Константин вручил дочке несколько листков бумаги, покрытых крупными буквами, и они на цыпочках, стараясь не потревожить умиротворения, воцарившегося в гостиной, тихо вышли из квартиры. Едва за ними закрылась дверь, как Тишина высунулась из кладовой и с интересом огляделась.
На улице уже стемнело, и в ярком свете множества огней разноцветными искрами переливался свежий снег. Морозный воздух, подхватив теплое дыхание, превращал его в густой клубящийся пар, сквозь который были едва различимы лица прохожих. Настоящая предновогодняя погода.
Презентация очередной книги известного автора должна была состояться в книжном магазине, расположенном на противоположной стороне той самой улицы, где Константин совсем недавно приобрел настоящего большого зеленого рака. Поэтому он предложил дочери отправиться туда пешком, но, узнав, что подобный способ передвижения совершенно не сочетается с образом феи и с чтением сказки, решил взять такси.
Он позвонил, и машина тут же подъехала. Они сели и резво покатили по тихой улочке. Но прошло всего несколько минут, машина выехала на оживленный проспект, резко снизила скорость и вскоре почти остановилась, застряв в привычной для вечернего времени пробке. Хорошо, что до начала мероприятия оставалось еще много времени, и можно было не бояться опоздать.
Константин старался часто видеться с дочерью, не пропускать ни одного важного дня в ее жизни, но побыть наедине им удавалось крайне редко. И сейчас он, безусловно, был рад обстоятельствам, благодаря которым это стало возможно. Лиза тоже решила немного повременить с чтением и, обняв отца, принялась смотреть в окно, на оживленные предпраздничной суетой улицы. Она спрашивала, где они едут, и что это за дом, и кому это памятник…
Константин терпеливо отвечал на все ее вопросы. Он чувствовал себя так, словно презентация уже началась.
– А мама приедет встречать с нами Новый год? – помолчав, неожиданно спросила девочка через некоторое время. – Правда, она мне не обещала, но…
Константин вздохнул и, стараясь не смотреть в печальные глаза дочери, ответил:
– Нет, соловей! У нее сейчас отпуск, ей надо отдохнуть, и мы договорились… – Он замялся, но потом нарочито весело продолжил: – Я решил, что со встречей Нового года мы справимся самостоятельно, а когда она вернется, ты ей все подробно расскажешь! Расскажешь и про елку, и про Чарли, про все-все-все. Хорошо?
– Да, папа… – словно не слыша, рассеянно ответила Лиза и, уткнувшись в его пальто, тихо добавила: – Когда мама меня заберет, я попробую ей все рассказать…
Константин понимал, что чувствует сейчас дочь, но утешить ее был не в состоянии. Он и сам в свое время прошел через такие испытания. Правда, он не был свидетелем разрыва родителей. Зато со всей детской тоской пережил отсутствие отца в своей жизни. Неизвестно, что хуже. Лиза хотя бы видит его, с ним общается. Он есть в ее жизни, и она это знает. А он так мечтал увидеть отца, хотя бы раз. Посмотреть на него, может быть, поговорить. И если признаться честно, то и сейчас часто думает об этом. Думает и на что-то надеется.
Лизе было тогда только три года, но она все равно отказывалась верить в вымышленные обстоятельства, разлучившие родителей. Девочка часто спрашивала, почему они ушли и оставили папу совсем одного, и, не получив искреннего ответа, горько плакала… С тех пор прошло много времени, но, как и прежде, Лиза каждый вечер всматривалась в сверкающую огнями панораму города, пытаясь среди тысяч освещенных окон найти то единственное, за которым работал ее отец. Впрочем, и у него в гостях девочка не изменяла этой привычке, только теперь внимательный взгляд больших голубых глаз блуждал в поисках света от изящной настольной лампы в комнате мамы.
Автомобиль преодолел половину пути, когда Лиза встрепенулась и, поспешно достав драгоценные страницы, принялась читать, бережно наклоняя их к свету.
Городок спал, растворившись в густой темноте декабрьской ночи, и только в окне маленького дома, стоявшего на окраине, до самого утра горел свет. Накануне торжественной церемонии Бедокур не мог уснуть. Он беспокойно ходил по комнате, представляя, как вечером наденет на вершину огромной ели Волшебную Звезду. К этому времени все жители Джингл-Сити соберутся на центральной площади и зажгут яркие праздничные фонарики. Вместо будничных вязаных шапочек они наденут красные колпачки, украшенные маленькими серебряными колокольчиками. И только у Фроси колпачок будет розовый, под цвет ее шерстки, всегда аккуратно причесанной и на кончиках ушей заплетенной в косички. Свой красный колпачок Бедокур приготовил заранее и уже тысячу раз проверял, на месте ли он, по-прежнему ли висит на вешалке возле двери. Вот и сейчас он подошел к вешалке и потрогал колпачок. Тот отозвался легким веселым звоном. Бедокур вздохнул: нет, все-таки у Фроси колпачок красивее. Она все ухитряется делать красивым.
Девочка очень удивилась, когда несколько дней назад Бедокур вытащил счастливую монетку. Она привыкла, что ее забавному и несколько, чего уж там, неуклюжему приятелю постоянно не везет, и до этого момента не воспринимала его всерьез. Но теперь все изменилось. Фрося стала гордиться их дружбой и даже испекла для друга большой яблочный пирог. Она принесла пирог в дом Бедокура и сказала, что это ее подарок. Пирог замечательно пах, и, конечно, он был очень красивый.
Они с Фросей попили чаю и съели почти половину пирога. Остальную половину Фрося оставила Бедокуру на завтрак.
Едва дождавшись рассвета, Бедокур вышел на улицу и побрел к площади. Там было тихо и пустынно. Только несколько дворников деловито шуршали лопатами и скребками, убирая снег. В центре площади стояла большая, красиво убранная елка. Бедокур посмотрел на нее, представил, как она будет выглядеть со Звездой, и решил, что именно Звезды для полной красоты и не хватает.
Ладно, вечером он вернется – и все здесь будет выглядеть совсем по-другому. Он пошел по улице к замерзшему пруду. И здесь тоже никого не было. Даже неинтересно. Только на голом суку мрачно сидели в ряд две вороны и неодобрительно на него смотрели. Они были похожи на два сложенных серо-черных зонтика. Как будто два человека, допустим, ловили рыбу, а потом ушли и забыли свои зонтики.
Бедокур так явственно представил себе эту картину, этих забывчивых рыболовов, что ему и впрямь стало казаться, что это самые настоящие зонтики, а не вороны.
– Кыш! – крикнул, подпрыгнув, он, но вороны (или все-таки зонтики?) даже не шелохнулись.
Бедокур поднял шишку, снова подпрыгнул и швырнул ее вверх. Зонтики нехотя раскрылись и оказались самыми настоящими воронами. Они хрипло и недовольно закаркали и пролетели над его головой. Одна из них внезапно снизилась, словно острыми щипцами, ухватилась клювом за помпон на шапочке Бедокура, сдернула ее с головы и низко полетела над прудом. Над самой серединой пруда она разжала свои щипцы, и шапка, как полосатый парашют, мягко опустилась на лед.
Шапочка лежала и отражалась во льду, как в зеркале. Казалось, что там лежат две одинаковые шапки. Бедокур даже не рассердился на ворон, сам виноват, нечего было их дразнить. Лед празднично блестел и словно приглашал прокатиться. Бедокур разбежался, оттолкнулся и стремительно покатился по гладкой поверхности. Лед потрескивал и звенел. Это было здорово. Он почти доехал до шапочки. Ладно, сейчас он разбежится и точно доедет. Бедокур вернулся на берег, разбежался и стремительно заскользил, только ветер засвистел в ушах. На этот раз он даже проехал мимо шапки. Вот и отлично, теперь можно поднять ее и нахлобучить на голову.
Уходить ему совсем не хотелось. Он скользил по льду и все никак не мог накататься. Наконец он понял, что страшно хочет есть, а дома ждет половинка вкусного пирога – подарка Фроси.
«Прокачусь последний раз – и домой…» – решил он.
Бедокур разбежался, заскользил по льду и, неожиданно споткнувшись, упал. «Ничего страшного. Тем более никто и не видел…» – сгоряча подумал Бедокур, но когда встал, то обнаружил, что захромал, и еще у него ужасно болела правая передняя лапка. «Ничего страшного, к вечеру пройдет…» – решил он и заковылял к дому.
Пирог оказался еще вкуснее, чем вчера. Бедокур проглотил его в одно мгновенье и решил немного отдохнуть. Он прихромал к кровати, опустил голову на мягкую подушку и мгновенно заснул, забыв даже снять теплые тапочки.
Короткий зимний день шел своим чередом. Жители Джингл-Сити продолжили готовиться к празднику. На площади, в центре которой высилась огромная ель, развесили разноцветные гирлянды. В небольших пекарнях испекли свежие пироги в форме снежинок и даже окна витрин разрисовали замысловатым, искрящимся узором. Похоже, праздник должен был получиться замечательным.
