– Это если квартира принадлежат гражданке, в чём я очень сомневаюсь. – Прапорщик неторопливо раскладывал на кухонном столе бланки протокола, доставал авторучку. Между прочим, весьма недешёвую. – Ваши документы прошу. И, так сказать, вашего друга. Пусть он выйдет к нам. Вас только двое здесь? Никого больше нет? И не было? На пару такой грохот подняли?
– Да никого не было! – Я вертелась, как на горячей сковороде.
Отсутствие чекистов всё больше меня беспокоило. С другой стороны, совсем не хотелось, чтобы они возникли сейчас. Да где там Печенин, мать его?! В шкаф залез, что ли? Вот так всегда. За всё в ответе женщина. Хоть бы морально поддержал.
– Ладно, несите документы – посмотрим. Вон, люди говорят, что никогда вас тут не видели до сего дня. И сразу – бардак!
Я вздрогнула, буквально спиной почувствовав перепуганный взгляд Печенина. Он стоял в дверях кухни, одетый в тот же халатик. Отвисшая челюсть, банные шлёпанцы – всё, что я успела заметить.
Оба мента обалдели, увидев такое чучело. Правда, паспорт прапорщик взял. Пролистал, бросил на стол.
– Так и знал – нет регистрации в этой квартире. А вы, гражданка, где живёте постоянно? Ведь тоже не здесь?
– Я живу у «Парнаса». Минутку, сейчас принесу паспорт. У меня сумочка в прихожей.
– Мужик что, больной? – удивился старший сержант. Он вышел следом за мной – принять отступные. Я прикидывала, сколько купюр вложить в свой паспорт, и какого достоинства. – Говорить хоть умеет? Ведь в возрасте уже…
– Да, мячом в детстве по голове попало, когда в футбол играл, – отмахнулась я. – Думаете, я ему ничего не говорила? Так с бухого что возьмёшь?
– Ладно уж, – подобрел старший сержант. – Вы чиркните в протоколе, что беседу прослушали, и ладушки. А то, боюсь, всего друга кондрашка хватит. Женат, небось, внуков имеет, а с девчонками крутит…
– Огромное вам спасибо! – Я старалась выглядеть смущённой и благодарной. – Знаю – виновата. Никогда не повторю этого. Да, конечно, все так говорят… Вот мой паспорт, пожалуйста!
Пока я рылась в своей «Шанели» и открывала кошелёк, старший сержант стоял сзади. На кухне было очень тихо – только шелестели листы протокола. И вдруг раздалось три тихих хлопка – будто булавкой проткнули воздушные шарики. В ужасе я рванулась туда и увидела Леонида. Он упал на сияющий ламинат пола, громко ударившись затылком. На его халате мгновенно расцвели новые маки, и кровь хлынула из горла. А в следующий миг поняла, что меня в живых тоже не оставят…
Я мешком свалилась прямо под ноги старшему сержанту, обхватила под колени, резко рванула на себя. Его берцы проехались подошвами по полу. Толстяк перелетел через меня, уронив и паспорт, и деньги. Не дожидаясь, пока он опомнится, я вскочила и рванула в уборную, щёлкнула задвижкой, присела на корточки, нагнув голову. Четвертая пуля вошла в косяк – в нескольких сантиметрах от моей головы.
В пятый раз прапорщик пальнуть не успел – кто-то набросился на него сзади. Я слышала, как по коридору протопали несколько пар ног. За дверью ругались, дрались, хрипели. Мне даже показалось, что я слышу хруст костей.
Помощь подоспела вовремя, иначе менты запросто высадили бы дверь в туалет. Они были классными профи, но не предусмотрели два момента. Я оказалась не беззащитной и не дала пристрелить себя после Печенина, на что был расчёт. И второе, чего уж совсем не могло быть, – на сцене появилась группа спецназа. Она будто бы влетела в окно. Ведь дверь и лестница были под контролем.
Бойцы, бегая по квартире, переговаривались между собой и по рациям. Кажется, искали меня. А я, опустив на унитаз крышку, уселась сверху и сжала виски ладонями. Поняла, что мне реально страшно выйти, увидеть тех ментов-оборотней – пусть их и повязали. Смерть пронеслась мимо, не задев лишь чудом. Но леденящий холод ещё витал в воздухе, еще останавливал сердце и сковывал ноги. Я хотела встать, но никак не могла.
– Марьяна! Марьяна, ты где там?! – Старик был уже здесь. Его высокий сипловатый голос я не спутала бы ни с каким другим. – Вылезай, их увели уже. Не бойся, всё в порядке. Да ты жива или нет?! Ранена, что ли? Выходи быстро, не кривляйся…
Печенин, конечно, погиб. Три пули в грудь, одна из них – в аорту. Потому и кровь фонтаном изо рта. Его всё равно не спасти, и нечего даже дёргаться. А они умно придумали. Два трупа в квартире, заява от жильцов насчёт шума. И никаких вопросов. Старик тогда, на Рублёвке, про что-то такое говорил.
А-а, Евгения Зубарева и её то ли брат, то ли друг были найдёны застреленными. И где гарантия, что было не так, как сейчас с нами? Трудно представить, что баба вышла и изолятора, а этот чувак тут же начал с ней базарить – до стрельбы. Только туда не ворвался спецназ, и в живых никого не осталось.
– Блин, пипец и песец! – Старик ходил по квартире, дёргал дверные руки. И так добрался до сортира. – Ты здесь, что ли? Понос пробрал? Понятно, есть с чего…
– Да нет, я просто так. Сейчас выйду. Всё неожиданно случилось… Леонид жив?..
Я понимала, что задаю невероятно глупый вопрос. Но хотелось забыть, как я ещё совсем недавно желала Печенину смерти. Вдруг стало страшно, и заклацали зубы. Леонида Иосифовича всё равно почикали бы в скором времени. И что, помогла охрана? Меня кругом обшмонали, чуть ли не под конвоем водили. А когда по душу хозяина «оборотни» пожаловали, тут же слились. А вообще-то идеальная диспозиция. Какая-то «мутная» девица, мужик непонятный. Орут, визжат, бегают. А потом оба лежат «холодные». Как говорится, картина маслом.
Всё-таки я справилась с эмоциями, щёлкнула задвижкой. Ерухимович стоял у двери в ванную, расстегнув пальто из дорогой кожи, и держа шляпу за тулью. Линзы его очков сверкнули красным.
– Я думал, что ты голая, раз не открываешь, – усмехнулся он. – А ты, оказывается, даже утром в вечернем туалете…
– Вы считали, что я голая ментам дверь открыла? Гадкая же у меня репутация!
– Репутация – возможно. Но реакция – чудо! Старший сержант Стерхов через мгновение пристрелил бы тебя. Роли у них уже были распределены. И машина под окнами – из соседнего отдела. А район-то всё равно Петроградский. Лихо сюжет закручен – я не ожидал. Пришлось даже взрывное устройство кинуть. Не поражающее, конечно – «хлопушку». И взяли обоих – в позе «жаба на камне». Вон, Закондырин этим занимался. – Старик показал мне здоровенного детину с глубокими складками на затылке. – В нашей стране всегда побеждает зло. Но сегодня, к удивлению, получилось не совсем так. Хотя, кто спорит, и проблем предостаточно.
Бойцы в чёрной форме и в масках заполнили, казалось, всю квартиру. И мне было стыдно стоять перед ними такой – мокрой, взъерошенной, жалкой. Даже непонятно, выполнила я задание или нет. Печенин оказался на объекте, но допросить его не удалось. А ведь Леонид, похоже, узнал этого прапора – потому и впал в ступор. Сразу понял, что пришёл конец, и решил не рыпаться.
– Мёртв, Геннадий Григорьевич! – Из большой комнаты, где стояли сервизы, выглянул высокий жилистый мужчина в синей робе с красным крестом. – Там и шансов никаких не было. Чистая работа.
– Вызывайте транспорт! – распорядился Старик. – Не судьба, значит, нам пообщаться. Всякое бывает, так что не тушуйся, Марьяна. Твоей вины здесь нет никакой. Первую часть задания ты выполнила на пять с плюсом. А вот потом сплоховала. Не нужно было пускать их в дом. По крайней мере, до моего приезда.
Я съёжилась при ярком свете, под высокими потолками. И будто потерялась в огромной квартире, где каждая комната была размером с мою «студию». А кухня-то одиннадцать метров – атас!
– Я не знала, когда вы приедете. А менты колотили в дверь, звонили. Всех на уши поставили. И я спросила «ксивы». Они были настоящие, из этого района. Знать бы, что здесь другой отдел…
– Не всегда, Марьяна, соломка найдётся. – Старик обнял меня за плечи, заглянул в глаза. – Конечно, полицейская форма гипнотизирует. Да ещё с бодуна, спросонья. Очевидно, кому-то сильно хотелось нитки оборвать. Вы там возьмите плед или покрывало, заверните его! – властно сказал добрый дедушка Геннадий Григорьевич. Таким я его никогда не видела. – Пойдём на кухню, девочка, – уже совсем другим тоном позвал он. – Не надо тебе на такое смотреть.
– Я боялась, что вы встретитесь. Хотела разобраться побыстрее. У Леонида охрана была…
– Да, Ольга доложила. Четверо лбов, а шефа проспали! Или сделали вид. Вот уж не знаю! Тут же пост у входа, видеонаблюдение, закрытый двор. Но с жильцами должна разбираться только полиция. А для телохранителей Печенина – случай прикинуться эмбрионами и переждать. Что ж, как говорят учёные, отрицательный результат – тоже результат. Я тебе немного приврал, Марьяна, сказав, что их увезли. В дальней комнате пока сидят, ждут машину. Хочешь с ними попрощаться?
– Не особо. Самое главное, что они остались в плюсе. Да, попались, но дело своё сделали. Меня в живых оставили – и что? Я ведь ничего не знаю.
