И что можно сказать? Лишь одно: синдром «снятых лаптей» оказывает на многих их колхозных обладателей навязчивое, параноидальное воздействие.
После дальней дороги, тем не менее, нас заставили сидеть на кухне с «гостеприимной» хозяйкой и перебирать, борясь с дикой усталостью, привезенную спелую клубнику, выращенную трудолюбивыми работниками мэрских плантаций. Гордая мэрша иногда «баловала» себя подобной деятельностью. Времена, когда молодая жена комсомольца штопала носки организатора самодеятельности, давно прошли, поэтому иголка постоянно выпадала из потерявших навык ручек «первой леди», нитки для вязания все время запутывались в дурацких спицах, взятая порой ради интереса сковородка отправлялась в мусорное ведро вместе с яичницей, неловко доведенной «поварихой» до угольного состояния, а посещение домашней библиотеки, как правило, оборачивалось крепким дневным сном и жуткой бессонницей ночью.
Заняться хозяйке было совершенно нечем, потому что дети давно выросли, а для домашних дел имелся опытнейший вышколенный персонал. В разговорах за тазами вкуснейшей клубники прошел час. Пара попыток подорвать благосостояние мэрской семьи путем поедания в процессе работы нескольких штук спелых ягод закончились для меня неудачно. После звериного взгляда, обращенного в мою сторону, я, едва не подавившись, тут же прекратила расшатывать крепкое хозяйство партийца. Тут в кухню влетел сам хозяин и, бросившись ко мне, начал изо всех сил трясти, как «грушу». Я подумала, что он сошел с ума.
– Это ты… ты… ты выключила видео? Кто тебе разрешил, я тебя спрашиваю?! – задыхаясь от ярости и брызгая в разные стороны слюной, вопил «добропорядочный» мэр.
Тетя Луиза покачала головой и сказала:
– Миша, это я выключила, ну, что ты в самом деле…
– Ты? Ну, ладно, – и он преспокойно ушел, даже не извинившись.
Ничего себе мэр, защитник интересов трудящихся! Чуть не убил лишь за то, что кто-то без его ведома выключил его драгоценную технику! Как неприятно! Тем более, я была не сопливой девчонкой, а женщиной, уже побывавшей замужем и имеющей собственного ребенка, кроме того, приглашенной в этот дом гостьей.
За столом во время обеда дядя Миша расслабился, и после бутылки водки глазки его масляно заблестели. Он схватился за баян и устроил нам танцы. Потом я зашла в ванную комнату, чтобы немного освежиться, и буквально через минуту вслед за мной ввалился этот старый сатир. Пьяно ухмыляясь, он попытался меня облапать и прилепиться своим вонючим поцелуем, похотливо оглядывая с ног до головы, не в силах сглотнуть слюну сладострастия. Но такого шанса я ему не дала, и тогда, сунув мне в ладонь визитку и хватая за руки, он горячо зашептал:
– Будешь в нашем городе, сразу звони! Все для тебя сделаю, если станешь моей!
В тот момент мне было жаль лишь одного человека – его жену, которая, как дура, сидела в гостиной в тесной компании со своим роскошным, ветвистым украшением на голове, неоднократно подаренным ей сексуально распущенным супругом. На ее месте я бы один раз взяла в руки скалку или сковородку, желательно чугунную, и показала бы «небо в алмазах», чтобы всю последующую жизнь мэрская зарплата уходила бы на лечение самца-бабника. Но нет, теплое местечко оттого и называют теплым, что расстаться с ним или покинуть его не хочется ни при каких обстоятельствах, даже когда на тебя плюют и вытирают о тебя ноги. Немногие женщины способны на то, чтобы, гордо покончив с таким постыдным, но благополучным существованием, идти далее самой, спотыкаясь об ухабы жизни и падая, но поднимаясь вновь. Не у всех есть сила духа.
Прошел лишь день, а у меня уже возникло огромное желание поскорей покинуть этот «доброжелательный и хлебосольный» дом. Ужин в этой семье не предполагался, возможно, только конкретно для нас. Скорее всего, сами они втихаря поужинали, не знаю. Ночью мне вдруг страшно захотелось есть, и я пошла на кухню к холодильнику, надеясь обнаружить там хотя бы завалящий бутерброд, но случилось непредвиденное… Едва дернула ручку агрегата, как на всю квартиру, нет, наверное, на всю улицу раздался оглушительный вой сирены. От ужаса я даже не успела убежать с места «преступления» и, услышав быстрые шаги и злобные голоса, моментально юркнула в свободное между стенкой и холодильником пространство, благо на тот момент имела весьма изящное телосложение. Взволнованные голоса принадлежали семье мэра.
– Вот паразиты! – гневно гремел голос дяди Миши. – Уже по холодильникам шарить стали, того и гляди, чего-нибудь сопрут! Голытьба проклятая!
– Никогда не думала, что они такие сволочи! – стала оправдываться жена. – Когда гостила у них, ничего не заметила, вроде люди, как люди, правда, нищие, что возьмешь-то с летчика и медсестры?! Все мои вещи на месте остались, ничего не пропало…
– Вроде у дяди Володи! Всё! – припечатал влиятельный супруг. – Давай, скажи им завтра, чтобы уматывали, придумай что-нибудь! Хватит, пожили день по-королевски, пора и честь знать!
– Неудобно, – нерешительно протянула тетя Луиза, – я же у них месяц жила… целый…
– Сравнила тоже, палец с жопой, – разозлился дядя Миша, – кто ты, а кто они! Обязаны были тебя принять и еще спасибо сказать за то, что согласилась в их клоповнике пожить!
– Честно говоря, – мамина приятельница продолжала делиться с муженьком впечатлениями, – они мне и самой до смерти надоели, а эта их разведенная Ольга – проститутка, прямо глаз от тебя оторвать не может, тварь! С голой жопой, а все туда же, к женатому мэру лезет! Завтра же утром избавлюсь от них, пусть валят, куда хотят. Не людишки, а одно недоразумение!
– Вот, вот, – напоследок дал распоряжение хозяин, – и закрой холодильник и комнаты на замок, а то, не дай бог, чего-нибудь слямзят!
На этом супруги завершили свои ночные прения. Содержанием ночного разговора я поделилась с мамой, посетовав на то, что зря она помогла тогда подруге, на что моя добрая мама ответила, как всегда, мудро:
– Никогда не жалей о том, что ты сделала хорошего. Пусть люди об этом вспоминают. Придут еще времена, когда они поймут, что были не правы!
С утра пораньше, никого не предупреждая, мы взяли свои чемоданы и уехали домой, предварительно оставив записку с благодарностью за «радушный» прием. Почему вдруг я вспомнила эту не слишком красивую историю? Из-за холодильника: вот с таким завывающим агрегатом точно похудеешь, потому что открыть его без ущерба для себя будет просто невозможно, а значит, и похудение – вещь абсолютно реальная!
На следующий день Левка связался с нашим партнером Никитой из Танзании. Повторить печальную судьбу капитана Кука, сожранного аборигенами, тот пока еще не успел. Вот уж с «приветом» мужик так с «приветом»! Сам художник, в Великобритании оказался благодаря Леве. Мой муж нашел там ему жену англичанку. Никита, а губа у парня была не дура, сразу же женился на страшненькой, невнятной англичанке, правда, без любви, родил дочку и благополучно, без сожалений, расстался, обеспечив себя на всю жизнь новым перспективным гражданством.
Занимался всякими делами. Последним занятием была галерея, которую он открыл с одной своей подружкой. Однако содержание художественной галереи, особенно в Лондоне, занятие крайне недешевое, специфическое и хлопотное, поэтому, побарахтавшись в мире прекрасного и едва не утонув от непомерного груза расходов, Никита быстренько свалил в Танзанию, где оккупировал с партнерами рудники по добыче драгоценных камней и начал свое ювелирное производство. Драгоценные изделия напоминали грубые туземные поделки, но все это было очень востребовано на Западе, где все туземное: пирсинг, татуировки, внедрение в части тела, головы и лица каких-то непонятных инородных предметов – стало неотъемлемой частью западной «культуры». То есть Запад полностью отуземился, и теперь эта дикая мода дошла уже и до России.
У Никиты, как и у большинства людей на этой планете, был один единственный бог – деньги, которому он поклонялся, принося в жертву честь, совесть, человеколюбие и доброе имя.
Никогда наш новоиспеченный «туземец» ничего не делал просто так, а только за приличные тугрики! С другой стороны, это и неплохо, потому что за деньги, предлагаемые за ту или иную услугу, мог горы свернуть, что было нам только на руку. Он согласился принять нас и сделать всё, чтобы перебросить в соседнее с Ганой государство Того. Как объяснил Левке Никита, самолеты летали только с пересадкой в Нигерии, правда, можно было зафрахтовать частный самолет, но это стоило, разумеется, очень и очень приличных денег. Об этом следовало подумать, но, конечно, не нам, а спонсорам, чьими деньгами и финансировалась эта непростая операция. Кит сказал, что готов принять Левку и Володьку и купить для меня билет на самолет, но за наш счет. Я же, в свою очередь, дозвонилась до Ричарда, который очень обрадовался моему звонку. Пришлось предупредить его о нашем скором появлении в Аккре, и он заверил меня, что будет ждать нашего приезда. Информации о местонахождении его семьи еще не было.
