Поплыл мимо вокзал, затем депо, подъездные пути, промышленные зоны и ТЭЦ. Вдалеке смотрели в ночь желтые глаза многоэтажек. Провожали взглядами мой уходящий в сторону юга поезд. Я не прощался с ними, совсем скоро мне предстояло вернуться. Я покидал их на время, разрывал круг привычности, зная, что все равно должен буду к нему вернуться.
Поезд слегка покачивало, когда на очередной стрелке он переходил с одной ветки на другую. За окном мелькали синие сигнальные огоньки железной дороги, проносились будки регулировщиков. Город с его высотными домами и дымящимися трубами остался позади; поезд, мерно набирая скорость, шел по спящим предместьям.
Я слушал музыку, откинувшись в кресле. Тело после долгого напряженного дня слегка ломило от усталости, это было, в общем-то, приятное невесомое чувство. Мой сосед уже успел задремать, его голова безвольно откинулась на спинке кресла в сторону окна. По его лицу скакали полосы света от магистральных фонарей, проникавшие в вагон снаружи.
Через полчаса пути по вагону прошла проводница, еще раз проверив билеты. Мой сосед предъявил свой и тут же провалился обратно в сон. Я поставил плеер на паузу и решил сходить в тамбур – перекурить.
В тамбуре кроме меня курили еще два человека. У обоих в руках были бутылки с пивом. Один рассказывал другому какую-то историю. Я прикурил от зажигалки и отвернулся от них к окну.
За мутным поцарапанным стеклом мелькали деревья и телеграфные столбы. Проносились маленькие спящие деревушки. Блестели темной водой ручьи и канавы, разбухшие от паводка. Я внезапно вспомнил, что на улице весна. Время пробуждения. Время освобождения от оков холода и ледяной корки тоски.
Поезд летел вдаль, сминая пространство; летело время, убивая секунды, минуты, часы. Мертвые, они падали в темноту за стеклом и там находили покой. Я мчался дальше…
– …Ладно, я пошел.
– Ну, бывай, – услышал я за спиной, затем хлопнула дверь вагона.
Я обернулся. Один из двух собеседников ушел в вагон, видимо, спать, другой курил теперь в одиночестве, по-прежнему сжимая бутылку пива в руке. Заметив, что я обернулся, он выдохнул дым и сказал:
– Хорошая сегодня ночь, не правда ли?
Я пожал плечами. Ночь действительно была хороша. Особенно, если ты ехал в неизвестность из обыденности.
– В Москву? – задал он следующий вопрос.
– Да. – Коротко ответил я.
– Понятно. И чего вы все там забыли?..
Вопрос этот, как я понял, предназначался не мне конкретно, а был обращен неограниченному кругу неизвестных оппонентов, поэтому я пропустил его мимо ушей. Мало ли кто и зачем ехал?..
– У меня лично там друзья, – ответил я. – Повидаться еду. Сам разве не туда путь держишь?
– Не-а. Сам я путь держу в Тверь, мои друзья все там.
– Ясно. Не нравится Москва?
– А чего в ней может нравиться? Не то Вавилон, не то Содом… Бездушный город.
– А Питер?
– И Питер по-своему тоже. Но в Питере все немного по-другому.
– А, по-моему, везде все одно. Замкнутый круг.
– Это да.
Я затянулся напоследок и выкинул окурок в пепельницу, закрепленную на двери вагона.
– Меня Ильей зовут, – представился мой собеседник и протянул руку.
Я ответил рукопожатием и назвал свое имя.
– Будем знакомы, – произнес Илья, – пива хочешь?
– Не откажусь.
– Тогда я сейчас, – и он исчез в вагоне, предварительно отправив щелчком окурок в пепельницу.
Я снова повернулся к окну, мы проезжали какой-то поселок, в темноте слабо мерцали фонари, освещая контуры домов и сараев. На разбитой дороге блестели лужи, отражая огни проходящего поезда.
Хлопнула дверь за спиной, вернулся мой новый знакомый Илья. Я проводил взглядом исчезающий во тьме поселок, который мы только что проскочили, и повернулся к окну спиной.
– На, держи, – Илья протянул мне бутылку пива.
– Благодарю.
– Не за что. У меня еще много. – Он улыбнулся.
– Основательно собрался…
– Не то слово. Сам не понимаю, зачем столько взял. Словно околдовали меня… Да в натуре околдовали! Я в эти магазины когда захожу, всегда кучу всего ненужного покупаю. Лучше б их вообще не было, этих магазинов, а то после них – по карманам ветер.
– Ага.
– Ты кем работаешь?
– Менеджером по продажам. Так что понимаю, о чем ты, – я открыл подаренную бутылку пива зажигалкой.
– Понятно. Да, уж кому я тут буду про эту кухню рассказывать…
– Еще бы.
Илья достал сигарету.
– А я музыкант. – Он повертел сигарету в руках, не торопясь прикуривать.
– Нормально. На чем играешь?
– На всем. Духовые, ударные, гитара…
– Неплохо!.. – Я закурил. Крепко затянулся и выпустил густое облако дыма.
– Давай сыграю.
– На чем?
– Сейчас увидишь.
Илья убрал сигарету за ухо, порылся в карманах своей куртки и извлек на свет губную гармонику в деревянном футляре. Открыл футляр. Гармоника была длинная с двумя рядами духовых отверстий. Ее полированные поверхности приятно блестели в свете тамбурного светильника.
– Вдарим по блюзу? – спросил меня Илья и, не дожидаясь ответа, заиграл.
Тамбур заполнила тягучая мелодия далекой незнакомой страны, оживляя в сознании картины тростниковых зарослей по берегам большой реки, несущей свои воды с севера на юг. Это была музыка негров с плантаций и одиноких странников, путешествующих по стране в вагонах товарных поездов. И вместе с тем это была музыка родной мерзлоты, ссутулившихся в темноте деревень, прячущихся в перелесках погостов, музыка ветра и талой воды. Я курил и слушал эту фантасмагорическую мелодию, дышавшую иной жизнью, ловил ноздрями запах угля, которым пропах вагон и который неизменно ассоциировался с железной дорогой. Я был другим, человеком за пределами круга, по которому привык бегать изо дня в день, словно белка в колесе, и эта мелодия тоже была другой, из-за пределов круга, незнакомой и волнующей.
Илья играл, и время переставало существовать. Пространство сминалось и казалось чересчур миниатюрным, хилым и беспомощным под напором звука, льющегося из губной гармоники. Губная гармоника была медиатором, проводником в мир иных чувств и восприятия, она открывала такие бесконечные дали, которые невозможно было даже представить.
Когда Илья закончил играть, воздух вагона еще пульсировал отзвуками мелодии, резонировал томными нотами других миров. Этот блюз был прекрасен.
– Как тебе? – спросил он меня, убирая гармонику в карман и доставая сигарету из-за уха.
– Я потрясен.
– Серьезно?
– Абсолютно. Это было великолепно.
– Как скажешь. Это один из моих любимых блюзов.
– Давай, за тебя тогда, – я протянул свою бутылку к его, чтобы чокнуться.
– За блюз.
– И за блюз, – мы стукнулись бутылками, потом отхлебнули по глотку.
Илья закурил. Я только-только затушил сигарету, поэтому не стал составлять ему компанию. Глянул на часы: время давно перевалило за полночь, близился час ночи.
– Сам учился играть? – спросил я Илью.
– И сам и с репетиторами. – Илья затянулся. – Я ж консерваторию закончил. У меня оба родителя – музыканты, так что это семейное. Отец на виолончели играет, а мама на флейте.
– Тогда понятно.
– Ага. К блюзу отец приучил, с детства мне пластинки ставил, он в советское время их нелегально у фарцовщиков покупал.
– С младых ногтей, в общем, в блюзе…
– С них, именно.
Мы помолчали. Илья курил, я пил пиво. Несмотря на то, что за окном уже давно была ночь, спать не хотелось. Хотелось вот так просто стоять в тамбуре, пить пиво, курить сигареты и общаться.
На улице просвистел мимо встречный поезд, мы обернулись к окну. За стеклом мелькнули смазанные контуры спальных вагонов с приглушенным светом.
– Кто-то Питер покинул, а кто-то туда только едет, – задумчиво произнес Илья.
– Да.
– У тебя пиво не кончилось еще? – Илья посмотрел на мою бутылку.
– Почти.
– Вот и у меня. Пойду еще принесу из своего запаса.
– Смотри сам, как знаешь.
– Я-то знаю.
Он вновь исчез в вагоне, а я пошел в туалет. В этот поздний час туалет был свободен, желающих его посетить не наблюдалось. Я справил нужду и промокнул лицо водой из-под крана. Вытер руки носовым платком.
Вернулся в тамбур, Илья стоял у окна и курил. На полу рядом с ним стояло шесть бутылок пива. Видимо, те самые запасы, о которых говорил мой новый знакомый.
– Не много ли на двоих будет? – спросил я его.
– В самый раз. Ты спать собираешься?
– Пока нет.
– Ну, тем более.
Мы открыли еще по бутылке. Стукнулись зелеными стеклянными боками. Сделали по паре глотков, помолчали, смакуя пиво во рту. Илья докурил сигарету и потушил окурок в пепельнице.
– К Вишере подъезжаем, – сказал он после небольшой паузы.
– Часто ездишь?
– Да почти каждые выходные, то туда, то сюда. Сегодня вот в Тверь, потом в Смоленск собираюсь рвануть.
