– Рома, ты считаешь, что должен был закрутиться в вихре событий? Это не твоя история, поэтому самым верным и мудрым решением было отойти в сторону и просто наблюдать. Глупо ввязываться в чужие войны. Ты все сделал правильно.
– Прошение остается в силе.
– Нет, – отрезал генерал. – Поговорим об этом позже. Не сегодня. Выпьем чая.
Он позвал официанта и сделал заказ, не спрашивая у Романа, что тот желает.
– Где сейчас госпожа Д’Ареццо?
– В Риме у Карло Моретти, – ответил Роман, стараясь, чтобы голос не выдал его чувств. – Карло сказал, что она подождет какое-то время, пока страсти вокруг ее имени немного утихнут, и улетит в Бразилию с матерью и Табо Мацебе. Много лет назад Лира купила для семьи Табо дом в Рио, в благодарность за ту помощь, что они ей оказали в ЦАР.
– Молодец, девчонка. Умеет не только карать, но и быть щедрой с теми, кто рядом.
– У них была тесная компания. Уважение, любовь, поддержка – все это было основой их отношений. Поэтому Кондотти, Суарес, Бьянки безоговорочно приняли ее сторону. И ни один из них не изменил своего решения, несмотря на то, что все привело к столь трагичному концу.
– Ильда Суарес, – задумчиво произнес генерал. – С древнегерманского ее имя переводится, как битва.
– Скорее Ильда была щитом Лиры. Надежным и сильным, – Роман опустил голову, воскресив образы людей, которые навсегда останутся в его памяти. – Они все яростно защищали Лиру, как самое дорогое сокровище. Меня поражает, с каким самозабвением они это делали. Напрочь забыли о своих интересах, подчинили жизнь единственной цели – отомстить.
Генерал Риммин посмотрел в свою чашку и потер нос.
– Поражаюсь ее уму, – сказал он. – Только человек, обладающий яркими лидерскими качествами, способен собрать подобную команду. И дело здесь не в жалости, которую она, конечно, вызывала, скорее в авторитете и в том, какое влияние она оказывала на людей, отдавших жизни ради нее. Восхищаюсь такими людьми. Последовательные, с четкими внутренними установками, весьма осторожные и безупречные в исполнении задуманного.
– Имеете в виду то обстоятельство, что ни одно из убийств нельзя будет повесить ни на Лиру Д’Ареццо, ни на ее пособников?
Генерал, задумавшись, кивнул.
– А меня больше всего впечатлило, как они разгромили дом Дарио Аскари. Жестоко.
– Как сказать, – неожиданно сказал генерал, что заставило Романа внимательно всмотреться в его лицо. – Но молодцы. Надо же так выкрутиться?! И убийство Альдо Кондотти превратили в геройскую смерть. Погиб, защищая Аскари. Гениально придумано. Италия в трауре, пышные похороны, награды. Премьер-министр лично поздравлял Карло Моретти.
– С тем, что убийц Аскари никогда не найдут? – усмехнулся Роман.
– Маневры, Ромка, это самое важное в войне. Стратегически они все верно рассчитали, за что и получили благодарность от премьера. Быстро сориентировались, перевезли тела Кондотти и Суарес в дом Аскари. Очистили дом от своих следов, отвели подозрения от синьоры Аскари. Теперь ей все сочувствуют, а дамочка-то стала единственной наследницей одного из самых больших состояний в Европе.
– Она это заслужила.
– Ого! Вот оно что! – засмеялся генерал. – Так вот в чем ты провалился. Чувства?
Роман промолчал, обиженный тоном Риммина. Ранее он всегда проявлял дружественность и радушие, но сейчас почему-то стал едким. Роман вздохнул оттого, что почувствовал разочарование, и генерал это понял.
– Пройдет, – внезапно поникшим голосом сказал он. – Уж мне об этом хорошо известно. Значит, так, Роман. То, что я скажу тебе сейчас, запомни навсегда. Любовь несовместима с долгом, потому что любовь – это свобода, а долг – это зависимость. Ты зависим более чем кто-либо из сидящих здесь, – Риммин обвел взглядом посетителей кафе и снова посмотрел на Романа. – На тебя возлагают обязанности, безусловные для выполнения. И, кроме того, ты осознанно выбрал профессию, которая не терпит соперниц.
– А ваша жена?
– Простая, удобная, полезная, – глаза генерала жестко засветились. – Все понял?
– Я не могу так. Вернее, не хочу.
– Мне жаль, Роман, но по-другому у тебя не получится. Еще ни у кого не получалось. Нельзя совместить несовместимое. Обладать всем сразу невозможно, всегда нужно делать выбор и определять, что является главным. И ты уже давно его сделал.
– А Лира?
Генерал с безразличием пожал плечами.
– Что Лира? Избавляться от нее никто не станет, так как никакой угрозы для нас она не представляет.
– А… – замялся Роман.
– Команда свыше? Брось, это пустое. Что мы получим, передав ее в руки правосудия или, того хуже, уничтожив? – генерал прищелкнул языком. – Ничего. Только головную боль. Зато у нас в руках находится добыча гораздо серьезнее. Как ты думаешь, на что пойдет шеф Моретти, лишь бы сохранить свой секрет? Поэтому пусть твоя синьора спокойно летит в Рио. Ее персона никому не интересна, кроме СМИ и охотников за приданым. Но Моретти – другое дело. Человек, занимающий такой значимый пост, как он, имеет очень высокую цену. Да, для нас все сложилось чудесным образом. И это хорошая новость.
Роман почувствовал, как по позвоночнику побежал мерзкий холодок. Он только что предал любимую женщину и ее семью. Эта мысль стучала в висках, не давая отвлечься. Предал.
– Я ухожу, Валентин Павлович, – сказал он, теперь уже со злостью.
– Нет, Роман, – генерал в раздражении постучал пальцами по столу. – Сначала ты идешь в отпуск.
– Как в кино. Джеймс Бонд напортачил, Джеймс Бонд едет отдыхать. Думаете, после моря мое решение изменится?
– А ты хоть к бабке езжай по грибы, – с иронией посмотрел на Романа генерал. – Все останется по-прежнему. И не потому, что я тебя не отпускаю. Куда там! Я не держу тебя, мой мальчик. Просто ты сам не сможешь жить другой жизнью, – Риммин поднялся, хлопнул Романа по плечу и забрал лежащие на столе листки. – Свяжешься со мной после того, как придешь в себя. Тогда и поговорим. А Лиру выбрось из головы. Она умерла еще десять лет назад в ЦАР, со всеми остальными.
После ухода генерала Роман еще долго сидел в кафе, наблюдая, как вечер быстро опускается на город. Домой возвращаться не хотелось, и он бесцельно ездил по улицам, убегая от своих страхов. Все, что ему хотелось сейчас, это оставить Москву, генерала и улететь к Лире. Отбросив все условности и обязанности, Роман помчался домой за чемоданом, который собранным стоял у двери.
Оставив машину на стоянке у дома, Роман быстро направился к подъезду.
– Доброе утро, – услышал он знакомый голос и повернулся в его сторону.
– Полина? – удивился он рыжеволосой женщине, одиноко сидящей на скамейке.
Женщина подошла к нему.
– Не могу без тебя. Прости. Я знаю, что наделала много глупостей. Это ведь я позвонила Аскари и сказала, что Леона была у тебя в номере. Я поступила подло. И если ты меня прогонишь, я пойму. Прости меня.
– Поля, – попытался Роман вставить хотя бы одно слово в этот нескончаемый поток извинений.
– Нет, я еще не все сказала, – Полина опустила голову вниз, уставившись на серую асфальтовую дорожку. – Если у тебя сейчас кто-то есть, я тоже уйду. Я не хочу огорчать тебя своим назойливым присутствием. Ты мне сразу скажи, чтобы я не мучилась. Найду тогда другого мужчину. О господи, что я говорю? – она бросилась его обнимать. – Я знаю, что истеричка. Но, может, я тебе нужна такая, хотя бы немного?
– Полина, я… – Роман отвел ее руки в стороны. – Идем, выпьем кофе.
Он пропустил мадам Матуа в подъезд и вспомнил слова генерала. «Простая, удобная, полезная». Но не любимая. Роман посмотрел на темное небо и подумал о ночи, проведенной с Лирой.
– Роман, – позвала его Полина, отвлекая от мыслей, – кофе варю я. У меня лучше получается.
Лира лениво потянулась на белом песке и положила голову на бедро Табо. Тот ласково провел пальцами по мокрым волосам.
– Скоро в газетах напишут о том, что у вдовы Аскари появился любовник, – сказала Лира и поднялась.
– Надо же кому-то утешить молодую вдовушку, – беспечно улыбнулся Табо, но все же огляделся по сторонам. – Расслабься. Никого нет. Мы одни на пляже.
– А я и не напрягалась. Надоело прятаться от людей.
За тот месяц, что прошел после похорон Дарио, она впервые вышла из дома, не считая перелета в Рио. До этого она три недели провела в особняке Карло, прячась от вездесущих журналистов, и теперь неделю уже находилась в доме Табо и его родных.
– О чем задумалась?
– О твоей семье, – ответила Лира. – Мне хорошо здесь.
– Я рад, – Табо с нежностью погладил ее по спине. – А о русском уже не думаешь?
– Уже нет, – Лира покачала головой.
– Врешь! – засмеялся Табо. – Впрочем, бог с ним. Знаешь, Камилла вчера сказала, что до сих пор не может привыкнуть к твоему лицу. А я не могу представить, что ты когда-то была другой. Она рассказывала, что та Лира много смеялась, была озорной и вспыльчивой. Я тебя такой не знаю.
