– Как это? Конечно, вы мне дали бумажку с лечением, а вымогали с меня взятку в размере двухсот долларов! – твёрдым голосом непреклонно ответила Кудрина.
– Какие доллары? – еще пробовала возмущаться акушерка.
Но её нарочито демонстративно заковали в наручники, подхватили под руки и повели через весь коридор. Женщины шарахнулись к стеночке и заворожено смотрели на конвой.
– Теперь ни один адвокат не поможет! – в абсолютной тишине раздался торжествующий голос Карины Львовны.
Когда преступницу вывели за порог, женщины начали возбуждённо обсуждать происшествие. Да, им теперь хватит разговоров не на одну неделю!
А корреспонденты, пятясь, запечатлели событие для СМИ всероссийского масштаба!
А ка эм эн так ничего и не поняла. Она проболтала по телефону с подругой о каком-то важном деле. Правда, это они уже обсуждали вчера, но теперь, оказалось, появились новые интригующие детали. Ей и невдомёк было, что акушерку увели под конвоем с изъятой стодолларовой купюрой, помеченной словом ВЗЯТКА.
Справедливость восторжествовала, хотя бы, в отдельно взятом кабинете!!!
Зима близилась к концу, подтаивал грязный снег, в воздухе запахло весной и надеждой.
Американцы пришли в бешеный восторг от нового подхода русского врача психиатра, утверждающего, что шизофрения, сама по себе, не есть заболевание, как отдельная нозологическая форма, но является особым состоянием! Школа психиатрии США пророчила великое будущее Любимову, и появление нового направления в мировой науке!
Классически консервативные немцы отметили в работе, присланной для них, верность традициям психиатрии, выражающуюся в положении: обычная психотерапия – крайне вредна в лечении бредовых расстройств психики.
Отечественные учёные, не желая отставать от коллег из-за рубежа, обратили внимание на перспективность биохимических исследований при эндогенных заболеваниях.
Ну, всё хорошо! Просто замечательно!
Только вот, тоннель никак не получался.
Шеф осторожно намекнул на то, что время истекает, а воз и ныне там.
– Можно, конечно, неопределённо долго держать больную без традиционного лечения. Ничего не случится – она под контролем. Но, Рим Николаевич, надо лечить.
– Надо, – согласился Рим.
– Сколько ещё времени упустим?
– Немного.
– А не передать ли вам Липутину другим врачам? – улыбнулся шеф. – Вам ведь, полагаю, работу надо заканчивать. Довести до ума, так сказать. Пока международный резонанс не утих!
– Я не отдам Эвелину, – упрямо сказал Рим. – Ещё неделю?
– Пусть так, Рим Николаевич, но если не будет улучшения…
– Я всё понял, – Рим покинул кабинет профессора.
Неделя – это всё-таки что-то. В любом случае – больше, чем ничего!
У Владимира дела шли полным ходом. Он разобрался в том, чего хочет, осталось сформулировать это понятнее. Для защиты докторской он уже опубликовал нужное количество научных статей, оставалось пропустить вперед Карину Львовну, всего и делов-то!
Виктория Сергеевна всячески способствовала работе обоих учёных, не забывая и о своих делах. Она периодически выезжала из страны, чем-то занималась. На вопросы супруга отвечала уклончиво, мол, дела в фирме, кое-что по журналистике и прочее. Всё равно это ему неинтересно.
Тем более, Рим ежесуточно торчал в палате этой дурочки!
Карина Львовна ненадолго успокоилась, упрятав взяточницу за решётку. К защите докторской всё готово, дело оставалось за графиком заседаний учёного совета.
К дочери её до сих пор не пускали. Карина Львовна неоднократно беседовала с профессором, с лечащим врачом, но безуспешно!
Ей почему-то внушали, что Эвелине от этого станет хуже. А как может стать человеку хуже, от встречи с родной матерью?!
Для Кудриной – Лина уехала в Москву на несколько месяцев, чтобы пройти курс особой специализации.
В институте – взят «академ» по странной бумажке заключения ВТЭК, где вместо диагноза стояли корявые цифры.
Липутина младшая пребывала в постоянных кошмарах: для неё не существовало ни дня, ни ночи, ни зимы, ни лета. Иногда она понимала, что находится где-то вне дома, но где – осознать не могла. Мысли бешеным потоком проносились в голове – Эвелина вновь присутствовала при каких-то исторических событиях. Всем от неё что-то было надо, только, что именно, она не понимала.
Рим, для интереса, заглянул в пятое отделение, справиться насчёт наркомана. Алик давно перенёс ломку.
– Алик?
– Кто-то зовёт меня? – словно двигаясь в кромешной тьме, расставив перед собой руки, Алик пошёл прямо на врача.
Рим мягко остановил его.
– Как дела, Алик?
– В целом, нормально, – Алик попытался сесть и точно так же, как и в день приема, плавно изогнувшись, упал мимо стула.
Рим попытался поработать с Аликом.
… весь мир изогнут, искривлён! Берёшь ложку – она плавится в руках, идёшь по коридору – пол начинает горбиться и скользить под ногами, потолок придавливает сверху.
– Где ты находишься?
Алик назвал психбольницу. Он ориентировался в пространстве и времени, но жаловался на память. В то же время на вопрос: «Сколько будет, дважды два»? – ответил правильно. Алик помнил свой год рождения, домашний адрес, но сколь не старался, а запомнить простейший ассоциативный ряд не сумел. Подчас он забывал – куда направляется и зачем.
Рим отпустил больного.
– Пробовал? – спросил заведующий, тот самый, что просил заняться профессором.
– Да.
– Что скажешь?
– Это, не то.
– А почему ты поставил диагноз при поступлении: Психоз выясненной причины?
– У нас нет шифра компьютерного психоза, отягощенного наркотической дегенерацией личности.
– А я вот, думаю, тут больше компьютера, чем наркомании.
– Разве это существенно?
– Так ты им не станешь заниматься?
– Конечно, нет.
– А почему?
– Он не подходит, в принципе!
– Почему?
– Да потому, что у него своего действующего мозга не осталось, все уже перегорело, в голове – фрагменты компьютерного разума. И только.
– Ясно. Компьютерный психоз?
– Вы меня так спрашиваете, будто это первый случай.
– Но другие ведь выкарабкивались.
– Каждому своё.
Рим вернулся в ординаторскую. Там уже ожидала Вика, разместившись на диване, удобно закинув ногу на ногу.
– Привет!
– Привет! Ты ночуешь здесь?
– Дежурю.
– Рим! – официально обратилась Вика. – Завтра ты свободен?
– Нужно? Ко скольки?
– В два дня.
– Конечно, буду дома, Вика.
– Вот и замечательно! Я пошла!
– Как, уже?
– Римушка, дорогой, я просидела тут полчаса!
– У Виктории полно дел? – улыбнулся Рим.
– Ну конечно! Золотой ты мой! Вот тебе рулет, я побежала!
Рим не успел ничего ответить, даже поблагодарить. Рулеты, в изготовлении Вики, просто восхитительны!
А Вика уже летела по коридору, приближаясь к лестнице. Внезапно, перед самым её носом возникла нервная стервоза из аэропорта! Вот-те новости! Что она тут делает?
То же самое подумала и Карина Львовна, но тут же поняла. Она здесь лежит! Вот почему такая! Липутина шарахнулась в сторону.
– А-а-а! А! – выпучила глаза Вика и высунула язык. – Вот ты и попалась мне!
Вика цыкнула, Липутина присела от страха.
– Ещё раз встречу, – Вика нежно взяла Карину Львовну за ухо, – убью!
Спокойно так сказала и, стремглав, ринулась вниз по лестнице.
– Топ, топ, топ, – мягко прошлёпали больничные тапочки. Карина Львовна едва пришла в себя. С такими вот людьми лежит её дочка? Ужас! Просто кошмар какой-то!
– Тук, тук!
Рим неохотно поднялся и открыл.
– Рим Николаевич! Рим Николаевич! – бегом заскочила внутрь Липутина и закрыла за собой дверь.
– Что вы тут делаете? Кто вас пропустил?
– Я, я зашла вместе со студентами.
– Вы понимаете, Карина Львовна, как это опасно?
– Д-д-да, – продрожала Липутина, – теперь понимаю!
– Раз уж вы попали сюда, спрашивайте. Только у меня мало времени, студенты уже поднялись наверх?
– Я не займу много времени. Мне только хочется узнать, когда меня пустите к дочери?
– Да хоть сейчас! – принял решение Рим. Кто знает, может быть, при матери Эвелина что-нибудь да скажет? Даст хоть маленькую зацепочку!
– Снимите, пожалуйста, серьги!
– Для чего?
– И кольца.
Ларина Львовна поняла и подчинилась.
– Пойдёмте.
Липутина сжалась в комочек и засеменила вслед за доктором.
– Не выказывайте страха, – через плечо проинструктировал Любимов. – Больные этого не любят.
Для него это было обычной рекомендацией, которую он давал студентам в отделении. Но для Карины Львовны? После этих слов ей захотелось развернуться на сто восемьдесят градусов и рвануться куда подальше! Карина Львовна остановилась, но, вспомнив о психопатке, ожидающей её на лестнице, похолодела и последовала за врачом. Каждая клеточка трепетала в ней. Сколько ещё идти?
К счастью, никто не попадался навстречу. От сердца немного отлегло. Они проходили мимо столовой, Рим уже повернул в коридор, а Липутина запуталась в дрожащих собственных ногах.
