Но своего ребёнка я в нём ещё не ощущал. И лежащего под медицинской лампой в палате роддома младенца тоже ещё не ощущал своей дочерью Машей. Я знал, что это моя дочь, и знал, что она уже есть, и знал, что это большая радость… А когда выносил из роддома плотный, совсем не тяжёлый конверт, обвязанный розовой ленточкой, испытывал волнение и опасение споткнуться и уронить бесценный свёрток.
И только когда ехали в машине, а ехать было недалеко, я приподнял уголок пелёнки, прикрывавшей лицо моего ребёнка, и увидел открытые глаза, которые, как утверждают специалисты, ничего ещё толком не видят, услышал дыхание и увидел улыбку. Машину трясло, голову в свёртке тоже потряхивало, и я отчётливо почувствовал непостижимо большую и сильную волну нежности и любви. В этот момент я познакомился со своей дочерью на всю мою жизнь. Она тут же заняла своё, и только своё место в моём сердце, у меня появился ещё один бесценный объект любви, заботы и счастья, ещё один человек, жизнь которого для меня дороже моей жизни.
Удивительно мудра жизнь! Так легко, просто и само собой это произошло.
Уже третий день живу в состоянии весны. Прилетел девятнадцатого вечером в Харьков, который был завален снегом так, как я никогда не видел. А ночью пошёл дождь. И на следующий день шёл дождь, и вчера. Всю прошедшую ночь слушал, как с ближних домов с грохотом падали сосульки и сходил снег. Он падал рядом или прямо на машины, которые выли сиренами. Так что мне весну провозгласили не птички, а сигнализация. Птицы вступили утром – как сумасшедшие. Летом писал про харьковских стрижей, а тут как бешеные летали вороны. Весна!
Весь день ехал из Харькова в Донецк. Расстояние всего триста километров, а на дорогу ушло больше шести часов: стоял сильный туман, видимость – метров пятьдесят, не больше, а дорога оказалась в таком состоянии, что я уже забыл про такие дороги. Я хорошо знаю эту трассу, ездил по ней не раз, но довели её до такого состояния, что никому не рекомендую по ней ездить в ближайшее время. В городе со сладким названием Изюм из-за аварии на узком мосту простояли больше часа. Хотел прогуляться, да Изюм оказался несладким. Но весна столь прекрасна, даже в сыром тумане, мутных потоках тающего снега, жутком мусоре вдоль дороги, показавшемся из-под растаявшего снега. Несмотря на то, какое удручающее впечатление производят маленькие украинские города в своём сегодняшнем виде. Так и чувствуется: вот-вот будет первая гроза, настоящий ливень всё это смоет, и картина сильно изменится. А летом они будут утопать в зелени. (Бога ради не подумайте, что под весной, ливнем и грозой я подразумеваю Януковича. Просто весна, гроза, а потом лето. Без каких-либо аллегорий и метафор.)
Александр Гордон, который снимает фильм «Метель» по Льву Толстому, пригласил меня сняться в небольшой роли. Я не могу и не должен ничего рассказывать про замысел фильма, про сценарий. Саша просто попросил ему помочь. Сцена, в которой мне отводилась роль, да и сама роль показались мне интересными, вот я и согласился – ещё в прошлом году, не предполагая, что сам съёмочный день выпадет на такой напряжённый для меня период. Но коль скоро пообещал…
Ужасно соскучился по домашним, обидно было вечером приехать и ещё до рассвета улетать. Да и по мне дома соскучились. Вот я и предложил дочери Наташе полететь со мной – посмотреть, как снимается кино. Тем более что у неё каникулы. Сказано – сделано… Ехали мы по Москве дольше, чем летели. Но в конце концов добрались до павильона и сразу попали в самый разгар съёмочного процесса. Фильм снимается давно, и в сплочённый, с хорошей атмосферой и единой задачей коллектив приятно вливаться. Ещё приятнее было встретить осветителя Сашу, с которым мы работали в Иркутске над «Сатисфакцией»… Наташа, попав на съёмочную площадку, была счастлива. К тому же Саша Гордон велел подобрать ей костюм и заплести косу, а потом позвал её на съёмочную площадку, и у Наташи случился кинодебют. Скажу честно: я никакой протекции не оказывал.
Снимали сцену, в которой было много детей от четырёх до семи. Гордон оказался совсем не таким, каким его привыкли видеть телезрители. Он ни с кем не вступал в полемику, никого язвительно не поддевал, а очень спокойно и вдумчиво руководил съёмочным процессом. Народу на съёмке было полно. Помимо технических служб были скрипичный квартет, массовка, дети возраста моей дочери, которым нужно было ездить на велосипедах, но главное – маленькие дети, и Саша с ними здорово управлялся: не сюсюкал, не ругался, не призывал на помощь родителей, лишний раз не одёргивал. И в итоге они делали то, что надо. Как это у него получалось, я не совсем понял, – но получалось!
Не буду рассказывать, кого я играл, так как сам не очень понимаю. У меня был маленький эпизод с монологом, который было нетрудно сыграть. Что же мне играть, как не монологи! Трудной для исполнения была сцена, когда дети засыпают моего персонажа, то есть меня, песком. Полностью, с головой! Дети были в восторге! А я, честно говоря, нет.
К тому же это было снято в самом начале, и мне ещё полсуток пришлось жить, работать и даже возвращаться в Калининград, не имея возможности принять душ. Так что вчера из меня песок сыпался…
Уложили меня в песочницу и присыпали песком взрослые, а дозасыпать должны были дети. Они страшно радовались, и их было чертовски трудно удержать, не дать засыпать меня до начала дубля. При этом я должен был лежать лицом вверх… Весьма неприятное дело: тебе сыплют песок прямо на лицо. Один мальчик очень хотел насыпать мне песку в ухо, но его удерживали, да и я, пока мог, злобно на него зыркал. Но когда мне пришлось зажмуриться, он насыпал мне в ухо песку и даже пытался утрамбовать его лопаткой.
Я довольно много времени, по причине нескольких дублей, провёл в окружении детей, в полной их власти, поскольку руки и ноги у меня были засыпаны. Я наслушался их разговоров, например, таких: «Мы сейчас его засыплем, и он умрёт на всю жизнь», или: «Дядя, а ты песок любишь есть?», или: «Дядя, ты не бойся, мы в песочницу не писали». Между собой у них были такие разговоры (многие всё-таки песку наглотались, точнее, не то чтобы наглотались, но песок им в рот попал): «А я могу песок жевать, у меня уже зубы настоящие. А у тебя, покажи, какие?» – «А у меня ещё молочные, мне нельзя». – «А у меня и такие, и такие, но я тебе зубы не покажу!»
Песок был мокрый и холодный, я вымок и замёрз, но дети остались довольны. У Наташи было несколько проездов на велосипеде, один красивый проход и крупный план. Вела она себя хорошо, и ей всё было интересно, хотя, конечно, она иначе себе представляла съёмочный процесс. Песок у меня и в голове, и в ушах, и в носках, и вообще везде, и я возвращался домой так, будто лето уже закончилось и я смертельно устал от купания и пляжа. Но я доволен: мне удалось весь день провести с дочерью, удалось помочь товарищу и доставить большую радость детям. Когда ещё им доведётся закопать в песок взрослого человека?
Сейчас ночь, дома тихо, дети спят. На столе стоит блюдо с оставшимися крашеными яйцами. Саша и Наташа проявили чудеса изобретательности. Яйца получились удивительной красоты. Одно они даже умудрились полностью обклеить бисером, а к другому приклеили зелёные пёрышки… Саша с утра несколько раз плакал, потому что он всё выбирал яйца, которые бились, и проигрывал. Вечером решил взять реванш, и ему опять не повезло. Поплакал и уснул… Во многих соседних дворах сегодня открыли шашлычный сезон. Погода была чудесная. К нам в открытые окна залетали обрывки запахов и хмельные голоса. А сейчас тихо. Ночь. Наш околоток спит. День получился длинный, спокойный и наполненный тихой радостью.
…Закончился праздник, сумка собрана: две пары обуви, трое брюк, семь рубашек, семь маек, четырнадцать пар носков и прочее, и прочее. Ещё лежит передо мной окончательная редакция новой книжки – толстая стопка листов с большим количеством правок. Спать не хочется, хочется подышать домашней тишиной перед двумя неделями шума, восемью спектаклями, пятью большими городами, сотнями километров уральских дорог… Хорошо прошла Пасха!
Последнюю неделю прожил, точнее, прожили в волнениях: наш фильм «Сатисфакция» был отобран французским экспертом и рекомендован во все три программы Каннского кинофестиваля. О том, что он не попал в основную программу, я узнал из новостей, когда сообщили, что Канны ждут «Утомлённых солнцем 2». А в двух других – мы знали, что наш фильм фигурирует в шорт-листах. Сегодня же мы наконец получили вежливый французский отказ.
Поверьте, я не расстроился. Просто чуда не случилось. А к возможности поехать на Каннский фестиваль я относился именно как к чуду. И хоть я не раз бывал в Каннах и в самом Дворце фестивалей… Всё равно это что-то именно чудесное и ко мне не относящееся. Я хорошо понимаю, что в Каннском фестивале больше мифа, чем реальности, что это вполне рабочее мероприятие, а для многих не что иное, как кинорынок. Но для меня важнее был сам флёр, само прикосновение к мифу.
