Они все уже едва не закрыли дверь комнаты, как вдруг вошла Вика! Это моя невеста, из Петербурга. Мы оформляли документы, чтобы летом сыграть свадьбу. Вернее, две свадьбы – русскую и индийскую. Это совсем не похожие обряды. Так было и у брата Лала с Дианой. Она наполовину татарка, но гуляли они в Сибири так же, как русские. Мои родители долго думали, прежде чем благословить Лала на этот брак. В Индии ещё очень сильны обычаи и предрассудки. Брахманы живут замкнуто, невест для своих сыновей выбирают сами, даже не спрашивая мнения молодых. И, конечно же, очень людям не нравится, когда приводят в дом белых, иноверцев. Даже если молодая жена принимает индуизм, это мало что меняет. Индуистом нельзя стать в один день, говорят у нас, как мусульманином или христианином. Индусом надо родиться и долго прожить, соблюдая обряды и совершенствуя душу. Индуизм – не только внешние атрибуты, но целая философия, которую не постигнуть быстро. Даже про такую почтенную, женщину, как Соня Ганди, всё время помнят, что она – итальянка. Это, по-моему, очень плохо, но это так. Она сделала для нашей страны куда больше, чем иной индиец, но прав всё равно больше у него – не по Конституции, а в сознании людей. Но дади Кальпана и тут пришла на помощь своим внукам. Её второе завещание гласило: все мы должны жениться и выходить замуж по любви. В этом вопросе неуместно никакое насилие. Кем бы ни был избранник – нельзя разлучать эту пару, нарушая волю Всевышнего. Её выдали замуж в восемь лет, и она знала, о чём говорила… Для моей матери и её сестёр завещание дади Кальпаны дороже мнения общины. Но, кроме нас с Лалом, только мой двоюродный брат Балабх привёл в дом малайку. Все остальные нашли своё счастье в Индии.
Вика Веретенникова – особенная девушка. Она закончила единственную в Питере школу, где изучают хинди, нашу культуру и обычаи, этикет и кухню. Вика танцует много лучше наших девушек, а внешне очень похожа на них, только кожа светлее. Сари она носит так естественно, будто никогда не надевала ничего другого. Я сказал родителям, что она будет им хорошей невесткой, дочерью, и они согласились. Кроме того, Вика – дворянка, в её старой петербургской квартире на стенах висят портреты предков. А старый прадедушка ходит величаво, как английский лорд. Её предков-девушек вывозили на выпускные балы лицеистов и кадетов. На красавиц не жалели денег, шили им великолепные наряды, покупали украшения. А сколько было дуэлей из-за девиц Веретенниковых! Одна из них протянула ухажёру веер ручкой вперёд, что означало разрыв, и он застрелился прямо на лестнице особняка. Завидные невесты общались с поклонниками посредством мушек, наклеиваемых то на правую, то на левую щёку. У них была целая азбука – как у разведчиков. Я видел там портреты воспитанниц института благородных девиц, юношей и девушек в военной форме – уже при Советской власти. Викина бабушка кончала школу в начале шестидесятых, и в ней тоже угадывалась порода. Милая скромная девочка с «взрослой» причёской, в белом платье, которую я знал уже доктором технических наук! После помолвки родители Вики подарили нам икону святых Петра и Февронии муромских, покровителей всех влюблённых. Это – их семейная традиция, строго соблюдаемая даже во времена атеизма. Мои отец и мать прислали статуэтки-бога любви Камы и богини счастья Лакшми. Казалось, что уже никто не сможет разлучить нас, кроме смерти. Но я узнал после драки с бритоголовыми, во время которой Вику избили и едва не надругались над ней… узнал, что она на допросе дала показания против меня. Добросовестно вспоминала адреса, по которым можно было бы меня найти. Вспомнила даже сквот[23] в центре Москвы, где мы с ней побывали однажды. Мог бы и о Михаиле ей рассказать, но как-то к слову не пришлось. И это спасло меня, пусть даже на время.
Днем я ещё не знал, что будет вечером, и чуть не сошёл с ума от счастья. Вика вошла в нашу прокуренную комнату, прекрасная, как Урваши.[24] Маленькая красная сумочка на цепочке, такие же сапожки и перчатки, шубка из черно-бурой лисицы, распущенные по плечам чёрные волосы! И в ушах – наши фамильные серьги с рубинами, мой подарок! «Наконец-то в городе настоящая русская зима! – радостно сказала она. – И я могу показать тебе шубу! Проклятое потепление климата – рождественская ель стоит на зелёном газоне, почки лопнули на деревьях, как во Франции какой-нибудь! Поедем с ребятами в ресторан, Санкар! Поиграем в снежки, поваляемся в сугробах, а потом будет что вспомнить в Дели!»» Я попробовал увернуться: «Может быть, вдвоём, завтра? Я не одет сейчас, не готов…» Вика тут же рассердилась: «Значит, мой приезд для тебя ничего не значит? Отметить не хочешь? Новый год через два дня, а ты в конспектах закопался, как червяк! Если не любишь, то так и скажи! Я уеду к родственникам, но только потом не обрывай мой мобильник – всё равно не прощу!»
Вика была какая-то слишком взволнованная. Наверное, ей было неловко за меня перед всей компанией. Чжан, невеста Лю, тоже стала просить меня, потому что чем больше группа, тем безопаснее ходить по улицам. Они тоже боялись скинхедов,[25] как и я. Серёжке, Лене, Тане и Кате было всё равно, но их могли избить и ограбить за компанию. Пришлось соглашаться, раз все наперебой уговаривали. Я быстро переоделся, и мы поехали. На метро, до центра, потому что все в одну машину такси не влезли бы, а вызывать две – дорого. К тому же я люблю московское метро и не считаю его прибежищем криминальных элементов, как другие. Некоторые станции – просто дворцы, ими можно подолгу любоваться. Вообще-то Вика обожала ризотто[26] с трюфелями и белым вином, но в тот вечер всё же выбрали японскую кухню. Добрались благополучно, Лю заранее заказал столики. Вика была неотразима в своём нарочито скромном, мягком сером платье. Оно, впрочем, даже с излишней откровенностью облегало стройную, высокую фигуру. Все другие женщины, обнажившие плечи, спины и ноги, выглядели безвкусно, дешево по сравнению с ней. Мы ели суп с яичными хлопьями, ростбиф по-японски, темаридзуси – маленькие шарики с рыбой, креветками и огурцами. Конечно, пили сакэ. Вика болтала по-французски с каким-то любвеобильным туристом, и я не мешал ей. Мне нравилось просто сидеть в полутёмном зале, есть палочками и смотреть на свою невесту. Армянская кровь сделала её похожей на кашмирку. Там, в горах, женщины выше ростом, светлее кожей, прекраснее лицом, чем другие индианки. Неру-Кауль – кашмирцы. Это мои родственники по матери, но я пошёл не в их родню.
Неожиданно Таня-эмо заговорила со мной, спросила про наших йогов. Правда ли они могут улетать из своего тела, видеть прошлое и будущее, умирать по внутреннему приказу. Я отвечал, что могут, но не все. Навыки зависят от степени могущества йога, а их всего три. Йоги второй ступени, это вполне могут выполнять, но только не ради развлечения окружающих. Ясновидение, телепатия, способность долго не стареть, сохранять великолепную физическую форму – набор тех качеств, которыми должен непременно обладать йог. Пока мы с Таней обсуждали эту тему, остальные ушли танцевать. Мою невесту Вику пригласил француз, ужинающий за соседним столиком. Она умела щебетать на многих языках мира. Специально отправлялась в туры, предусматривающие изучение иностранных языков. У неё способности к этому проявились ещё в школе, когда нужно было выучить хинди.
Вика спросила у меня разрешения на танец, и я позволил. Сергей Ганин танцевал с Леной, Вика – с французом, Лю и Чжан – друг с другом. Катя нашла себе, кажется, литовца или латыша. А когда Таня вышла покурить, ко мне подсела прелестная гейша[27] – в золотом кимоно,[28] с выбеленным лицом, со шпильками в замысловатой причёске. Она попыталась меня развлечь беседой, даже спеть. Сказала, что зовут её Момо, персик. В руках у неё была бива[29] – японская лютня. Вообще-то мне интересно было пообщаться с гейшей, раньше я никогда с ними не разговаривал. Причём это была полукровка, имеющая отца-японца и мать-кореянку, что само по себе ценно и редко встречается в московских ресторанах.
Но тут вернулась Вика. Она была почему-то не в духе, много пила сакэ.[30] Потом вдруг сказала, что ей здесь надоело, тем более что в баре не готовят её любимый коктейль – «Белая леди» с джином и «Куантро». Когда нам принесли мандзю, пирожки со сладким бобовым тестом и какое-то блюдо из листьев папоротника, Лю позвонил на мобильный дядя и попросил его срочно приехать на съёмную квартиру. Естественно, Чжан сопровождала жениха. Сергей и Елена собрали со стола остатки кушаний и отправились следом за китайцами. Денег у них никогда не было. Всегда подбирали объедки с тарелок и жевали их по дороге.
Момо-сан,[31] стуча деревянными асида,[32] отправилась нас провожать. Зал был украшен цветами, там курились ароматные палочки, звучала волшебная музыка кото[33] и бива. Я почему-то запомнил именно одну картину, украшающую стены, хотя там их было множество. Тэнгу, крылатое чудовище с длинным носом, которое живёт в горах. От прикосновения веера Тэкгу и у человека вырастает такой же. Смеясь и подшучивая друг над другом, мы вышли на улицу. Шёл искристый снежок, и кривые улочки старой Москвы казались мне добрыми, приветливыми. Прямо английская рождественская открытка! Хотя всем нам, имеющим неславянскую внешность, обязательно следовало носить при себе документы.
