Думаю, что Алешка после всех неудач в личной жизни стал другим и, наверное, научился ценить те отношения, которые по-настоящему ему дороги!
Раздался звонок телефона. Это могла быть только Элечка. Я специально взяла новую симку, чтобы господин Ефимов меня не беспокоил, и сообщила об этом лишь ей.
– Мамочка, привет! Ты уже приехала? Всё в порядке? – раздался родной голос дочери. – Тебя Ефим Григорьевич разыскивает. Спрашивал, ты уже здесь или еще нет. Волнуется. Как я поняла, у вас что-то случилось? – настороженно спросила она.
– Да, кое-что, – коротко, не вдаваясь в подробности, ответила я, – это, Элечка, не телефонный разговор, когда увидимся, поговорим. Ему мой новый номер не давай и сообщи, что я уже на месте.
Дочери своей я доверяла, потому что она такой же «кремень», как и я. Любой информацией, которой владела, не делилась ни с кем и никогда. Элька знала о моих «приключениях», и это были только наши секреты, недоступные для чужих ушей. Я всегда могла обратиться к ней, и вместе мы находили выход из любой ситуации. На нее можно было положиться. Кроме того, в тридцать лет у нее открылся уникальный дар ясновидения, которым она еще толком пользоваться не умела. Об этом меня предупреждала еще много лет назад одна очень известная московская предсказательница, что, в общем, неудивительно – гены! Что ни говори, а прабабушка у нее была чистокровной цыганкой, которую дед-белорус просто выкрал из табора. Мой первый муж, Элькин отец, тоже виртуозно владел картами, и все его предсказания сбывались с абсолютной точностью.
На следующий день мы запланировали с ней поездку в международный летний лагерь, в котором отдыхали мои дети: Лиза – в качестве воспитательницы, а Оля, Гриша и мои внуки Эмилия и Рафик – в качестве воспитанников. Мои дети, несмотря на их совсем еще юный возраст, блестяще говорили на двух иностранных языках, поскольку получали уроки с раннего детства. Русским – «великим и могучим» – владели тоже в совершенстве, поэтому проблем с пребыванием и обучением за рубежом у них не возникало. Двумя-тремя языками они не ограничивались, попутно выбрав для себя те, которые им больше всего нравятся.
Я собрала гостинцы, как когда-то очень давно. Тогда, проживая еще в России, вот так же ездила в лагерь к маленькой Эльке. Что более всего ужасало меня в ее пребывании там, так это такое неимоверное количество комаров, что даже стоять на месте спокойно было невозможно, а не то, чтобы жить! Бедный ребенок, как он это терпел?! В Германии комаров практически нет, как нет и тараканов, не знаю почему, нет, и всё тут! Зато есть пауки, к счастью, только косоножки, а не тарантулы!
Боже, как обрадовались ребята нашему приезду, как будто мы не виделись с ними целую вечность! Облепив меня и повиснув на шее и плечах, наперебой рассказывали свои нехитрые новости и хвалились достижениями. Олечка наконец-то научилась плавать – первый большой успех! Эта наука не далась мне до сих пор, поэтому я и сейчас плаваю как «топор», то есть сразу иду ко дну. У Лизаветы появился кавалер – парень, который тоже работал вместе с ней воспитателем в группе. Симпатия, как я поняла, была взаимной. Эмилия и Рафик записались в секцию тенниса и делали первые успехи, а вдруг станут профессионалами и мы будем ими гордиться? Было бы здорово! И лишь мой малыш Гришенька пребывал в некоторой грусти.
Прикрывшись ладошками от других своих родственников, тихо прошептал мне на ухо: «Я влюбился» – и вопросительно посмотрел мне в глаза. Я поняла его. Он желал наедине поговорить со мной на волнующую тему. Зато все хором интересовались, когда приедет папа-дедушка. Для Элькиных ребят Фима был дедушкой, так, в общем, они думали, потому как моего первого мужа – биологического деда – не видели никогда, да и он не знал об их существовании, а наши с Фимой дети не имели к нему никакого отношения. Второй мой муж Лева – «приемный» Элькин отец – умер еще до их рождения, поэтому в качестве дедули мог фигурировать только Фима, тем более он с удовольствием справлялся с этой ролью. Пришлось обнадежить, что скоро приедет. Не могла же я сообщить им, что их папа-дедушка в одном флаконе никак не может разобраться со своей личной жизнью и регулярно занимается любовью с молодыми девками в надежде подарить им еще одного братика или сестренку.
Мой сыночек впервые за свою коротенькую жизнь влюбился! Об этом он доверчиво сообщил мне, сидя у меня на коленях, когда мы остались вдвоем. Объект любви – немецкая девочка Дженифер – вызывала в моем Гришеньке бурю искреннего восторга и была старше его на пару лет, но тем не менее он не терял надежды понравиться ей и завоевать ее внимание и расположение.
– Сыночек, а чем же она тебе так понравилась? – спросила я его.
– А она такая красивая, веселая и танцует хорошо, – глазки его загорелись.
И сразу же вспомнилась наша с Алешкой встреча в первом классе. Я ведь тоже была симпатичная, веселая и хорошо танцевала, как и Гришина любовь. Сколько же лет прошло…
– Гришенька, когда будет твой день рождения, сыночек, давай пригласим и Дженифер, только обязательно возьми у нее телефон и e-mail, хорошо?
Как он обрадовался! Обнял меня, прижался головкой к моей щеке.
– Спасибо, мамочка! – потом поцеловал, и мы потерлись с ним носами, как эскимосы, и это был только наш с ним ритуал.
Я не знала, в кого он такой нежный, добрый и ласковый. В нашей семье почти все, и девочки тоже, обладали твердым и даже жестким характером, и только Гришенька был особенный, божественный и очень-очень нами всеми любимый.
Побыв с ребятами пару дней, я уехала на встречу с Алексеем, пообещав, что еще раз приеду с дядей Лешей, если у него будет время. Алексей прибывал вечерним рейсом из Москвы, и я поехала встречать. Увидела его еще в багажном зале, когда он получал свой чемодан. Мы обнялись как близкие, родные люди и, постояв так несколько минут, двинулись на выход. Найдя поддержку в лице старого друга, испытала облегчение. Промелькнула мысль, что все будет хорошо. Глядя на Лешку со стороны, я не переставала удивляться, как молодо он выглядит, лишь роскошные волосы подернуты сединой, а в остальном прямо-таки юноша – подтянутый и очаровательный, импозантный и модно одетый. Я шла, прижавшись к нему, держа его под руку, и чувствовала, что не одинока. Его поддержка помогла мне обрести почву под ногами.
– Лешка, как здорово, что ты приехал! Наконец-то после стольких лет! Отлично проведем время вдвоем, как тогда… ты помнишь? – с искренней радостью сказала я.
– Я просто счастлив! День и ночь об этом мечтал, каждый день думал о тебе и очень скучал, – он замялся, – что-то случилось?
– Случилось, – ответила я спокойно, – потом расскажу. Не хочу омрачать нашу встречу разговорами на эту тему. А сегодня будем угощаться, пить и веселиться! Я тебе голубцы приготовила, твои любимые.
– Не верю! Тысячу лет не ел это чудо! Лучших голубцов не встречал больше нигде и никогда. Да у тебя всё классное! Ты отличная повариха!
Я засмеялась: угодила Лешке, угодила.
– Леша, я взяла билеты на балет («Надо же, почти по Игорю Корнелюку», – подумала про себя, припомнив его песню «Вот билет на балет, на трамвай билета нет!»), потом мы сходим с тобой в варьете, можем съездить, куда захочешь, в общем, будем развлекаться.
– Больше всего, – он пристально и нежно посмотрел на меня, – я хочу тебя, – прошептал едва слышно, – мы так давно не были вместе…
Впервые за столько лет его слова привели меня в смущение. Ну что же, посмотрим! Сидя в моей уютной гостиной, мы с удовольствием общались друг с другом. Он рассказал, что теперь пенсионер и сменил работу – тренирует ребят, – и эта деятельность доставляет ему огромное удовольствие.
– Денег-то хватает? Алименты, наверное, приличные платить приходится?
– Как тебе сказать, по-разному. Тренерство приносит удовольствие, а не деньги, но мне хватает. А пенсия почти вся уходит на мальчишек.
– Сожалею, что Максима отсудить не удалось, – посетовала я.
– Знаешь, Олюшка, – грустно улыбнулся Лешка, – у ребенка должна быть мать, какая бы она ни была. Это главный человек в жизни каждого малыша, поэтому я даже рад, что так получилось.
– А как у тебя на личном фронте, живешь с кем-нибудь? – даже не сомневалась, что услышу положительный ответ.
Алексей помолчал, вздохнул, а потом сказал:
– Нет, Олюшка, никого у меня нет, живу один. Ты же знаешь, аскетизма в моей жизни хватало и хватает, но дело не в этом. Просто не встретил такую, как ты, а других мне не надо, не хочу, сердце не лежит!
– А как же секс? – хитро улыбнулась я.
– Никак, – коротко ответил он, при этом храбро добавил: – Надеюсь на твою благосклонность. А вообще, что произошло между вами? Я ведь чувствую, что-то случилось.
Я вздохнула: расскажу ему, он же мой друг, да и в любом случае узнает.
– Фима мне изменяет.
Лешка замер. Он смотрел на меня так, как будто не мог понять смысл моих слов.
