Принесли суп, и Тео с бардом принялись за еду. Рик, пытаясь вспомнить, сколько раз он расчесывался со дня прибытия в Аджиру и где именно, отвлекся и действительно ошпарил язык. Магичка покачала головой, и уверила его, что про кукол – это лишь слухи.
– Дыма беш огня не бывает, – прошепелявил в ответ мрачный бард.
– Ты б лучше вместо кукол белой лихорадки опасался, – парировала Тео. – Кстати, вот будет Гринер в Белой стадии, научу его, как защитить организм, и он на тебе потренируется.
Тео показалось, что мужчины оба испуганы перспективой… Гринер даже больше. И, утолив первый голод, продолжила:
– Но самыми могущественными считаются те, кто может посылать свою тень к врагу. Эта тень может наложить руки на жертву и та заболеет…
– А жена Азара не могла из-за этого… – предположил Гринер.
– Для того, чтоб это оказалось правдой, нужно, чтобы она перешла дорогу кому-либо из влиятельных Ашай-Талах, Мастеров Тени, – пояснила Тео. – Но в этом случае об этом бы все знали. Ашай обычно всячески демонстрируют свою власть и заранее предупреждают жертву… чтобы та тряслась от страха. Думаю, большинство умерших от «прикосновения тени» попросту банально скончались от страха, в ожидании мести ашай. Ну и Глотатели пыли… это жрецы Мертвого бога. Да, Гринер, одного из тех, кто, по легенде, ушел в Залив, в котором мы стояли, спасаясь от бури. Жрецы говорят, что он заснул, и видит сон о нас, людях. А называются они так, потому что молятся своему богу, кружась в танце. Ну, поднимают пыль и глотают ее, понятно?
Юноша кивнул. Тео поскребла ложкой дно миски из-под супа – уж очень вкусный оказался, – и принялась за рагу.
– Мммм… о чем мы? А… «Ничья дочь». Гринер прав, это прозвище – но не лично мое, как и шалеф-арза. И если второе обозначает определенную степень во владении мечом, то первое… хм. Как бы объяснить. Тут в Араханде у женщины есть три пути, вернее, четыре. Стать чьей-нибудь женой или наложницей. Служить господам как рабыня. Пойти в Жрицы Луны, культ небольшой, но сильный. Девушки дают обет непорочности и молятся Луне. Ну, и немного травничеством занимаются. Но очень редко, все-таки встречаются отличающиеся ото всех. Они становятся воительницами, проповедницами, Мастерами Тени, целительницами, очень редко, но бывает и такое – капитанами корабля либо бахарами на нем. Поскольку за девушку ее судьбу решает обычно отец, а эти уникальные женщины ее выбирают сами, их называют «Ничьи дочери». Ну, то что они «ничьи жены» подразумевается само собой.
– А если они найдут мужа, который разрешит им заниматься любимым делом? – поинтересовался бард.
– Шутишь? Ни один арахандец не допустит, чтобы женщина была чем-то иным, кроме как женой и матерью его детей. У этих ка’мран бывают любовники, и внебрачные дети тоже, но… все втихую. Про меня все выяснили, или еще что?
– Ты сказала, четыре, – напомнил бард. – У женщины есть четыре пути.
– А, да. И это подводит нас к тому месту, куда мы собрались. К тайшану, публичному дому. И нет, Гринер, думаю, что «Цветок» в его названии – просто совпадение. Каждую вторую девушку, мимо которой мы прошли сюда, зовут «Какой-нибудь Цветок». Мы закончили?
Поскольку все и правда было съедено, Тео расплатилась и они вышли на улицу. В лицо тут же ударил сухой, жаркий ветер, и в глаза полетел песок.
– Прикройте лица шарфами, – посоветовала Тео.
«Цветок Вечерней Росы» они нашли там, где и сказала старушка – в восточном районе города, среди других домов терпимости. Хотя назвать так этот дом не поворачивался язык – Рик сказал бы, что он больше походит на Храм Любви. Высокое четырехэтажное белое здание с колоннами, широкой мраморной лестницей и множеством балкончиков и правда было увито розовыми побегами почти до самой крыши. Алые, багровые и белые цветки благоухали так, что друзья издали почуяли сладкий, дурманящий запах. Они поднялись по лестнице ко входу, Тео постучала в дверь специальным молоточком в виде… Рик присвистнул – а тут прямо с порога указывают, чем занимаются внутри. Дверь отворил высокий, мускулистый раб в набедренной повязке и тюрбане. Обруч у него на шее, как показалось Рику, был золотым. Не задавая вопросов, раб провел их во внутренний дворик, что начинался сразу за входом. Посредине дворика журчал фонтан, в кадках зеленели миниатюрные апельсиновые и персиковые деревца. Великан поклонился и ушел обратно к двери. А к друзьям направилась невесть откуда взявшаяся девушка в голубых одеждах. Бард присмотрелся к ней повнимательней. Вроде бы ее платье очень походило на обычные, что носили тут все женщины, однако же она в нем выглядела куда как соблазнительней. Рик увидел на просвет через ткань мягкие очертания бедер и груди, и понял, что материя очень тонкая, почти невесомая, полупрозрачная. Девушка была красива – точеное лицо, смоляные прямые волосы, уложенные в замысловатую прическу, глаза с поволокой, как у лани, высокая грудь… Бард не смог сдержать восхищенного возгласа, покосился на Тео и заметил, что та ухмыляется, глядя на него. Он бровями показал, что впечатлен, а Тео еще раз улыбнулась и покивала, мол, еще бы. Рик напомнил себе, что не след удивляться – его любимая и сама ценительница женской красоты.
– Тахиза… – проворковала подошедшая девушка, дружелюбно обняла Тео и женщины чмокнули друг друга в щеки.
«Э, я идиот, – подумал Рик, – совсем забыл спросить, каждого второго в Аджире она знает, или каждого первого…».
– Айлиль, – поприветствовала Тео девушку, как старую знакомую – тепло и душевно. Та перевела взгляд на мужчин.
– Давно ты у нас не была… – Тео кашлянула, но Айлиль даже не обернулась, разглядывая Гринера и Рика. – И пришла не одна, а с двумя красивыми мужчинами.
Девушка подошла к Рику, заворожено уставившись на его голову.
– У тебя огненные волосы… это чудесно.
– Такой уж уродился, – пожал печами бард и подумал, что, не будь в его жизни Тео, он бы непременно воспользовался своим небывалым успехом у женщин Аджиры.
– Айлиль… – Тео настойчиво кашлянула еще раз. – Мы по важному делу.
– Что может быть важнее любви? – проворковала девушка.
– Смерть. – Ответила Тео.
Айлиль повернулась к магичке и уже серьезно спросила:
– Чем я могу помочь?
– Ну, для начала, чтобы мне не дали прозвище «Невежливая северянка», – это Гринер… а это Рик. Мой азаль.
– Это еще кто чей азаль, – пробормотал Рик.
– А насчет помощи… я слышала, ваш дом посещал Ташар Абайль ар Нахиз. С подарками и цветами. Нам надо поговорить с той, к которой он ходил. Она сейчас здесь?
Айлиль странно посмотрела на Тео, но кивнула.
– Проводишь нас к ней?
– Прямо сейчас, да. Идите за мной.
Друзья двинулись за девушкой, которая грациозно шла впереди, показывая дорогу. Пройдя через дворик, они пошли по крытой анфиладе, минуя двери, ведущие в обе стороны. Здесь, вместо занавесок были именно двери, Рик обратил внимание. «Наверное, чтобы слышно не было… звуков любви», – усмехнулся он. Тео чуть оттеснила его в сторону и запинаясь, тихонько сказала:
– Если из этих комнат внезапно выбежит толпа девушек с криками «Тахиза, радость наша!», ты же правда не будешь… эм-м-м… сильно удивляться?
– Совсем не удивлюсь, радость моя, – ответил бард. – Ты же самая неотразимая женщина на свете, я удивлен скорее тем, что они с балконов на нас не посыпались, еще когда мы подошли.
Он ухмыльнулся, внутренне умиляясь тому, как очаровательно Тео пытается сделать вид, будто его чувствам могут помешать какие-то ее прошлые связи, и, чтобы подбодрить ее, легонько ущипнул за место пониже спины. Тео хихикнула.
«Ну вот что за создания, женщины… – подумал Рик. – То руками и ногами упираются, лишь бы не влюбиться, то краснеют из-за ерунды…»
Тем временем Гринер, следовавший за Айлиль чуть ли не след в след, обернулся и поторопил их, махнув рукой. Айлиль остановилась у одной из последних дверей в коридоре и легонько постучала.
– Кьяшани, к тебе можно?
Из-за двери раздался голос, и Айлиль поманила друзей внутрь, открыв створку. Гринер, поравнявшись с Тео и Риком, вполголоса сказал:
– Мы спросим у нее, была ли у Ташара страсть? А что если он только с цветами пока ходил, и ничего больше не успел?
Тео шикнула на него. Они прошли внутрь, в большую, светлую комнату. Стены и потолок были нежно-сиреневого цвета, в открытое окно ветер доносил запах роз. На большой кровати, среди россыпей маленьких подушек, возлежала девушка – еще совсем юная, тоненькая, как тростинка. Когда вошли посетители, она закрыла книгу, которую читала, и улыбнулась вошедшим. Глаза ее были густо подведены, тело укутано в розовую ткань, расшитую бисером. На руках и ногах зазвенели браслеты, когда она села на кровати, скрестив ноги.
– Айлиль, – нежным голоском сказала она. – Что-то случилось?
