– Господи, – прошептал Дарио.
Он сделал шаг вперед и, не отрываясь, смотрел в покрытое красными пятнами лицо сына. Алессандро задыхался, и хриплые стоны его эхом разлетались по кабинету. Белую рубашку залила кровь от еще одной раны на груди, он цеплялся за руку блондина, а тот держал его, не давая упасть. Потом медленно опустил на пол и уже мертвому прикрыл глаза. Дарио отчетливо почувствовал, как и из него самого уходит жизнь. Сыновья погибли, лучший друг убит. Дарио остался один. Он смотрел на Лиру, на свое страшное проклятие, и не мог пошевелиться. Смерть сына и утрата любви женщины, без которой он не представлял жизни, обездвижили его. Не отрываясь, Дарио смотрел в лицо Лиры. Прекрасная Немезида, олицетворение неизбежной кары, богиня возмездия. Она получила то, что хотела, даже сверх меры.
– Лира, – впервые вслух произнес это имя Дарио, – теперь ты довольна? Если это так, то я рад за тебя.
Он начал медленно к ней приближаться, и Анджело вскочил, пытаясь предупредить его следующее движение, но было слишком поздно. Дарио быстро поднял пистолет, целясь в жену, однако Лира опередила его, нажав на курок на мгновение раньше. Он ошеломленно дотронулся до раны на груди, через силу сделал еще несколько шагов вперед и упал к ее ногам. Лира пристально вгляделась в лицо человека, который разрушил столько жизней.
– Я не хотела смерти Алессандро, – сказала она, обращаясь к нему. – Это твоя вина.
– Лира, – Анджело взял женщину за плечо. – Тебе пора уходить. Карло ждет.
– Алессандро хороший парень. Я не хотела, чтобы он умер.
– Я знаю, – сказал Анджело и крепко обнял ее. – Все закончилось. Лоренцо, – обратился он к черноволосому мужчине, стоящему рядом с телом Алессандро. – Увези синьору Д’Ареццо.
– Периметр чист. Мы одни, – заглянул в комнату один из людей Бьянки.
– Молодцы. Благодарю всех, – Анджело обвел глазами мужчин.
Эти слова показались Лире настолько циничными, что она вздрогнула, ужасаясь своей жестокости. Ее хрупкие плечи задрожали от рыданий, и Анджело еще крепче прижал женщину к себе. Лира вырвалась из объятий и передала ему пистолет, который все еще держала в руке.
– Ты прав. Все закончилось, – сказала она и вышла из кабинета.
Лира медленно ступала по дому. Теперь он не казался ей враждебным, наоборот, являл радушие и доброту. Столько раз слышавший смех в своих стенах, дом прощал Лиру за то, что она принесла с собой смерть. В последний раз он окутал ее тишиной и отпустил, открывая дверь в новую жизнь.
Лира присела на ступени главного входа и обхватила голову руками. Восходящее солнце освещало ее, одержавшую победу и проигравшую одновременно. Она услышала за спиной голос матери и повернулась. Камилла стояла на пороге, прижимая руки к груди, но Лира не видела ее. Она смотрела на Табо, и тот содрогнулся от ее взгляда. С таким же отчаянием много лет назад в доме, полыхающем огнем, на него глядела окровавленная и изуродованная насильниками женщина, моля о помощи. Тогда он не смог отказать, как и не пройдет мимо ее боли сейчас. Табо метнулся к Лире. Она со стоном уткнулась ему в шею.
– Плачь, моя дорогая, – сказал он, укачивая ее, словно ребенка. – Теперь можно. Плачь, Лира.
Лира сидела в кресле, в котором еще совсем недавно Лука рассказывал страшную историю их жизни, и держала в руках чашку с кофе. Светлые волосы мягкой волной лежали на плечах, взгляд ее был печальным и потухшим. Несколько часов назад они проводили в последний путь Альдо Кондотти. Лука и Ильду похоронили вчера, тихо и просто, без тех пышных церемоний, которое правительство устроило для начальника безопасности премьер-министра. Что касается синьора Аскари, то его погребение было назначено на завтра. «Неделя похорон», – с неприязнью подумал Роман. Завтра Лира снова будет стоять у могилы с вуалью на лице, журналисты, как всегда, станут досаждать ей, задавая глупые и жестокие вопросы, ослепляя вспышками фотокамер. Хорошо, что допросы закончены, и синьора Аскари может забыть о тех ужасных событиях, инициатором которых стала она сама.
– Никогда не замечала, какой красивый сад у Карло, – сказала Лира.
Роман ничего не ответил. Он подошел к перилам и задумчиво посмотрел на фруктовые деревья. Терпкий цитрусовый запах опьянял. Роман с наслаждением вдыхал их волнующий аромат и размышлял о Лире. Никто не поймет женщину, решившуюся на месть. Она не смотрит на происходящее вокруг. Она идет к задуманному, не давая себе отвлечься, отключая все чувства, кроме одного. И оно жжет изнутри. Ненависть руководит мыслями, превращая в самое жестокое создание на земле, главной целью которого является уничтожение. Но кого она уничтожила? Тех, кто разрушил ее жизнь, или себя?
Роман оперся локтями о витые перила и спрятал лицо в ладонях. Он хотел о многом спросить Лиру, но продолжал молчать. Слова застряли в горле, не желая выходить наружу.
– Когда у тебя вылет? – спросила Лира.
– Через три часа, – ответил он и резко повернулся к ней.
– Знаю вопрос, который ты хочешь задать, – сказала Лира и поставила чашку с давно остывшим кофе на стол. – Зачем?
Роман отпрянул в сторону, потому что лицо ее стало белым, но непонятно отчего, то ли от горечи утрат, то ли от ярости, которая все еще продолжала жить в ней.
– Боль легко может превратиться в ненависть. А ненависть ослепляет, даже самых порядочных.
– Я не об этом хотел спросить. Как ты решилась выйти замуж за Дарио?
– С трудом, – улыбнулась Лира. – Но это был единственный способ вернуть принадлежащие мне деньги. Только став законной женой, я смогла бы претендовать на наследство. Мы нашли людей, сыгравших моих родителей, и подготовили необходимые документы, чтобы ни у Дарио, ни у Себастьяно не возникло никаких подозрений относительно счастливого прошлого женщины, которая собиралась стать синьорой Аскари. Заинтересовать Дарио оказалось легко, а влюбить в себя – и того проще. Ему нравился такой типаж, как Леона, поэтому с этим проблем не возникло.
– А с чем возникли проблемы?
Лира неопределенно повела плечами и отвернулась. Она вспомнила, как запрещала себе думать о том, что отдается человеку, убившему ее любовь. В те минуты, когда Дарио касался ее, она окружала себя стеной, сквозь которую ничто не могло пробиться. Однако потом с бесконечным отчаянием старалась избавиться от ощущений, оставшихся после его прикосновений и поцелуев.
– Не смотри на меня с осуждением, потому что у тебя нет на это права.
– Но я не осуждаю, – начал оправдываться Роман. – Я лишь не понимаю.
Лира поднялась с кресла и подошла к нему.
– Как я должна была поступить? Простить? – усмехнулась она.
– Закон…
– Закон бессилен против таких, как Дарио Аскари и ему подобных. Они смеются над Законом, потому что знают, как его можно обойти. Юристы способны извратить правду, выставить идиотами любого, кто посягает на жизнь и честь их клиента. У меня никогда не получилось бы наказать Дарио законно. Государство защитило бы и его, и остальных. Но от моей кары не скрылся ни один.
– И чего ты добилась?
Лира отвернулась.
– Хочешь сказать, что я умерла вместе с теми, кого убила? – спросила она. – Это неправда. Я умерла гораздо раньше. Когда смотрела, как стреляют в моего мужа, как огонь охватывает тела друзей. И потом умирала много раз, когда глядела в изуродованное лицо Лука и приходила на могилу отца. Чего я добилась? Справедливости. И пусть цена за нее оказалась велика, теперь я спокойна. Убийство должно караться смертью – и это единственный закон, в который я верю.
– Леона… Лира, – Роман замялся. – Не знаю, как обращаться.
– Называй, как тебе нравится.
– Тогда Леона.
Роман протянул руку, и Лира дотронулась до теплых пальцев. Ближе подходить она не стала, продолжая держать дистанцию.
– Пойми, что нет в жизни никаких математических равенств. Возмездие никогда не случается в равном объеме. Тот, кто мстит, всегда теряет больше.
– Разве?! – вспыхнула Лира и вырвала руку. – Не нужны мне библейские проповеди. Я не ребенок, которому нужно объяснять, чем хорошее отличается от плохого. И я не умею подставлять щеку для повторного удара, как и не умею прощать. Нужно всегда противостоять врагам, до последнего вздоха. Это самый важный урок, который я вынесла из жизни.
– Если человек ударит тебя по одной щеке, сокруши его в другую?! – горько рассмеялся Роман. – А Ильда? Ради чего она погибла?
У Лиры перехватило дыхание от этого вопроса, на глазах показались слезы.
– Я не хотела вмешивать Ильду в свой план мести, но она была категорична. Сказала, что никогда не простит, если я заставлю ее наблюдать за происходящим со стороны.
– Она была подругой детства?
Лира кивнула.
– Мой отец был крестным Ильды, и она часто приезжала к нему в гости. Но сначала мы не были близки. Она много времени проводила с Андрэа, а я жутко злилась, не понимая, что их связывает.
