Результат медицинского осмотра успокоил Джузеппе Корте. Обычно склонный предполагать худшее, он в глубине души уже приготовился к суровому приговору и был бы нисколько не удивлен, если бы врач объявил, что его следует поместить этажом ниже. В самом деле, несмотря на то, что общее состояние по-прежнему оставалось хорошим, у него держалась температура. Однако слова доктора были не только сердечными, но и ободряющими.
— Зачатки болезни имеются, — сказал он ему, — но в очень легкой форме; в течение двух-трех недель, вероятно, все пройдет.
— Значит, я останусь на седьмом этаже? — встревоженно спросил Джузеппе Корте.
— Ну, разумеется! — ответил врач, дружески похлопав его по плечу, — А куда, по-вашему, надо вас положить? Может, на четвертый? — спросил он, смеясь, словно это было самое нелепое предположение.
— Тем лучше, тем лучше, — сказал Корте. — Вы знаете, когда заболеешь, представляешь себе всегда самое страшное…
Джузеппе Корте действительно остался в той палате, куда его поместили с самого начала. За те редкие дни, когда ему разрешали подняться, он успел познакомиться с некоторыми больными из других палат. Он тщательно выполнял указания врача, прилагал все старания, чтобы побыстрее поправиться, но, несмотря на это, его состояние, видимо, оставалось без изменений.
Прошло дней десять, когда к Джузеппе Корте явился старший фельдшер по этажу. Он пришел попросить его о чисто дружеском одолжении: завтра в больницу должна лечь одна дама с двумя детьми; две комнаты для них свободны, как раз рядом с его палатой, но им не хватает третьей, не согласился бы господин Корте перебраться в другую палату, столь же удобную и комфортабельную?
Джузеппе Корте, разумеется, не стал возражать; одна комната или другая, какая ему разница; может быть, там ему даже достанется новая и более хорошенькая сиделка.
— Благодарю вас от всего сердца, — сказал тогда старший фельдшер с легким поклоном. — Впрочем, со стороны такого человека, как вы, меня не удивляет столь любезный поступок. Если вы ничего не имеете против, то через часок приступим к переезду. Только имейте в виду, что надо будет спуститься этажом ниже, — добавил он тихим и ровным голосом, словно речь шла о чем-то совершенно незначительном, — На этом этаже, к сожалению, нет больше свободных палат. Но это только на время, уверяю вас, — поспешил он уточнить, видя, что Корте, резко поднявшись, сел на постели и уже открыл рот, чтобы протестовать, — только на время. Я думаю, через два-три дня, как только освободится какая нибудь комната, вы сможете возвратиться на седьмой этаж.
— Признаюсь вам, — сказал, улыбаясь, Джузеппе Корте, чтобы показать, что он не ребенок, — признаюсь вам, что такого рода переселение мне не очень по душе.
— Но ведь вас переселяют вовсе не из врачебных соображений; я прекрасно понимаю, что вы хотите сказать, однако дело идет единственно о любезности по отношению к этой даме, которой хочется быть поближе к своим детям… И ради бога, — добавил он, громко смеясь, о других причинах и думать забудьте!..
— Пусть так, — сказал Джузеппе Корте, — но мне это кажется дурным предзнаменованием.
Так Корте перешел на шестой этаж, и хотя он был убежден, что это перемещение произошло не из-за ухудшения его болезни, ему была неприятна мысль о том, что между ним и обычным миром, миром здоровых людей, уже выросла вполне явно ощутимая стена. На седьмом этаже, в пункте прибытия, больной еще более или менее ощущал контакт с остальным человечеством; тамошнее общество можно было даже считать как бы продолжением обычного мира. Переселившись же на шестой этаж, он переступал границу мира собственно больничного, где само мышление было уже немного иным — и у врачей, и у сестер, и у самих больных. Здесь уже все признавали, что на этот этаж направляют настоящих больных, хотя и не с тяжелой формой болезни. Из первых же разговоров с обитателями соседних палат, с персоналом и врачами Джузеппе Корте увидел, что в этом отделении к седьмому этажу относятся несерьезно и считают, что предназначен он для больных-дилетантов, страдающих в первую очередь излишней мнительностью; только с шестого этажа, если можно так выразиться, дело начинается всерьез.
Однако Джузеппе Корте понял, что, если он захочет вернуться наверх, туда, где ему положено находиться в соответствии с его клиническими данными, он неизбежно натолкнется на некоторые затруднения; ради того, чтобы возвратиться на седьмой этаж, ему придется привести в действие весь этот сложный механизм, а для этого надо затратить усилия, пусть даже минимальные; без сомнения, если он сам об этом не позаботится, никто и не подумает перевести его обратно на верхний этаж, к «почти здоровым».
Поэтому Джузеппе Корте решил не поступаться своими правами и не поддаваться соблазну бездействия. В разговорах с товарищами по отделению он неизменно стремился уточнить, что пробудет в их обществе лишь несколько дней, что он сам согласился перебраться этажом ниже, желая оказать любезность одной даме, и что, как только освободится какая-нибудь комната, он вернется наверх. Они слушали все это без всякого интереса и недоверчиво качали головой.
Уверенность Джузеппе Корте полностью подтвердилась после разговора с новым врачом. Тот тоже признавал, что Джузеппе Корте прекрасно мог оставаться на седьмом этаже; у него совсем легкая форма, — и врач, чтобы подчеркнуть это определение, произносил его скандируя, — но, в сущности, он полагает, что на шестом этаже Джузеппе Корте может быть обеспечено лучшее лечение.
— Оставим эти разговоры, — решительно перебил его больной, — Вы сами сказали, что мне место на седьмом этаже, и я хочу туда возвратиться.
— Никто с вами и не спорит, — ответил доктор, — я просто даю вам совет, причем не как врач, а как ваш искренний друг! У вас, повторяю, совсем легкая форма болезни, можно без преувеличения сказать, что вы вообще даже не больны, но, на мой взгляд, ваш случай отличается от аналогичных случаев более широким пораженным участком. Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли: интенсивность болезни минимальна, но она охватила значительную площадь; процесс разрушения клеток, — Джузеппе Корте впервые за время своего пребывания в клинике услышал это зловещее выражение, — процесс разрушения клеток, безусловно, еще в самой начальной стадии, а быть может, даже и не начался, но имеет тенденцию, — я подчеркиваю, — имеет тенденцию поразить одновременно обширные участки в организме. Уже только поэтому, как мне кажется, вам целесообразнее лечиться здесь, на шестом, где методы терапии более специализированны и активны.
Однажды ему передали, что директор клиники, как следует посоветовавшись со своими сотрудниками, решил изменить существующий порядок разделения больных. Каждый из них — если так можно выразиться — понижался в знании на полчина. На каждом этаже больные в зависимости от серьезности их состояния подразделялись на две категории (такое разделение производилось лечащими врачами исключительно для их собственного удобства); теперь больные, так сказать, старшей категории уже вполне официально переводились этажом ниже. К примеру, половина пациентов с шестого этажа — то есть больные с несколько более запущенными формами болезни должны были перейти на пятый, а чуть более серьезные больные с седьмого — на шестой. Известие это обрадовало Джузеппе Корте, ибо при столь продуманном порядке перемещений будет гораздо легче добиться возвращения на седьмой этаж.
Но едва лишь в разговоре с сестрой он заикнулся об этой своей надежде, его постигло горькое разочарование. Он услыхал, что его действительно переведут, однако не наверх, а вниз — еще на один этаж. По причинам, объяснить которые сестра была не в состоянии, его включили в более «тяжелую» половину обитателей шестого этажа, и потому ему предстояло спуститься на пятый.
Оправившись от изумления, Джузеппе Корте пришел в ярость; он кричал, что его надули, что он и слышать не желает ни о каком перемещении вниз, что он возвратится домой, что у него есть права, которые никто не смеет нарушать, и что администрация больницы не может так нагло не считаться с диагнозом лечащих врачей.
Он так кричал, что послали за доктором, чтобы тот его успокоил. Врач посоветовал Корте не волноваться, если он не хочет, чтобы у него поднялась температура, и объяснил ему, что произошло недоразумение, во всяком случае, в какой-то мере. Он вновь признал, что по-настоящему Джузеппе Корте следовало бы лежать на седьмом этаже, но добавил, что насчет его случая он лично придерживается несколько иного мнения. Ведь, в сущности, его болезнь, разумеется, в определенном смысле, можно рассматривать как заболевание шестой степени, учитывая значительную площадь поражения. Однако он сам не может понять, каким образом Корте был занесен в более тяжелую категорию на своем этаже. По-видимому, секретарь дирекции, который как раз сегодня утром звонил ему по телефону, желая уточнить клиническое состояние Джузеппе Корте, что-то напутал, когда записывал показания. Или же, вероятнее всего, дирекция специально слегка «ухудшила» данную им оценку состояния Корте, ибо считает его хотя и опытным, но слишком снисходительным врачом. В общем, доктор советовал Корте не нервничать и не протестовать против перевода; ведь важно течение болезни, а не то, куда поместили больного.
