После этого приготовила голландский летний костюм для дяди, туалетную воду «Woyager» для него и «Miss O» – для себя. Потратила ещё немного времени, прикидывая, какой именно клатч подойдёт к моему вечернему комбинезону. Решила, что лучше всего будет «Анаконда». Ароматы должны гармонировать. Оба наших, например, содержат сандал и бергамот. Но всё-таки это разный парфюм, а не один в мужском и женском варианте.
Когда дядя, наконец, вернулся, я прыгала у гладильной доски с утюгом в руке. Сама – в коротком махровом халатике, благоуханная от крема для душа. Кожа после него действительно стала шёлковой. Понятно, что я охорашивалась и ощипывалась перед зеркалом до тех пор, пока дядя не схватил меня за руку и не потащил на пристань.
Всю дорогу я жалела, что не перекрасилась в интенсивный медный цвет и не воспользовалась маслом от солнца. А дядя стоял у борта яхты мрачнее тучи, много курил и молчал, уже отчаявшись перевоспитать идиотку. Но в глубине души я была довольна собой. Высокая, тонкая, загорелая, в парчовом нарядном комбинезоне на тонких белых лямочках. Узкие брюки делали ноги ещё длиннее. Обулась в перламутровые сандалии с голенищем на «молнии», под змеиную кожу. Вот к ним-то я и подбирала клатч.
На шею надела узкое золотое колье с мелкими жёлтыми бриллиантами. В уши вдела цыганские кольца. В таком виде я напоминала одалиску богатого господина. Насыщенный розовый цвет губ лишь добавлял мне юной прелести, а чёрные жаркие глаза блестели от удовольствия.
Артём Сарутдинов, он же Талибан или Мустафа, встретил нас у ворот своего поместья. Разумеется, под присмотром охраны. Узкоглазый, приземистый, с широкими скулами, он был похож даже не на татарина, а на японца или якута. По-русски он говорил отлично. Наверное, и по-английски тоже.
Увидев меня, Талибан не избежал общей мужской участи и тут же чмокнул меня в щёчку. Первоначально поцелуй носил невинный, отеческий характер. Но потом хозяин долго не мог выпустить мою руку и блаженно щурился от запаха парфюма. К этому моменту он уже просто таял от вожделения.
– Видна порода! – одобрительно рассмеялся он. – Интеллигентные люди всегда приходят вовремя, а быдло вечно опаздывает. Вроде бы это сказала Виктория Токарева, но я тоже так считаю.
Вдоволь насладившись очередной победой над «кошельком на ножках», я вежливо освободилась. И, обворожительно улыбаясь, попросила показать нам поместье. Это было исполнено тотчас же. Казалось, тут были представлены все деревья, кусты и цветы, произрастающие в Греции. Конечно, я запала на свои обожаемые розы. Особенно потрясли меня цветы сорта «Malicorne». Они были чёрно-бордовые, с плотными, будто кожаными лепестками. По мере распускания они загибались внутрь.
Артём немедленно срезал цветок и воткнул в мою причёску. Когда же я выразила восхищение ещё одним сортом – с нежными полосатыми цветами – он повторил широкий жест и снова щёлкнул ножницами.
– О, нет, не нужно! – замахала я руками. – Вы же из России. И знаете, что чётное число цветков приносят на похороны…
– Тогда бери третью розу!
Талибан в своей скромной серой паре и в белоснежной рубашке апаш катался по дорожкам сада на коротких кривоватых ногах. Я и дядя с трудом за ним поспевали.
– Вот, смотри, мой обожаемый Барон! Приглядись – лепестки у него волнисто-зубчатые, винного цвета, с тонкой белой каймой. Если пожелаешь, дам саженцы любого сорта…
– Я вам очень благодарна, но у меня нет дачи. А у дяди целых два загородных дома, так что подарите ему.
– Положим, один из них принадлежит тестю! – рассмеялся генерал Грачёв. – Хотя вряд ли он откажется. Особенно довольны будут жена с тёщей – они помешанные цветоводы. А вот в Сочи придётся взять садовника. Я там появляюсь лишь время от времени. Кстати, Марьяна, купи ящик и укрась розами свою лоджию. Соседи умрут от зависти…
– И сделают какую-нибудь пакость, – докончила я. – Они и так постоянно шипят вслед. Якобы одним местом заработала свою «студию». А они, можно подумать, свои «трёшки» и «четвёрки» – мозолистыми руками!
Талибан хохотал, сверкая крепкими желтоватыми зубами и похлопывая себя по бокам. Ни золота, ни пластмассы он в рот не вставил. Лицо с крутыми скулами блестело, как спелое яблоко после дождя. С каждой минутой этот человек нравился мне всё больше. И я ему, видимо, тоже. Демонстрируя очередную розу, хозяин словно невзначай обхватил пальцами мою тонкую лодыжку поверх сандалии.
Мне же до визга хотелось взглянуть на себя в зеркало. Такого декора причёски у меня не было ещё никогда. Но правила этикета не позволяли задерживать остальных. Мы должны были обойти сад, потом – дом. Отдельным пунктом программы стояло посещение особой комнаты. Там помещалась обширная коллекция нефритовых поделок. Потом я всё-таки нашла зеркало в холле.
В траве горели белые шары. Разноцветные китайские фонарики со свечками внутри качались среди чёрной листвы. Около каждого светильника роились жуки и мошки, будто натёртые фосфором. И я впервые заметила, что танец их не хаотичный, а выверенный, совершенный в своей гармонии.
Обстановка комнат убойного впечатления на меня не произвела – типичный азиатско-цыганский шик. Покрывала и подушки в стиле королевских будуаров из прошлых веков. Тюль «Аморе» – тоже с картинками под старину. Золотые и бордовые шторы из тафты, с мерцающим блеском. За прозрачной органзой – россыпь огней в море. Так обставляют своё жильё люди, пережившие трудные детство и юность. Они всецело полагаются на вкусы друзей и советы рекламщиков. Не нужно много ума, чтобы показаться им богатыми. Было бы золото, блеск, картины с королями – и ладушки.
Вот уж что меня потрясло, так это нефритовая коллекция! Этот поделочный камень имеет разнообразную окраску, а не только зелёную. Его очень чтут в Китае. Там верят, что нефритовые фигурки защищают своего владельца от потусторонних сил, обеспечивают долголетие и семейное благополучие. Эти вопросы для Талибана были очень даже актуальны. У него скопилась масса фигурок Будды и кубков. Он пользовался нефритовой посудой и шарами для массажа. Один из них Талибан постоянно катал между ладонями. Весь материал бы чистый, очень дорогой.
Талибан сказал, что коллекция перешла к нему после гибели нефритового миллионера – по завещанию. С прежним хозяином Артём долго дружил. Тот разбогател на поставках нефрита из Бурятии, с монгольской границы, в Китай. Как я уже говорила, в Поднебесной ценят этот товар дороже золота. Полудрагоценный камень второй категории называется там императорским, потому что помогает от всех болезней.
Правда, ни стоунтерапия, ни массаж гуашу не помогли другу Талибана. Он был здоров, как бык. И погиб вдали от нефритового Клондайка – в предместьях Сочи. И никакие хунхузы, охранявшие босса, не помещали людям Металлурга изрешетить из автоматов джип Талибана. На нём «нефритовый король» мчался в аэропорт. Артём собирался его провожать. Но очень кстати вывихнул ногу на теннисном корте и остался дома.
– Он был бурятом по крови. Нас считали братьями. – Артём, кряхтя, присел в плетёную качалку.
Невдалеке на вертеле жарился барашек. Вокруг стояли столы с русскими и греческими яствами. Бутылок с винами было столько, что из них могло упиться до бесчувствия всё местное население.
– Конечно, он и сам грешен был. И ментов убивал, и других старателей – как водится. Всегда выходил победителем. А на Чёрном море его не знали. Мои пули друг принял в себя. Часто снится, просит отомстить…
Наверное, другой полицейский генерал не воспринял бы этот довод всерьёз. Но Всеволод Грачёв искренне верил в судьбу, в предназначение, в карму. Ещё в девяносто втором году, в Приднестровье, молодая цыганка Ливия в точности предсказала его судьбу, включая и феерическую карьеру. И не только про него одного всё сказала правильно. Ливия не ошиблась ни в плохом, ни в хорошем. А ведь гадала при этом Андрею Озирскому. Моего дядю она вообще никогда в глаза не видела…
Я ела домашнее мороженое, пила «напиток фараонов» из лепестков «суданской розы». Меня к нему приучили ещё в доме мужа. Но, нося хиджаб, трудно в полной мере ощутить вкус – хоть напитка, хоть жизни. Лишь теперь я прочувствовала каждую ноту этой пленительной мелодии. Кроме того, был подан ореховый кофе, гранатовый чай с яблоками и лимоном. Греческой весной они были так же уместны и вкусы, как российской зимой, под новогодней ёлкой.
– Артём, ты потому и согласился встретиться с нами? – Дядя сидел, откинувшись на спинку плетёного кресла.
Он курил кубинскую сигару из ящика хозяина и покачивал ногой, обутой в молочно-белую туфлю. Пряный дым плавал в чёрном воздухе, но не мог забить природные ароматы. У ног хозяина вытянулся огромный далматин, воспитанный так же хорошо, как и прислуга. Я заметила, что у людей Талибана как будто вырвали языки.
