– Неужто этот гад научился читать мои мысли? – испуганно пробормотал дядя Абрам.
– Да, нет, просто есть такие часики, когда все по кайфу и тогда сама мысля у тебя на роже написана, – улыбнулась Рита.
– Рита, вы знаете, что такое «телепсихия»? – обиженно спросил продюсер.
– А на х*ра?!
– Что, на х*ра?! – не понял продюсер.
– А на х*ра мне знать?!
– Не знаю! – глупо ответил продюсер, отчего дядя Абрам с Ритой рассмеялись.
– Хотите опять без света оказаться?! – рассердился продюсер.
– А что ты все угрожаешь-то?! – закричал дядя Абрам. – Или думаешь, раз держишь взаперти, так можешь издеваться!
– Ну, а почему бы и не поиздеваться, – ласково прошептал продюсер.
– Извращенец, – сплюнула на стену Рита.
– Котяра кастрированный! – поддержал ее дядя Абрам.
– Еще слово, и я вас всех замочу! – огрызнулся продюсер.
– Ну, давай, только как ты потом свою телепсих*йню испытывать будешь, – Рита никак не могла сдержаться от смеха и каталась по полу.
Дядя Абрам чесал затылок, потом бороду, к которой он никак не мог привыкнуть и все ждал, когда же продюсер обрушит на них свой гнев в виде голода, потопа, молний, отключения света или еще каких-нибудь непредвиденных бедствий.
И тут обиженный продюсер замолчал, приведя и дядю Абрама и Риту в полное замешательство.
– Что это с ним?! – удивилась Рита. – Неужто этот х*р – великий человечек?!
– Да, великие люди нам очень нужны! – позлорадствовал дядя Абрам и тут же сбегал на кухню за пивом.
– На, держи, – протянул он бутылку пива Рите.
– А думаешь мне можно, – с любопытством поглядела она на него.
– А черт его знает! Вчера ведь пила! А потом ведь пиво не водка, много не выпьешь!
– Ну, давай, – Рита отхлебнула из бутылки и включила телевизор.
По музыкальному каналу передавали клип Мадонны.
– Давай потанцуем, – предложила она дяде Абраму.
– Я не умею!
– А ты учись!
– Ну, ладно, – дядя Абрам встал рядом с Ритой и стал смешно покачиваться всем телом.
– Ой, не могу! – смеялась Рита и тоже слегка покачивалась в такт мелодии.
Неожиданно экран телевизора погас.
– Ну, началось, – фыркнула Рита, – стоит лишь раз похвалить какого-то х*ра, так он тут же свою хренотень начинает показывать!
– Какой у вас ужасный язык, Рита, – недовольно заметил продюсер.
– А на х*ра тогда связываться?!
– Человек всегда растет в цене, когда ему платят, – усмехнулся продюсер.
– Интересно, и чем же ты нам платишь?! – отхлебнул из бутылки пива дядя Абрам.
Продюсер не ответил, его голос исчез, но вместо него вновь вспыхнул экран телевизора. Дядя Абрам с Ритой увидели огромную гориллу рожающую своего младенца прямо в клетке.
Больше всего дядю Абрама поразило то, что горилла была очень похожа на человека, то есть на женщину, на ту самую Риту, которая рядом с ним сидела уже на кровати и умывалась слезами.
– Тебе ее жалко?! – тихо спросил дядя Абрам.
– Ага! – Рита тихо выдохнула из себя это слово.
«А может он хочет, чтобы она как горилла родила здесь в неволе нашего ребенка?!
– О, Господи, сколько существует человек?! – задумался дядя Абрам.
– Ну, допустим, уже несколько миллионов лет, и все равно он мало чем отличается от животного! В нем такая же ненасытная страсть в любви, и такая же жадность в поедании пищи, – Рита выключила телевизор, но он опять заработал, как будто продюсер за ее спиной включил его с помощью дистанционного пульта, и опять огромное тело гориллы, ее мохнатая щель, из которой выглядывала головка ребенка.
– Сукин ты сын! – сказал дядя Абрам продюсеру и увел плачущую Риту на кухню.
Там тоже из стены вылез небольшой экран телевизора, на котором горилла в клетке рожала своего детеныша.
– А ты не обращай внимания, – шепнул Рите дядя Абрам, пожав при этом ее руку, – думай только о хорошем, и это хорошее сбудется!
– Спасибо! – шепнула в ответ Рита и поцеловала его.
Потом они легли на кровать и накрылись одеялом.
– Цените секс! Он может стать для вас последним! – ехидно засмеялся продюсер, но дядя Абрам с Ритой уже не слушали его, они имели две приятные жизни в одной единственной области земных соприкосновений.
Продюсер прислушивался к их нежным стонам и уже разговаривал сам с собой:
Разве можно сказать что-нибудь о сексе, не затрагивая общеизвестных гениталий, и не обращаясь конкретно к человеческому инстинкту?!
Иной раз обращаясь к инстинкту, ты повисаешь на собственных гениталиях!
Даже самый глупый и ничтожный человек оставляет в тебе неистребимое желание совокупиться, если ты чувствуешь его красоту. Можно ли поддаваться этому чувству?
Да, если ты слаб! За каждым чувством нас поджидает несколько новых проникновений в человека.
Секс имеет удивительное свойство освобождать человека… освобождать от мышления, от всяческих комплексов, от страха, даже от самого себя…
В последнее время значительно вырос процент смертности в момент коитуса, особенно при эякуляции.
Чем объяснить этот феномен? Наверное, тем, что Смерть пленяет музыка Любви.
Ощущение бывает настолько глубоким, что обязательно наступает взрыв. Чем удобен взрыв человеческих эмоций?! Или взрыв ощущений?!
Тем, что он извлекает правду твоего тела!
Ее сияние сродни стеклянной слепоте, ты видишь сквозь, но ничего не видишь!
Может поэтому эта правда называется по-разному, и то, что на Востоке называют Любовью, на Западе именуют Сексом.
Можно сказать, что в начале был Секс, а в конце Любовь, а можно наоборот, ведь от перемены слагаемых сумма не изменяется.
Глядя на сумму двух человеческих тел, ты и сам превращаешься в слагаемое, ибо любовь сродни зажженной спичке. Только к тебе ее поднесли, как ты тут же вспыхнул!
И попробуй не загореть, если ты как все создан из того же самого теста, замешанного на одной и той же крови и семени. И что лучше, упражняться в сексе или учиться любить?! Секс – это проникновение без обязательств, вызванное исключительно животным любопытством, в то время как любовь – это все, это всепоглощающая страсть, забирающая человека целиком, и физически, и духовно!
– И когда он заткнется?! – прошептала Рита дяде Абраму. После совокупления им было как-то неприятно слушать монотонную болтовню продюсера о Любви и сексе.
– Человек ничем не отличается от животного, – продолжал свою речь продюсер, – возьмем к примеру самку и самца дикого кабана… Во время ее течки самец…
– Заткнись! – закричала Рита.
– Замолчи, идиот! – поддержал ее дядя Абрам.
– Вы не хотите знать, как совокупляются дикие кабаны?! – обиженно вздохнул продюсер.
– Мало того, что ты нас здесь запер и лишаешь то пищи, то света, так ты еще пытаешься заставить нас слушать твою телех*йню, – возмущенно ответил дядя Абрам, гладя рукой по головке плачущую Риту.
– Так вы не хотите меня слушать?! – еще раз переспросил режиссер.
– И когда этот кабан заткнется?! – Рита крепко обняла дядю Абрама и зарылась в его теплой шерсти на груди.
– Не обращай внимания, – прошептал дядя Абрам, – самое главное, что мы с тобой вместе!
– Секс освобождает человека от духовных потребностей, – упрямо твердил свои мысли продюсер, – кто мало занимается сексом, тот вынужден что-то придумывать взамен.
Например, любовь тоже можно выдумать и поверить в нее, особенно если ты находишься в каком-нибудь замкнутом закрытом пространстве… с человеком противоположного пола.
Долгое нахождение самца и самки в любом закрытом помещении неминуемо ведет их к сексу, а если они еще и люди, то вполне возможна и любовь.
Однако, эта любовь скорее всего носит иллюзорный характер, она вызвана тем, что…
– Та-ти-ра, ти-ра-ра, – запел хорошо знакомую мелодию дядя Абрам.
– Та-ти-ра-ра-ра-ра! – стала ему громко подпевать Рита.
– Но это же не хорошо, вы же обижаете меня, – расплакался продюсер, но дядя Абрам с Ритой напевали эту мелодию все громче и громче.
– Прекратите! – заорал обезумевший продюсер, но они и не думали прекращать своего пения, и даже, когда отключился свет и сверху на них полилась бурными потоками вода, они все еще продолжали петь…
– Ну, ладно, сукины дети, – прошептал продюсер, нажимая на какие-то кнопки.
Они пели и тогда, когда почувствовали, что уже плывут и их куда-то уносит течением. Окружающие их мрак и вода не могли разрушить маленького счастья быть вместе и наплаву.
Глава 49. Как легко обмануть мужчину!
Амулетов и не думал помогать Эскину в розыске его отца.
Напротив, в нем появилось неукротимое желание ему отомстить. Амулетов слишком хорошо запомнил и свое унижение в их квартире, и помещение его в психиатрическую больницу, которое организовал Эскин.
И что бы он не говорил ему о том, как его самого преследовал Зэбка, все было надуманной ложью и притворством.
