– Он ослеплён любовью!
– Тебе это, конечно, не нравится!
– Не говори ерунды! Не в этом всё дело! Ты для него уже не можешь быть обычной пациенткой!
– А я необычная пациентка!
– Хорошо, – согласилась Карина Львовна, – ты необычная, не стану спорить, я об этом же говорю. Только давай сходим к психоаналитику, а?
– Мама! Я же сказала, кроме Рима – нет врачей!
– Да что я тебя всё уговариваю? Всё равно придётся идти – необходимо пройти комиссию. Я только хотела, чтобы, с тобой побеседовал лучший специалист!
Карина Львовна позвала Евгения Львовича, тот подтвердил:
– Линочка, дорогая, на сегодняшний день Губельман – лучший в столице доктор!
Эвелина согласилась, идти за справкой всё равно надо.
Доктор Губельман оказался действительно доктором, более того: членом-корреспондентом и ещё каким-то Почётным членом.
– А известна вам теория Любимова? – сразу спросила Эвелина.
– Что вы! Какая же это теория? Это, что ни на есть, настоящая практика! Это целое учение, если хотите! – рассыпался в похвалах Губельман. – А вы? Вы однофамилица? Поздравляю, у вас знаменитый тёзка!
– Жена.
– Вот как? Поздравляю вдвойне! Признаться, для меня это приятная неожиданность! Давно уже я пытался встретиться с Любимовым лично, посмотреть в глаза человеку, свершившему переворот в психиатрии! – ухмыльнулся в душе доктор Губельман. Он отчётливо вспомнил, как бросил чёрный шар в лузу соискателя Любимова.
– Встретитесь ещё, – обнадёжила врача Эвелина.
– М-да, обязательно встретимся. А вы собираетесь в Штаты?
– Ненадолго.
– Я ознакомился с вашими бумагами.
– И что?
– Должен вам отметить, что вы совершаете подвиг!
– Какой?
– Едете беременной за границу, в совершенно иной мир, с отличным от нашего менталитетом, абсолютно разными обычаями, привычками и вообще.
– Ну и что?
– А знаете, я именно такой вас себе и представлял! Вы непросто жена Любимова! Вы нечто большее – личность, сильная личность!
– Без него я бы не стала никакой личностью, – с гордостью сказала Эвелина.
– М-да. А знаете, учёные люди такие ранимые. Стоит чуточку усомниться в их идее, как они тут же бросаются в отчаяние!
– К чему вы клоните?
– Интровертная психотерапия – замечательный подход в лечении, однако она годна только для взрослых людей, а вот что делать с младенцем? Ведь невозможно отыскать контакта! Зачастую мы не знаем, отчего ребёнок плачет!
– Конечно, эта работа для взрослых.
– Вот и я говорю, а как бы это воспринял Рим Николаевич? Это ведь укол, камушек в его огород, не иначе!
– Не иначе! – с Губельманом Эвелина чувствовала себя непринуждённо и раскованно.
– Стоит ли ему сообщать об этом? Как научный деятель он ещё не окреп. Разве в правилах вставлять палки в колёса, едва научившемуся ездить на велосипеде?
– Не дело это. Но ведь вы не собираетесь ничего такого сказать Риму, правда?
– Конечно, но бывает так, что самые близкие люди больше всего ранят. Неосознанно конечно, но боль от этого не легче!
– Вы о чём?
– У вас будут дети.
– Вы хотите сказать? – Эвелина закусила губу.
– Всё может быть.
– И что же делать?
– Надо обезопасить их от надвигающейся угрозы. Необходимо создать в организме такой фон, при котором станет невозможным развитие у новорождённых шизофрении! – словно хлыстом щёлкнул, доктор Губельман. Он пошёл по принципу «ложь во спасение», прекрасно зная, что у младенцев никогда не развивается шизофрения.
– Но как быть?
– Вы вот, например, излечены полностью! В мировом масштабе доказана необратимость вашего состояния! А как с методами интровертной психотерапии подойти к младенцам? Нужен ли нам крах всего учения?
– А что делать?
– Я предлагаю обезопасить детей, создав фон в организме.
– Я это уже слышала.
– Микродозы нейролептиков ежедневно.
– А ведь это опасно!
– Для вас – нет. А вот детям станет весьма полезно. Единственное условие – ежедневно.
– А стоит ли?
– Решать вам. Вряд ли вы хотите зла своим детям. Представьте себе ситуацию: они рождаются больными, тогда как? Их невозможно лечить новой методикой, а это значит, – огромные дозы больших транквилизаторов и так далее. Плохо?
– Очень.
– Думаю, Риму Николаевичу не понравится такая перспектива.
– Я поняла. Ему вовсе не следует знать о профилактических, безвредных мероприятиях.
– Я такого же мнения.
– Но какой препарат, и как следует его принимать?
Губельман выдал несколько упаковок и рекомендовал принимать по половинке, а со второй половины беременности – по целой. Вот если бы не двойня, хватило бы и четвертинки, а так.
Эвелина кивнула. Доктор Губельман облегчённо откинулся на спинку кресла. Он сделал доброе дело – спас девушку от обострения шизофрении. С осознанием выполненного долга Губельман сердечно попрощался.
– Спасибо, доктор! – искренне поблагодарила Эвелина. Есть ведь хорошие бескорыстные люди! Губельман не знает лично молодого учёного, но готов всячески содействовать и защищать новый подход! А ещё говорят: «Динозавры, динозавры»! В свои шестьдесят он сохраняет ясный ум и интерес к новизне в науке! Рим, вероятно, станет таким же. Да нет! Рим станет гораздо лучшим, потому что он Любимов!
На следующий день авиалайнер унёс маму с дочкой в заокеанские дали.
Эвелина начала профилактику. От половинки таблетки слегка отупело в голове, странное безразличие коснулось чувств. Но ради детей необходимо вынести и это испытание.
Любимов закрутился в работе: ассистенты, соискатели, коллеги, симпозиумы, конференции. Попал он и в Штаты. За одну ночь пересёк страну от Калифорнии до Мэна и увиделся с супругой. Тёща работала в качестве профессора и казалась счастливой.
Эвелина выглядела усталой.
– Линочка, ты не устаёшь? Не много ли нагрузок во время беременности?
– Что ты, Рима, дорогой мой, любимый! Это для меня совсем не сложно! Скучно только без тебя, но ведь ненадолго!
– Не знаю, не знаю.
– Ты предлагаешь бросить учебу? – трагическим голосом спросила Эвелина.
– Вовсе нет! До декрета – пожалуйста! А потом нужно и отдохнуть.
– Успею, отдохну – когда с внуками стану нянчиться!
Рим порадовался. Она такая же неугомонная! Два сапога – пара! Через полчаса он отправился в обратный путь, надеясь повстречаться с Эвелиной в недалёком будущем.
Возвращение Дулиной внесло свои коррективы.
Сотрудники кафедры поисчезали в отпуска, а Риму не удалось отдохнуть. Пётр наседал, говоря о расширении связей. Иностранные коллеги постоянно просили методические рекомендации, намереваясь внедрить методику у себя. А больные? Их вовсе нельзя бросить! Принцип интровертной психотерапии предусматривал работу с пациентом только одним врачом – от начала до конца!
Пока доцента Любимова никто не трогал. Но тишь да гладь не могла продолжаться вечно. С первым снегом пришли холода.
Пришла повестка в суд в качестве ответчика по иску о возмещении морального ущерба гражданину Данилычу, пострадавшему от психиатрических репрессий.
Ивановы занимались своим первенцем, беспокоить их не хотелось.
Начался осенний призыв, но Дулина так организовала дело, что уличить её в сборах взяток стало невозможным.
Ректор, в связи с начавшимся судебным процессом, прекратил все контакты с кафедрой – экое пятно на всё заведение! «Презумпция виноватости» действовала по-прежнему.
Жалобы Главному врачу на доктора Любимова посыпались одна за другой. Он-де и некультурен, и неэтичен! Обижает санитарок смежных отделений, обзывает их поломойками! Слова-то такого Рим не допускал в своём лексиконе. Главный шёл к заведующему. Васильчиков складывал жалобы в стол и улыбался. Но капля камень точит! Столько неприятностей у кафедры из-за одного сотрудника. Почему-то в голову не приходило, что не из-за сотрудника, но сотрудницы – вовсе не имеющей к кафедре никакого отношения.
Вдобавок, Липутина продлила контракт, вырабатывая профессорский стаж за рубежом. И Эвелину Рим не мог увидеть. Выезд за кордон стал невозможным. Судебное дело! И ещё неизвестно, уголовное ли?
Эвелина, Линочка! Она оказалась далеко-далеко. По телефону постоянно уверяла, что всё отлично! Её не перегружают! Мама, хоть и враг её счастью, но здоровье старается сберечь: и дочери, и будущим внучатам!
Весёлости в её голосе было мало. Она очень-очень скучает! Она любит Риму больше жизни и скоро приедет, чтобы не расставаться никогда!
Рим ничего не говорил ей о своих проблемах, даже был рад порой, что жена далеко и ничего не знает!
Эвелина побывала у гинеколога, дорого конечно, но на всякий случай, мама настояла, так вот, всё хорошо! Оба чувствуют себя превосходно! Мальчики! Часто шевелятся – наверное, играют, или уже дерутся?!
Пётр предоставил право Любимову звонить в любое время с их служебного, деньги? Какие деньги, когда речь идёт о супруге? Но часто звонить Рим не стал. Порой так и подмывало поделиться своими горестями, а как иначе? «И в печали, и в радости»! Но нельзя беспокоить беременную жену. Тем более, такими пустяками. Всё образуется. Если активен бес-погубитель, то и не дремлет Ангел-Хранитель!
