– Она сама нам сказала, правда добавила, что всё тебе напишет, а ты принёс только кусок, какой-то огрызок!
– Она, наверное, на другом языке написала? – смело предположила Алина.
Все трое заинтересованно просмотрели внимательнее весь кусок листа – вроде одно и то же. Вовсе не надо быть полиглотом, чтобы догадаться! Количество слов почти одинаково, и имена пишутся почти так же.
– А как вы объясните вот это? – Рим указал на следы высохших слёз.
– Я думаю так, – рассудила Алина, – Вика была чем-то взволнована, может, предстоящей долгой разлукой, поэтому плакала и писала автоматически. То есть, выполняла свой замысел в расстроенных чувствах. Затем она успокоилась и приехала к нам. Мы обычно провели время, лишь когда Вика уходила, уже в дверях, она сказала, как разыграть тебя – очень уж просила!
– В последний момент, говорите?
– Да, именно так.
– Вы что, не знаете её артистических способностей?
– При чём тут это? Она вовсе не притворялась! Я подумала, что вы рассорились вдребезги! Вика полетела куда-то за кордон, причём срочно! Тебе оставила записку, мы понятия не имели – какую!
– Да если бы я знал, что она так зло пошутит, сразу бы тебе сказал! – Владимир вновь, в который уже раз, разозлился сам на себя, ну на кой, он опять полез в женские интриги? Да когда же, наконец, он поумнеет! – Извини, Рим, я очень виноват.
– У вас не так правдоподобно получается, как у Вики!
– Слушай, Рим, давай поедем к тебе прямо сейчас!
– Зачем? Что это даст?
– Я отыщу тебе массу доказательств, что она не покончила с собой, и в мыслях у неё такого быть не могло!
– Это потому, что она – нормальная?
– Хорошо, хватит цепляться за слова! Поехали!
Владимир всё-таки настоял на своём, через несколько минут друзья пересекли порог квартиры Любимова.
– Ну и что, что вещи разбросаны как попало? Она же в спешке собиралась в командировку! Вот так и вышло.
– Всё-то у тебя просто!
– Элементарно! – Владимир подошел к машинке. – Видишь, даже машинку от сети не отключила, так она спешила!
– И что?
– А ничего! Вот, кстати, доказательство! – Владимир вывел из каретки обрывок бумаги и зачитал вслух: – «Римушка, дорогой! За меня не волнуйся! Я уезжаю срочно, минимум, на три недели, о твоем предложении много думала, полностью согласна, подробности – по приезду! Целую, Вика»!
– Интересно, а ты это не сам придумал?
– Да ты что, Рим? На вот, сам читай!
Рим прочёл и удостоверился – это писала Вика. Но почему на этом клочке еще больше выпуклых следов от капель слез? Этот вопрос он не стал задавать вслух. Незачем.
– Ну вот, успокоился?
– Да, спасибо!
– Извини меня ещё раз! Как я поддался на их уловку? Вот и подшутили! Видать, всю жизнь буду придурком!
– Ты особо не убивайся! Ничего страшного! Мне, видать, нужна была подобная встряска! Вика знала об этом, вот и учудила.
Инцидент исчерпался. Рим, на, всякий случай, спрятал записку Вики подальше, сохранив оба обрывка.
Выступление Президента всколыхнуло всю паранаучную шатию-братию! Сколько полетит голов? Сколько изобретателей суперзадвижек, модификаций велосипеда, подтасовки исторических событий, а также исследователей «жизнедеятельности крыс в условиях Заполярья и его значения для здоровья человечества», – расстанутся с учёной степенью? Сколько липовых профессоров потеряет дутый авторитет?
Впору задуматься. Карине Львовне позвонили из Москвы, там началась проверка научной значимости всех, без исключения, работ учёных. Полянский, мило так, предупредил Липутину о надвигающейся опасности.
Карина Львовна понимала, что и её давняя кандидатская не открывает ничего нового. Принципиально нового. А это может ей дорого обойтись.
Евгений Львович обещал организовать работам Липутиной мировое значение, но для этого требовалось присутствие в Москве самой Карины Львовны! Липутина отказалась, на этот раз наотрез. У неё единственная дочь! Неужели непонятно?
– Всё понимаю, Карина Львовна! Хорошо, мы пока попробуем что-нибудь сделать без вас. Но потом вы всё равно нам понадобитесь!
– Согласна, Евгений Львович! Дайте мне хоть неделю!
– Без слов! Позвоню дней через десять. Всего доброго!
Карина Львовна, едва опустив трубку, тотчас помчалась в психушку. Если её и сейчас не допустят к дочери, то она подаст в суд! Идея казалась абсурдной, но выхода-то у Липутиной не было!
Профессора не оказалось на месте. Где только носит этого улыбающегося гипнотизёра?
Карина Львовна вошла к главному врачу. Переступив порог, она вспомнила, что опять не прочла его имя-отчество, но отступать уже некуда!
Главный что-то писал. При появлении посетительницы он неохотно поднял голову, оторвавшись от бумаг.
– Карина Львовна!
– Да.
– Хотите попасть к дочери?
– Да, – похоже, на этот раз собеседники поменялись ролями.
– Пожалуйста, ступайте в отделение, прошу вас!
– А бумага?
– Бумага?
– Ну это, разрешение ваше, или как оно называется?
– Не требуется, – сухо ответил главврач и вновь уткнулся в записи.
– До свидания!
– Всегда к вашим услугам, – скороговоркой сказал Главный.
Из-за простоты решения вопроса Карина Львовна начала подозревать: что-то тут не то! Не может же быть, всё так просто! Ещё несколько дней назад ей было категорически нельзя видеть дочь, а теперь – пожалуйста! А если и её запрут? Надоела, поди, своими посещениями? От страха у Карины Львовны подкосились ноги.
Что делать? Идти или не идти? Быть или не быть? Она решительно шагнула в сторону отделения. Перед дверьми Липутина показала санитарке пальцем вверх, как положено. Через три минуты спустился Рим Николаевич.
– Вы хотите увидеть дочь?
Сегодня что, поголовно все читают её мысли? Или, действительно, решили положить рядышком со спокойной девушкой Мариной?
– Я внутрь не пойду! – заявила Карина Львовна.
– А вам совсем не нужно заходить в отделение. У нас есть отдельная комната для свиданий. Там и поговорите!
– Комната для свиданий? Как в тюрьме!
– Грубоватое и неудачное сравнение, Карина Львовна!
– Простите, сама не знаю, что говорю!
Долго идти не пришлось, комната для свиданий располагалась в двух шагах от раздевалки. Карина Львовна робко открыла дверь и вошла. Она приготовилась к длительному ожиданию, но опять ошиблась. У самого порога комнатки стояла её дочь. Карина Львовна замерла.
– Здравствуй, мама! – Эвелина бросилась к ней на шею. Слёзы бурным потоком хлынули из глаз Карины Львовны, ведь не чаяла больше услышать это слово!
– Зачем ты плачешь, мама? Пришла, что ли меня расстроить?
– Нет, нет, что ты, Линочка! Просто я чувствую себя виноватой. Мы часто ругались в последнее время.
– В последнее время? Это когда?
– Неважно, неважно!
– Ты видишь, в чём я одета? Как в казарме, не правда ли?
– В казарме не дают халатов.
– О! Мама, да ты, оказывается, большой специалист по казармам!
– Что ты, Линочка! Просто к слову пришлось, вот и всё, – Карина Львовна во все глаза смотрела на дочку, пытаясь отыскать хоть краешек признака безумия, но безуспешно! Перед ней сидела абсолютно нормальная дочь, только вот, немного неподконтрольная. Зато не грубая, не озлобленная, или Лина ничего не помнит? Так-то было бы лучше. Для всех!
– А видишь, мама, какая у меня коса? – Эвелина перекинула толстую косу через плечо, совсем как Марина. – Как у Маньки из русской сказки!
Карина Львовна с отвращением поморщилась.
– Это что, обязательно?
– Я не знаю. Многие ходят с косами. Мне Рим Николаевич обещал объяснить почему!
– Как тебе тут?
– Что сказать по этому поводу? Психушка, она и есть психушка!
– А больные?
– Ты что мама! Так глаза-то расширила! Больные как больные! Просто психические!
– Не обижают?
– Да что я, девочка маленькая, чтобы, меня обижать?
– А ты не в отдельной палате живёшь?
– Живу? Живу! Ха-ха-ха! Мама, ты как выразишься, так хоть стой, хоть падай!
– Это тут тебя научили таким оборотам?
– Доцент Липутина Карина Львовна, не злитесь. Я живу в палате номер шесть, слышала о такой?
– Слышала, – убитым голосом согласилась мать, похоже, Эвелина совсем не осознаёт, где находится!
– А почему ко мне ни разу не пришла Алина? Владимир? Бабушка? Люська, наконец! Где они все? Если у человека беда, то плевать на него что ли?
– Почему же, плевать? Они не знают, что ты тут находишься. Все считают, что ты в Москве!
– Хороша Москва! Мама, ты мне оказала медвежью услугу! Я тут помираю от тоски, хорошо хоть Рим Николаевич, спасибо, не бросает меня! Да ещё Марина молодец! Хочешь, познакомлю?
– Мы знакомы.
– Да нет, не с Римом Николаевичем, а с Мариной, есть тут такая прикольщица!
Карина Львовна, опять поморщилась. Ужас!
– А есть здесь женщина такая: молодая, лет примерно двадцать шесть, плюс-минус два, волосы такие тёмные короткие, под подростка?
