не желая смиряться, понимала, что это конец. Она была уверенна, что этот голос — нечто из межпространства, нечто, что утащит её в небытие. О чём никто из штурманов не мог рассказать — потому что, услышав, уже не вернулся. Но в какой-то момент, из последних сил пытаясь взять себя в руки, Колючка поняла, что голос знакомый. Такой низкий, мягкий, с хрипотцой — он принадлежал Бурому, который затерялся уже больше пяти лет назад. А там, где время течет иначе, возможно, прошла целая вечность. Он не мог выжить. Он не мог её звать, да и зачем? Но, цепляясь за последнюю робкую надежду, Колючка откликнулась. И Бурый ответил. Теперь она ясно ощущала его присутствие в пространстве, совсем рядом — хотя приборы не фиксировали его судно. А Колючка доверчиво направила свой корабль в ту сторону. Голос отдалялся, и звал, и звал… И она неотступно следовала за ним, пока не выпрыгнула из дыры в тех самых координатах, куда и следовало попасть. Бурый всегда был до невозможности точен.
— Так значит, принцесса умрет, если уколет о веретено свой пальчик? —задумчиво произнёс король. — Тогда я знаю, как её спасти.
— Не надо бояться, криозаморозка — самая безопасная и надёжная из всех современных разработок. Ничего не случится.
— А если система меня не разбудит?
— Разбудят другие члены экипажа.
— А если будет поврежден корабль?
— У каждой камеры своя система жизнеобеспечения с практически неисчерпаемым источником питания. Даже, если на корабле не останется ни капли кислорода или энергии — это на вас никак не повлияет.
— А если со мной что-то произойдет, пока я сплю?
— Фактически, вы не спите. Для организма время застынет, процессы замедлятся на максимум. У вас не будет снов — только задремаете и тут же придете в себя. Изначально криозаморозку как раз и применяли для того, что бы выиграть время и спасти тяжело раненных людей.
— Это значит, что даже радиация не опасна?
— Камера надежно экранирована и, конечно же, герметична. При заражении понадобится лишь обработка поверхности. То же относится к бактериям.
— Ладно, — наконец сдалась Энни Ллойд. — Вы меня убедили, что это безопасно. Куда там залезать?
Это был первый шаг на долгом пути, который сделал Энн Ллойд выдающейся космической путешественницей, преодолевшей небывалые расстояния. Во время перелёта в корабль попал крупный метеорит, что привело к критическим повреждениям. К счастью, система безопасности успела сработать, загерметизироваться каждый отсек — но судно раскололось надвое. Одна его часть улетела в космическое пространство и через долгое время была замечена входящей в устье черной дыры; вторая, с Энн на борту, попала в поле притяжения ближайшей планеты.
Остатки корабля смягчили падение. Энн оказалась на неисследованной планете, где только закончилось формирование поверхности и уснули вулканы. Прошло много лет, прежде чем этот мир породил разумную жизнь. Аборигены раскопали остатки корабля и криокапсулу, углядели в ней неведомое яйцо — и решили, что это спящее божество. Постепенно возвели вокруг него храм, а затем и украсили капсулу драгоценными металлами и камнями.
Через многие десятилетия на планете приземлились искатели сокровищ. Они нашли храм, а в нём большого золотого идола, сплошь инкрустированного редкими камнями. Без труда отняли его у туземцев и погрузили в трюм. Но во время перелета были обнаружены служителями порядка — и в спешке избавились от награбленного, выбросив его в космос. Капсула летала в безвоздушном пространстве многие столетия, пока её не подобрал автоматический сборщик мусора на оживленной космической трассе. А затем, как и положено, выгрузил весь найденный хлам в сортировочное хранилище, откуда большая часть после очистки шла на переплавку.
Но система засбоила, выявив под металлом нечто живое, и вызванный оператор поспешил спасти неожиданное сокровище. Мусорщики нередко находили что-то уникальное, поэтому по налаженным каналам капсула под видом таинственной реликвии сгинувшей цивилизации была продана в частную коллекцию. Её новый владелец использовал «идола» в качестве статуи для украшения своего сада пару десятилетей, пока широким жестом не подарил его открывшемуся музею. И там уже, произведя сканирование, ученые обнаружили под культурным слоем спящую Энн.
Но под воздействием длительного времени и уникальных условий металл обрел невиданную крепость, а створки капсулы буквально срослись в монолит. Ни открыть, ни разрезать их не получилось, к тому же существовала огромная вероятность навредить человеку внутри. Так Энн и осталась навечно спать в безопасности, ожидая, когда её перелет подойдет к завершению.
А капсулы с той поры стали делать гораздо боле хрупкими.
— Иди работай! — сказал кот. — Думаешь, в сказку попал, раз я разговаривать умею?
— Так значит, это и есть лаборатория «таинственно исчезнувшего» профессора Марианского? — голос сочился сарказмом. Мол, куда он мог исчезнуть-то? Сбежал, поди, чтобы наделать шумихи и скрыть свой позорный провал.
— Мурньянского, Фёдор Николаевич! — исправила помощница с идеальной дикцией, следуя по пятам нового начальника. — Профессор наполовину…
— Это уже не играет роли, правда, Лизонька? — относительно молодой мужчина в белом халате обернулся и подмигнул ей с возмутительным легкомыслием. — Профессора здесь больше нет и, возможно, вообще уже больше нет… в нашей части вселенной. Так что оставим это в прошлом. Дезинфекцию провели?
— Да, — Лизонька выглядела не хуже актрисы трагического амплуа. Страдала, но молчала; молчала — и страдала.
— Отлично, тогда на сегодня вы свободны.
От сверлящего спину осуждающего взгляда очень хотелось избавиться. Ну ничего, она привыкнет, растает, а после пары шоколадок и улыбок — подобреет. Проверено. Но пока пусть идет домой, оплакивает своего профессора.
Однако, Лизонька вовсе не выглядела расстроенной, она выглядела едва сдерживающей гнев.
— Если придет Эрнест, передайте ему, что мыши прибудут завтра. Пожалуйста, — холодно произнесла Лизонька и, круто развернувшись на высоких каблуках, покинула лабораторию. Узнать у неё, кто такой Эрнест, Фёдор Николаевич не успел. Видимо, технический работник лаборатории, отвечавший за различную живность. У Мурньянского живности было очень много! Представители девяти планет, целый зоопарк! Однако, он совершенно бездарно поступил, лишь наблюдая за ними: ни одного опыта не провел, считая это жестокостью. Фёдор Николаевич существ списал, а для лабораторных целей приобрел более привычных мышей. Некогда ему было исследовать новые виды, из-за переезда проект простаивал.
— Ну-ну, что тут за хоромы, — уверенным шагом он мерил пустое пространство, принадлежащее теперь ему. — Без клеток совсем другое дело. Интересно, может быть он просто где-то тут спрятался, под столом?
Фёдор Николаевич даже наклонился, будто действительно высматривал профессора под стойкой. И неожиданно что-то заметил. Не поленился, опустился на колени, потянулся к
