За полтора года жизни в столице в свои двадцать четыре Лера уже успела сделать многое: стала москвичкой и организовала небольшой бизнес – ателье по пошиву легкой одежды. На нее уже работали подруги-землячки из родного города, которые тоже обосновались в Москве и жили все вместе на съемной квартире. Она им прощала их привычку звать свою хозяйку, как в детстве, – Нюра.
Лера была очень романтична и звала Альберта Иосифовича – Алик, как своего первого не очень состоятельного друга. Она перенесла былую первую любовь на своего покровителя. И все говорило о том, что она была искренна.
И Альберт Иосифович тоже привязался к Лере. Это была игра в молодость. Она влечет всегда и просто необходима, когда впереди мало чего осталось от реального восприятия начала жизни.
Ему всегда хотелось быть с ней немного ребенком. Их встречи вносили определенную живительную нить в его однообразную жизнь. Когда огонь первых ласк проходил, ему хотелось поиграть и поласкать ее, как это обычно происходит с неожиданно увиденной у кого-то на руках ласковой собачкой или кошечкой.
Во взаимоотношениях с женой все было совсем не так. Для нее он был добытчик, отец ребенка, и она, напротив, старалась полностью подавить это воображаемое ребячество.
Сегодня Альберт Иосифович, как обычно, расслабился по полной программе. Весна давала себя знать.
Но назойливо засевшие в голове слова уролога, заставляли его время от времени думать о том, как же это может делать профессионалка.
Николай Константинович любил уединение и даже на работе часто, закрывая свой кабинет, передвигал кресло так, дабы оно выходило за рамки действия видеокамеры, и оставался наедине со своими мыслями.
Очень часто посещали его мысли о сущности человеческих отношений. Он соглашался с мнением о беспредельной наглости «Гомо Сапиенса» в самооценке, и хотя сомнения постоянно терзали его, в глубине души надеялся на оптимистическое продолжение деятельности человека.
Еще в конце 70-ых, будучи за границей, что на время освобождало от идеологических запретов, он начал знакомиться с библией и обратил внимание, что суть этой книги – понимание взаимоотношений людей, причем не в большой зависимости от их экономического положения. И вовсе не технические достижения и успехи в решении насущных проблем, а путь преодоления себя и является главным для определения личности. Это было так ему близко «по профессии», и он начал это глубоко ощущать, сначала интуитивно, а потом на частных примерах радовался, что ухватил суть от глубокого понимания самой истины.
Ему не казалось странным, что в Евангелие говорилось все больше о мужчинах: Бог отец, Бог сын и Святой дух. Современная трактовка католической церкви уже смело олицетворяет богов с пришельцами иных планет. Но, что странно, и невольно бросается в глаза, – все они однополы или бесполы.
Значит, они и не нуждаются в размножении.
Тогда и бессмертие отвечало на многие вопросы бытия.
К тому же из библии Николаю Константиновичу было известно, что Всевышний лишил Адама бессмертия за то что, он не отказался от Евы, когда она ослушалась и вкусила запретный плод.
И теперь, когда его тянуло к мужчинам, он знал, как все это объяснить.
Николай Константинович понимал, что определенным шагом к бессмертию было продление жизни, к которому вело много факторов, но в социальном плане, конечно, это – осторожность, приспособляемость, которые увеличивали и благосостояние.
Мудрый Лао-Цзы был с ним единодушен:
«Моря и реки потому способны царствовать над горными потоками, что умеют быть внизу».
Из собственной практики Николай Константинович знал, что далеко не творческий порыв делают человека мудрым.
Он резонно считал, что большие деньги слишком волнуют, а вот небольшой или скорее немалый их запас дает колоссальную защиту от всех возможных катаклизмов бытия.
Вызов к директору вовсе не удивил Николая Константиновича. Хотя многое не произносилось вслух, сарафанное радио доходило до него через службу безопасности, да и профессия обязывала знать причину.
Он взял еще очень тонкое личное дело Всеволода, и пролистал его. Странная улыбка пронзила его.
Он даже не хотел развивать свое сопоставление, так оно было сейчас «в точку».
В назначенное время он сидел в приемной директора.
Уже около 20-ти минут они обсуждали с Леночкой текущие проблемы московской жизни и последние политические события, которыми обволакивают нас пресса и всевозможные телеканалы.
Неожиданно появился «сам» и молча, быстро прошел в кабинет. Леночка проводила его восхищенно-раболепным взглядом, зашла в кабинет и тут же вышла, приглашая кадровика.
Николай Константинович с напряженным лицом и как бы непонимающим причины своего вызова видом появился в кабинете:
– Добрый день, Альберт Иосифович. Готов выслушать ваши распоряжения.
– Я немного задержался. Сплошные пробки на дорогах… Ничего не успеваешь…
– Я стараюсь ездить на метро, Альберт Иосифович, – улыбнулся кадровик.
– Вы всегда все правильно делаете, Николай Константинович.
– Вы шутите.
– Вовсе нет, – улыбнулся начальник, – Я пригласил вас не ради шуток. Хотелось бы поподробней узнать о нашем новом сотруднике, который работает в отделе внешних связей. Дело в том, что с его приходом появились финансовые промахи. Вы, наверное, в курсе?
– Да, я в курсе, но он набирается опыта под руководством Риммы Леонидовны, – попытался смягчить напряжение кадровик.
– Но вы его брали на работу, и, следовательно, тоже несете ответственность.
– Что я могу сказать… молодой человек с университетским образованием, кстати закончил, как и вы – физфак. Но, конечно, без опыта нашей работы.
– Физфак… интересно… Но там были всякие, – он немного задумался, – Я не собираюсь глубоко вникать в эту проблему. Вы понимаете… незначительный случай… подберите соответствующую формулировку для наказания, чтобы он внимательно относился к деньгам… тем более – чужим.
– Альберт Иосифович, у него на днях кончается испытательный срок.
– Я тоже хотел его уволить, но Римма Леонидовна так не считает. Подумайте, Николай Константинович, как нам лучше поступить. Я не хочу еще раз возвращаться к этой теме.
– Альберт Иосифович, мне все-таки хотелось бы знать ваше принципиальное отношение к этому…
– Зачем вам мое отношение? Считайте это моим поручением.
– Вы меня неправильно поняли. Мне хотелось бы поближе понять вас.
– Поближе? – Альберт Иосифович неожиданно вспомнил слова Риммы, – Не забывайте! Кто здесь вы! И кто я!
– Я, в отличие от некоторых, никогда этого не забываю.
– Вот и хорошо.
Николай Константинович хотел было что-то сказать, но, увидев обращенные в окно глаза начальника, только потупился.
– Больше указаний не будет?
– Нет. Можете не докладывать мне о результатах. Я надеюсь на ваш опыт.
– Я все понял! – сделав едва уловимый кивок головой, Николай Константинович направился к двери.
Вдруг, как наяву, он вспомнил точно такой же взгляд Всеволода, который показался ему непонятно неприятным при приеме на работу, а сейчас он вдруг ощутил его всем нутром.
Он именно сейчас окончательно понял ассоциацию этого взгляда или скорее позы.
Николая Константиновича никто, конечно, не знакомил с подробной биографией своего начальника, и он не требовал от него никаких справок и анкет, но в силу своей профессии порой из случайных разговоров урывками у него складывалась определенная картина собирательного и далеко не идеального образа своего начальника.
Сейчас как-то все сложилось, и он не был удивлен этим обстоятельством.
Николай Константинович пошел к выходу и неожиданно резко открыл дверь кабинета.
Леночка заметила изменение настроения кадровика и автоматически с характерной для нее легкостью задала вопрос:
– Ну, как? Все в порядке?
Николай Константинович ничего не ответил и быстро вышел из приемной.
Альберт Иосифович в детстве был спокойным послушным мальчиком и, как многие, немного ленивым в юности. Ничто его особенно не интересовало, не увлекало, хотя учился он неплохо. Одно только желание быть наверху положения и в центре внимания всегда присутствовало в его характере. Со временем он уяснил для себя, что именно деньги порой без особого труда могут предоставить эти возможности.
И он приторговывал и фарцевал, давая заказы выезжающим заграницу многочисленным друзьям отца, которые в детстве ласково называли его «Альбик».
Отец его в свое время закончил экономическое отделение МГУ и, используя прошлые товарищеские связи, выбрал для сына и помог ему поступить в университет, но на физический факультет, который в силу модности профессии выбрал сам Альбик. Учиться было трудно, о чем юноша не подозревал, поэтому бывали срывы. Он, не проявляя большого интереса к физическим наукам, все же закончил учебное заведение, хотя и не без помощи средств и морального давления своего отца, который часто ему говорил:
