– Здравствуй, Алешенька, – тихо, но внятно сказала вслух. – Как же это с тобой произошло? – и помолчав, добавила: – Но ничего, не волнуйся, ты поправишься. И я, и папа рядом, а все наши «болеют» за тебя и передают огромный привет!
Я погладила его чуткие пальцы, которые так нежно ласкали меня когда-то. Мне показалось, его веки слегка дрогнули. Может, он почувствовал мое присутствие? В Лешке текла сибирская кровь, и именно поэтому, наверное, он и жив до сих пор. Алексей должен выстоять, я в нем уверена.
С этого дня я приходила ежедневно и, просиживая у изголовья, рассказывала свежие новости. Его состояние не улучшалось и не ухудшалось, оставаясь стабильно тяжелым. Виктор Васильевич замещал меня, и так мы чередовались с ним ежедневно.
На седьмой день я застала в палате женщину, которая точно так же, как я, сидела рядом с Лешкой и что-то с нежностью ему говорила. Она обернулась и посмотрела на меня. Передо мной предстала, сжимая в руках ужасную сумку из клеенки, простая, как «три рубля», тетка, одетая очень бедно. В глазах – слезы. Ее присутствие здесь вызвало мое недоумение.
– Что вы тут делаете? И кто вы вообще? – строго спросила я, напустив на себя грозный вид.
Она, испуганно заплетаясь, пыталась ответить на мои вопросы:
– Я это… в общем из-за меня… поэтому Лешенька тут… но он не хотел… а теперь вот тюрьма… и…
Из этого бреда, разумеется, я ничего не поняла. Взяла ее за плечи, заставила подняться и вывела в коридор.
– А теперь давай четко и внятно. Кто ты, что тут делаешь и какое отношение имеешь к Алексею?
– Так живу я с ним, – тихо прошелестела она.
– Где живешь? Соседка, что ли?
– Нет… сожительница.
Ее слова меня ошарашили. Так… интересное кино получается! Как только я приезжаю к нему, сразу же натыкаюсь на его любовниц или сожительниц. Я оглядела ее с ног до головы. Боже, и это Лешкина новая любовь – мрак! Да я уже просто обалдела от этого Алексея! Ведь лишь недавно мне писал и сетовал, что хотел бы быть со мной и еще не теряет надежды, а выходит, уже жил с очередной женщиной! Ну скажи ты правду, я просто за тебя порадуюсь, но зачем же скрывать и обманывать? Я была в замешательстве. Приезжаю черт знает откуда, из Германии, оставляю мужа, детей на неопределенный срок, думая, что никого у него нет, а эта телка объявляется через неделю! Беспредел какой-то!
– Ну-ка, – строго приказала я, – пошли вниз, выпьем по чашечке кофе.
Она замялась:
– Знаете… у меня… совсем нет денег, я не смогу заплатить.
В этом я и не сомневалась: весь ее вид кричал о нищете.
– Пошли, я заплачу, там всё и расскажешь.
И мы отправились в буфет, кстати, неплохой, с прекрасной выпечкой, кофе, чаем и сладостями. Есть, где нормально посидеть и спокойно пообщаться. Тихий уголок нашли сразу же. Она, робко поглядывая на меня, спросила:
– А вы Алеше кто будете?
– Его сестра… двоюродная, – не задумываясь, брякнула я.
Вот ведь трусливый кролик, почему никогда не решаюсь сказать правду: то ли теряюсь, то ли еще чего, не могу понять! И в тот раз, когда встретилась с его сожительницей Лилей, не смогла признаться, кто я на самом деле, а может, надо было? Может, нужно было открыто сказать, кто я и зачем. Так, мол, и так, его престарелая любовница, с которой он учился в первом классе, к тому же в «интересном» от него положении; дать почитать Алешкины сообщения и любовные послания! Вот тогда неизвестно, как бы дело повернулось и кто бы жил теперь вместе с ним. А мне с моей идиотской порядочностью всегда крайне неудобно ставить людей в неловкое положение, поэтому я трусливо и спряталась за маску выдуманной кузины.
На моем месте другая беременная от Лешки тетка сразу бы развернулась на полную боевую мощь. Для начала показала бы им обоим «небо в алмазах», вырвав последние волосенки и отметелив, как следует. Именно таким мне виделся сценарий встречи двух беременных любовниц одного хахаля. А затем захваченный в честном и праведном бою трофей – «без пяти минут муж» – в лице любвеобильного товарища Фролова в зубах доставила бы к местному отделению загса прямо на регистрацию!
Только я, видимо, не вкрутую, а всмятку! Сама своими руками даю «зеленый свет» дальнейшему развитию ситуации, вот он и женился на Лиле, а мой поезд ушел, но… к счастью, пришел на станцию по имени Фима! А может, я не такая глупая, а просто прозорливая?! Возможно, я интуитивно предвижу ситуацию? Наверное, это так.
Я заказала нам кофе, очень вкусные ватрушки и пирожки с капустой и картошкой. Тетка взирала на меня с удивлением, граничащим с ужасом и неподдельным страхом. Наконец, я приступила к беседе-допросу.
– Давай, рассказывай подробно, кто ты, что ты и что случилось. Мне можешь не «выкать». Меня, кстати, Ольгой зовут, а тебя? – сердито спросила я у нее.
– А меня Ева, – испуганно ответила она.
От неожиданности пирожок застрял в горле, и я, поперхнувшись им, закашлялась. Да… бывают же чудеса на свете! Имя подходило ей как корове седло. Эх ты, Ева-королева! Алексей-то уж никак не тянет на роль Адама для тебя. Как же вы соединились? И снова уколола обида. Я, нормальная, интересная, интеллигентная женщина, не была ему нужна по большому счету никогда, зато тетки, с которыми он, по словам своего отца, жить не мог, с завидным постоянством появлялись в его жизни. Ведь надеялась, что он научился ценить отношения, но, видимо, «горбатого и могила не исправит», и периодически он просто пользовался мною для удовлетворения своих мужских потребностей. Теперь же, слушая эту «кошелку», очень сожалела о том, что во время ссоры с Фимой вновь вступила с этим оголтелым потаскуном в интимные отношения!
– Что случилось? Расскажи спокойно и пей кофе с выпечкой, не стесняйся, – мирно сказала я.
Мне отчего-то стало ее жаль. Она производила впечатление абсолютно несчастной, хорошо побитой жизнью дворняжки.
Ей где-то сорок с небольшим, но даже я в свои годы выгляжу намного лучше. Одета ужасно. Старая заношенная юбка, какая-то облезлая мохеровая кофта, на голове «стог прошлогоднего сена» – даже видимости прически никакой! Для такого хайера раньше существовало следующее определение: «Я упала с самосвала, тормозила головой». Новая подружка Алексея, видимо, не просто упала с самосвала, а так всю дорогу и пропахала башкой! Ни малейшего намека на косметику, маникюр и, вероятно, педикюр тоже. Ноль ухоженности! И эта ужасная сумка из клеенки! Господи, Леша, видать, тебе уже в ваших краях ловить некого и нечего, с кем ты живешь, подумала я про себя, вспоминая щеголеватого симпатягу. Ну нельзя же так опускаться! В моей жизни тоже были годы бедности, когда я имела одну юбку на все времена и один свитер, но всегда умудрялась выглядеть как «огурчик», и даже при всей бедности обязательно имела микроскопический минимум косметики: один единственный карандаш для глаз, коробочку теней, купленную с рук у цыган, и тушь за сорок копеек, в которую надо было плевать, прежде чем накрасить ресницы. И даже с таким набором я выглядела лучше тех, кто рассекал по городку в песцовых и норковых шубах (и в те далекие суровые социалистические времена существовали такие модницы). Хотя… может, меня украшала молодость?!
Я снова искоса посмотрела на нее. Ева, уткнувшись в свою тарелку, за обе щеки уплетала ватрушки. Торопить ее не стала, времени у меня хватало. Первую партию выпечки она, наконец, прикончила. Аккуратно вытерла рот салфеткой и благодарно произнесла:
– Большое вам спасибо, Оля! – и смутившись, поправилась: – То есть тебе… всё очень вкусно!
– На здоровье, а теперь расскажи, что произошло и давно вы с Лешкой вместе? – проявила я нетерпение.
– Вот уже два года, – ответила она, вновь ошеломив меня столь невероятной информацией.
Значит, когда он приезжал ко мне в Германию, уже жил с ней почти год! А меня уверял, что живет один и никого у него даже для секса нет! И снова я ему поверила… Просто страшный человек!
– И как живете, нормально? Получается семейная жизнь? – с нескрываемым ехидством спросила я.
Она ничего не заметила.
– Алеша очень сложный человек, да и любви у него ко мне нет, – грустно призналась моя новая знакомая, – знаю, что он влюблен в одну женщину, но она давно замужем.
Это она обо мне, удовлетворенно подумала я, значит, любит меня (может быть!), но ведь он мужчина и заниматься сексом ему тоже с кем-то необходимо. Как и прежде, сразу же нашла для Лешки оправдание.
– Отношения у нас «гостевые», – продолжала Ева, – вместе под одной крышей мы не живем. Так… приходим, правда, нерегулярно, друг к другу, потому что семьей Леша жить не хочет. Он свободу любит, – констатировала она.
Я с интересом слушала ее рассказ.
– Мой первый брак не сложился. Муж пил и дрался, кроме того, был очень ревнивым. Постоянно с синяками ходила. Я на заводе работаю, учетчицей, совсем мало получаю, хоть это и Север. Капитализм кругом! – сделала она свое грустное заключение, но затем внезапно повеселела, припомнив историю своего знакомства с Алешкой. – Его увидела на новогоднем вечере нашего завода. Я ведь недавно здесь. Приехали с мужем из Украины, чтобы немного заработать, а то там это вообще проблема – работы практически нет. Леша – веселый, красивый, одинокий, никто его возраста и не даст, конечно, намного старше меня, мне ведь только тридцать два…
