-новому взглянув на ее лицо, раздавленное грузом глубокой болезненной старости.
– Да-а-а, Анастасия Васильевна… – тихонько протянул я, присматриваясь к предстоящей работе. – Знаете, а внучок-то ваш с дурной компанией связался. Вот так-то…
