– А у нас в классе есть русская девочка Вика, может мне в нее влюбиться? – в задумчивости произнес сын.
– А она красивая, веселая, добрая? – оживилась я.
– Не знаю, – растерянно ответил он, – я ведь с ней не дружил. Вот только нос у нее здоровенный, а так – ничего, но Дженифер-то все равно лучше!
Гриша еще никак не мог забыть свою коварную подружку, почти как я Лешку в свое время.
– Э нет, дружок, – мне не хотелось, чтобы мой мальчик завел себе какую-нибудь длинноносую обоже, – тебе нужна девочка, у которой с внешностью все в порядке. Ну зачем нам буратины или чебурашки?!
Мой сынок засмеялся, и я разделила его веселье. Гриша немного успокоился и обрел некоторую уверенность в себе.
– В общем, ты осмотрись в школе, классе и обязательно найдешь девочку, которая тебе понравится, как и ты ей, договорились? А Дженифер забудь. Если девчонка уходит к другому, то неизвестно, кому повезло. А как тебе братишка? – решила я сменить тему.
– Да они мне его не дают, – с досадой сказал Гриша, – хотел поиграть с ним, а Лизка меня выгнала, сказала, что для игр он еще маленький, а сами по очереди таскают его на руках, – пожаловался он на сестер. – А вообще-то он хорошенький, и щечки, как у хомячка. Правда, на меня похож?
– Если щечки, как у хомячка, то определенно похож, – пошутила я. – Завтра можешь с ним поиграть. Скажу бессовестным девчонкам, чтобы оставили Фимку в покое, и он будет в полном твоем распоряжении. Ты же мужчина, вот и воспитывай его по-мужски.
– Мамулечка, – Гришенька встал за моей спиной и обнял меня за шею, – я так тебя люблю! А ты не можешь жить здесь? Я по тебе скучаю! Лизка с Олькой такие вредные, что я уже с ними прямо замучился! – с надеждой спросил он.
– Пока нет, сыночек. Папу я тоже не хочу оставлять одного, – не могла же я открыться ребенку, что не в силах оставить его лишь по одной причине: боюсь фимкиных походов «налево». И мне уже будет не по силам борьба с его возможными любовницами, поэтому сказала то, что должен был услышать сын: – У него много работы, он устает, и ему нужна моя помощь. Подожди, скоро рождественские каникулы, а потом и летние не за горами, и мы обязательно поедем все вместе, куда захотите.
– Честно-пречестно?! – мой сыночек обнял меня еще крепче и поцеловал.
– Заметано, – бодро ответила я, – так и будет! – я также нежно поцеловала его в ответ.
Мой родной, любимый мальчик! Конечно, я хотела, чтобы Гришенька жил со мной постоянно, но не желала сейчас менять страну и школу, к которым он уже привык.
Накануне Рождества позвонила Розалия и назвала дату своего бракосочетания.
– Олечка, мы не будем устраивать сумасшедший сабантуй, – заверила она. – Только самые близкие, а потом вчетвером едем на десять дней в Турцию, в Стамбул. Это будет «медовый месяц» для нас обеих. Путевки я уже выкупила.
До торжества оставалось еще немного времени, и я подумала, что нам с Фимой нужно съездить к Алексею, а заодно решить вопрос с жилплощадью для доктора Александра Анатольевича.
Обратно из Германии в Россию вернулась со всеми своими детьми, прихватив с собой и Юлию Сергеевну. Наш малыш Фимочка уже привык к нам, но из разнокалиберной толпы домочадцев меня выделял всегда. Стоило мне появиться в поле его зрения, как он делал все возможное, чтобы очутиться у меня на руках. Даже Ефим-старший начал меня к нему ревновать. Отметив Новый год и посетив на новогодних каникулах бабушку и дедушку в Санкт-Петербурге, мы провели там незабываемые дни, но, к сожалению, все проходит, причем очень быстро. Через две недели снова вернулись к повседневности. Радостные и довольные путешествием, с многочисленными подарками, дети вместе с Юлией Сергеевной отправились в Германию, а мы с Фимой-старшим, оставив Фиму-младшего на попечении Дарьи, Анны и Софьи Семеновны, вылетели в Якутию к нашему другу Алексею.
В аэропорту нас никто не встречал, понятно, свалились как снег на голову, даже Виктор Васильевич ничего не знал о нашем приезде. Остановились в том же отеле, где много лет назад я пролила столько горьких слез, но Фима об этом даже и не догадывался. Знали, что Алешку уже выписали домой, поэтому, как и я когда-то, решили заявиться к нему с сюрпризом. Знакомый дом, знакомый подъезд, знакомая дверь. Именно здесь рассыпались в прах все мои мечты и надежды. Я ничего не забыла, даже ощущений того дня: сумасшедшее волнение и радость от предстоящей встречи и безумное горькое разочарование. В тот момент я пережила настоящую драму. Сколько же моих нервных клеток погубил этот сердцеед! Если бы я знала, что он такой, никогда не стала бы искать с ним встречи, но, как говорится, кабы знал, где упасть, подстелил бы соломки. Все было, как тогда, но лишь с двумя оговорками: я не ждала ребенка, и рядом со мной находился мой горячо любимый муж, а в остальном – никаких изменений. И вновь, как много лет назад, я нажала на кнопку знакомого звонка. За дверью послышались легкие шаги, и на миг мне показалось, что сейчас на пороге заветной квартиры в узком проеме распахнутой двери появится беременная Лиля, но нет, перед нами возник Виктор Васильевич. Увидев нас, в первые минуты он не мог вымолвить ни слова. Переступив через порог, мы обнялись, расцеловались со стариком и стали шумно раздеваться.
– Па, кто там? – послышался родной голос.
– А кто бы ты думал, дружище? – спросил Ефим, первым войдя в комнату.
– Ребята, ну вы даете! – радости Алешки не было предела. – Боже ты мой, кого я вижу?! – всплеснул он руками. – Олюшка, дорогая, и ты тут! Вот так сюрприз!
Мы обнялись. Лешкина нога «пряталась» еще в гипсе, но выглядел он в целом совсем неплохо. Передвигался пока на костылях.
– Отец, – позвал Алексей, – позвони Еве, скажи, что Оля приехала, пусть придет. – Ребята, как вы? Как дети? Как малыш? Огромное вам спасибо за всё, просто не знаю, как вас благодарить!
– Вот еще, придумал ерунду, – с нарочитой сердитостью буркнул Фима, – поживем еще, старик, поживем, какие наши годы?!
Алешку интересовало в нашей жизни всё, любая мелочь. Пока мои мужчины разговаривали, я вынимала один за другим подарки, которых был целый чемодан, причем абсолютно для всех, включая Еву и Марту. Кроме подарков, мы привезли и деньги – нашу основную помощь. Через час раздался звонок в дверь. Я сразу же вспомнила ту давнюю мою поездку сюда, когда, потрясенная обстоятельствами, сидела в гостиной, с ужасом ожидая Лешкиного прихода. Точно так же зазвенел звонок, и появился он, мой любимый тогда мужчина, и после первых же его слов, сказанных сожительнице, стало ясно, что я совершенно лишний человек в его жизни. Нахлынули воспоминания. Боже, как же мне было плохо и больно в тот момент! Ситуация сложилась почти как в песне: «Сладку ягоду рвали вместе, горьку ягоду – я одна…» Отвлекшись на свои мысли, я и не заметила, как мне на шею бросилась Ева. Рядом скромно стояла маленькая Марта. Лешкина подружка выглядела неплохо и довольно аккуратно, не то что тогда, когда мы встретились с ней в первый раз. Я порадовалась, что мои уроки не прошли даром, и тоже обняла ее, а затем присела перед Мартой.
– Здравствуй, детка, как поживаешь?
В ручках Марты приютился любимый пупсик, одетый по-зимнему тепло: в вязаную курточку и шапочку, сделанные наверняка заботливыми Евиными руками.
– Холошо, – ответила малышка.
Мгновенно, как у фокусника, в моих руках появилась большая-пребольшая шоколадка. Девочка нерешительно взяла угощение и пискнула:
– Спасибо!
– А как ты ляльку назвала? Ну-ка, скажи мне, – спросила я.
– Катя.
Надо же, у меня ведь тоже была кукла Катя, которой я в свои пять лет сделала модный, но «вечный», несмываемый макияж. На резиновом глуповатом личике шариковой ручкой нарисовала страшные подводки вокруг глаз и снизу, и сверху. И хоть Катя и «ходила» в баню и мылась там со мной в одном тазу, от вечного украшения на личике избавиться ей так и не удалось, потому что в те далекие времена шариковые ручки делали очень качественными.
А потом все вместе мы сидели за приготовленным на скорую руку столом. Алешкина подружка прихватила с собой голубцы собственного приготовления, но им было далеко до моих. Я заметила, как выразительно посмотрел на меня Лешка, потому как хорошо помнил и любил это блюдо, но лишь в моем исполнении. И вообще весь вечер украдкой, чтобы не заметили, бросал на меня влюбленные взгляды. Я была уверена, что несмотря ни на что, чувства у него ко мне остались. И вот в виртуозных Лешкиных руках оказалась любимая гитара. Мы слушали его и подпевали. Как же здорово! Даже Виктор Васильевич, как мне показалось, помолодел.
– Дорогой, – спросила я его, – а как поживает Марина Алексеевна? Я так давно ее не видела и ничего не слышала о ней.
Поскольку мне никто ничего не говорил о Лешкиной матери, я уже испугалась, не случилось ли с ней чего.
– Да как, – ответил Васильевич, – по-стариковски нормально, дом охраняет. Я ведь тут пока все с Алешкой вожусь.
