– Живу недалеко, вроде, – сказал мне Паша, – а бываю тут редко. Времени нет. А место хорошее.
– Спокойное место.
– Своего рода оазис посреди мегаполиса…
Мимо проехала пара велосипедистов в экипировке: парень и девушка. Следом пролетел дядька пенсионного возраста на роликах.
– Лихо он рассекает, – сказал я Паше.
– Ага.
Мы спустились по тропинке под гору и оказались на пересечении сразу трех дорожек, уходивших в разные стороны. Неподалеку от перекрестка стоял огромный зеленый контейнер, заваленный мусором, который, видимо, забыли вывезти после весеннего субботника. Мы остановились.
– Прямо как витязи на распутье…
– А контейнер вроде того камня с предостережениями? – улыбнулся Паша.
– Да. Налево пойдешь – добра вовек не найдешь, направо пойдешь – головы не снесешь, а прямо пойдешь – совсем пропадешь…
– Ну, ты краски не сгущай, я дорогу знаю. Нам, кстати, прямо.
– Я и не сгущаю. Я о действительности рассуждаю, она, в общем-то, безальтернативна.
– В смысле все пропадем рано или поздно?
– Да.
– Ничего не поделаешь: это одно из основных свойств жизни – заканчиваться смертью. Это я тебе как будущий биолог говорю.
– Главное, чтобы смерть не наступила еще при жизни… Такое тоже бывает. Это я тебя как несостоявшийся философ дополняю.
– Спорить не буду, это верно.
Паша замолчал. Мне добавить было тоже нечего. Я достал сигарету и закурил. Паша, последовав моему примеру, закурил тоже.
– Ну, так прямо?
– Да.
Мы продолжили свой путь. После перекрестка дорога начала подниматься в гору, идти стало несколько сложнее. Деревья тут росли гуще, на земле под ними лежала прелая листва, пробивались клочья сухой травы. Кое-где на солнечных местах зеленела свежая поросль, торчали желтые головки мать-и-мачехи.
Я сделал глоток пива, глянул на бутылку: внутри осталось еще на два-три глотка. Ну и ладно, настроение и без пива было хорошее. Докурил и бросил окурок в одну из урн, которые стояли вдоль дорожки через каждые пятьдесят метров. Вдохнул полной грудью пахнущий сыростью и лесной гнилью воздух. Хорошо!
В следующую урну отправилась пустая бутылка из-под пива. Я подумал о Жене: интересно, она сейчас действительно помогает своей знакомой? Или же нет? Может, ей позвонила вовсе не знакомая, а молодой человек? Зачем тогда были нужны эти отговорки?.. Впрочем, не важно – в любом случае что сделано – то сделано.
– Тебе не кажется, что рано или поздно мы все погибнем? – спросил я Пашу.
– Ты имеешь в виду окружающий нас мир?
– Да. И нас тоже.
– Кажется. Но я стараюсь об этом не думать.
– Почему?
– Потому что этого не отвратишь и не изменишь, таков порядок вещей.
Дорожка вывела нас на смотровую площадку на Воробьевых горах. Мы прошли еще метров двести мимо палаток с сувенирами и встали у бетонной ограды. Вниз обрывался крутой склон, приблизительно в полукилометре торчал из-за крон деревьев лыжный трамплин, еще дальше впереди за рекой виднелся купол спортивной арены Лужники.
Паша достал сигарету, я тоже потянулся к своей пачке. Прикурил от любезно предложенной Пашей зажигалки. Втянул дым в легкие.
– Вот она Москва, – сказал Паша, – как на ладони. Город мечты, город надежды и город ее гибели. Столица мертвого царства.
– Ты тоже считаешь, что мы живем в мертвой стране?
– А как же…
В этот момент у меня зазвонил мобильный. Я прервал наш диалог и достал его из кармана. Звонил Серега – еще один человек, с которым мне предстояло сегодня встретиться. Я ответил на звонок.
– Привет, – сказал Серега, – ты когда там освободишься?
– Я уже свободен.
– Да? А почему мы еще не встретились тогда?
– Это досадное недоразумение. Но, я думаю, его легко исправить.
– Ага. Ты один?
– Нет, я с Пашей. Мы на Воробьевых горах – пиво пьем.
– Пиво пьете? Это вообще замечательно! Только придется вам прекратить это занятие и приехать ко мне в гости. И желательно начать это делать сразу после моего звонка.
– А то что?
– А то обижусь.
– Понятно. Куда ехать?
– На «Электрозаводскую».
– Это где?
– Долго объяснять, Паша наверняка знает, он же в Москве живет.
– Хорошо. Тогда мы выдвигаемся.
– Жду.
Я отключился, убрал телефон в карман. Сказал Паше, что Серега ждет нас на «Электрозаводской». Паша ответил, что знает, где это. Я предложил тогда не терять времени и ехать туда, Паша в свою очередь не стал возражать. Мы двинулись в сторону ближайшей станции метро.
Прошли мимо высотки МГУ. Здание величественно упиралось в небо своим шпилем. Издали и вблизи оно напоминало древнее культовое сооружение, аккумулировавшее в себе мощный поток потусторонней силы; впрочем, в какой-то степени оно им и являлось – храм науки все-таки. В советское время умели возводить такие здания, пронизанные духом силы и ума, я невольно восхитился работой архитектора. В наше время подобные объекты архитектуры не возводят, в эпоху потребления строят максимально быстро и максимально безлико: все должно быть утилитарно и серо, как торчащие вдали небоскребы Москва-сити.
Мы дошли до станции «Университет» и спустились в подземку. Сели в первый подошедший поезд и поехали темными тоннелями сквозь темное и черствое подземное сердце столицы.
На «Парке Культуры» мы пересели на кольцевую ветку. Я вспомнил, как после армии мы где-то тут с Пашей расстались: он поехал домой в Брянск, я к себе – в Питер.
– Помнишь? – спросил я Пашу.
– Что?
– Тут распрощались после армии…
– А! Вот ты о чем… Ну, да – помню!
– Быстро время летит.
– Не то слово!
Людей в метро в этот субботний день было много, Паша пояснил, что даже в выходные пассажиропоток почти не спадает, все куда-то едут, куда-то спешат. Разница с тем же Питером была ощутимая.
– Тут вообще очень много народу, – сказал мне Паша. – Больше, наверное, чем надо.
Перенаселенность – одна из основных проблем больших городов. Как ни странно, в России, несмотря на занимаемые ей огромные территории, вся жизнь сосредоточена на небольшом клочке земли, и поэтому проблема перенаселенности тут стоит еще острее. От Владивостока и Ставрополя тянутся люди к двум столицам, заполняя их собой, как древний Вавилон. Провинция со своим отсутствием перспектив становится безлюдной и мрачной; по негласному правилу считается, что там живут неудачники и чудаки; все нормальные люди едут покорять столицы.
Неудивительно, что в последних идет не просто толкание локтями, а самая настоящая битва за место под солнцем. Со стороны эта битва выглядит нелепой и смешной, особенно если учесть, сколько пространства вокруг остается пустующим, однако смех этот сквозь слезы. Такова природа русской реальности, парадоксальной и болезненной…
Я поделился своими размышлениями с Пашей.
– Ты прав, – ответил он, – все так. Только есть одно «но»…
– Какое?
– Мы сами играем по этим правилам. Мы ведь тоже из «понаехавших».
– С этим я и не спорю. Я размышляю о том, есть ли… была ли у нас альтернатива.
– Ну и? Была?
– Не было, в том то и дело.
– Вот поэтому и задыхаемся тут друг от друга.
– Поэтому и топчем друг друга, охотимся друг на друга. От безысходности, от отсутствия альтернативы.
– Это печально.
– Не говори.
На «Курской» мы сделали еще одну пересадку – последнюю. Проехали одну станцию – «Бауманскую» – и вышли на «Электрозаводской».
Пока поднимались на эскалаторе, Паша поведал мне душещипательную историю о том, как во время одного из недавних спонтанных алкогольных возлияний перепутал дверь с окном в коридоре общежития и вынес в нем стекло. Я спросил его о мотивации данного поступка. Паша пояснил достаточно своеобразно:
– А почему бы там, собственно, не быть двери вместо окна?
– Да уж… Впрочем, все относительно. И дверь может оказаться окном.
– Вот именно.
– Хоть это и порядочный тупизм, – улыбнулся я.
– Тупизм существует, и я бьюсь над доказательством этого факта.
– Ага. Весьма интересно…
– Еще бы!
– Меня окружают настолько интересные люди, что иной раз мне кажется, что я сам – достаточно унылая и скучная личность.
– Брось ты. Нормальная ты личность.
Мы вышли из метро. Серега Панк ждал нас метрах в пятидесяти от выхода из вестибюля станции. Едва завидев нас, он замахал руками так, что не заметить его не представлялось возможным. Мы направились к нему. Серега, в свою очередь, устремился к нам.
Затем последовало длительное приветствие с целой серией дружеских объятий и рукопожатий. Наконец он выдохнул:
– Здорово, парни! Рад вас видеть!
Я ответил за нас обоих:
– Мы тоже рады. Как ты?
– Лучше всех!
– Вот и отлично!
– А вы?
– И мы ничего!
– Будет еще лучше!
– Будет!
